— Тира! — охотница завопила так истошно, что та невольно повернулась к ней и увидела перед собой главаря дичалых.

Огромный кулак раскроил ей губу о ее же собственные зубы. Своя кровь оказалась железной на вкус, сделав рот вязким. Звуки вокруг заглушились, но Тира не упала. Она отбила второй удар дичалого и повалила его на спину. Внезапно ее горло чем то сдавили. С хрипом драконица дернулась. Воздуха не хватало. Все застлал туман, в котором Тандрия еще силилась отбиться. Ловя воздух ртом, Тира увидела, как эльфийка упала. Удар в спину добил ее, и дичалые тут же спутали бесчувственное тело жесткими веревками. Главарь встал на него с изъеденным ржавчиной мечом в руке и издал победный клич. Из последних сил Тира рванулась к нему. Меч главаря ударился о ее шею, надеясь снести голову, и рассыпался пылью. Своей головой драконица сбила дичалого с ног, а после и сама упала. Пропитанная кровью земля залепила ей лицо. Веревка душила ее горло, стирая кожу. Только боли Тира не чувствовала. Руки порвали грубые путы и впились в вожака. Новый удар сзади заставил ее затихнуть. Перед этим, с ее губ сорвался хриплый крик, вынудивший гидралов скрыться.

Последнее, что помнила Тира, это жижа, по которой волокли и стоны охотницы. Из-под полуприкрытых век, драконица как во сне, видела ее и кровавый след, который тянулся за ней. Тандрию волокли за волосы, драконицу тащили за многочисленные путы, наброшенные на нее, как попало. Уцепившись за последний лучик сознания, Тира сделала последнее, что могла.

В глазах дичалых застыл ужас, в их разинутых ртах замер крик. Громадный дракон, что поднялся над ними, увидел в их сердцах только тьму и ненависть, а еще бесчисленные смерти других народов. Огонь вырвался сам. Белое пламя истинного света. Оно разорвало пространство, на миг, превратив ночь в яркий день, и все исчезло. Осталась только Тандрия, которую дракон накрыл своим крылом, защищая от смертоносной магии.

В этот миг стол Аргелора раскололся на мелкие части и разлетелся по всему залу. Его карта пропала, а докатившаяся до него волна магии, едва не сбила черного дракона с ног.

После этой магии, Тира упала в изнеможении. Ее трясло от внезапно навалившегося липкого холода, и она прижала к себе Тандрию. Припав ухом к ее груди, драконица уловила слабое сердцебиение, и принялась зажимать громадную рану на ее плече. Сил осталось совсем мало. В глазах Тиры все плыло. Кое-как подняв тяжелую эльфику на руки, она побрела подальше от поля брани. Скорее всего, за ними будет погоня, и следует убраться как можно дальше, что она и сделала.

Уже на сером рассвете, Тира позволила себе тихим звуком позвать гидралов. Грязные, те явились на ее зов удивительно быстро. От них пахло болотной тиной. Взгромоздив Тандрию на одного из них, сама Тира безвольно повисла на другом и провалилась в сон.

Далеко от них, на белом эльфийском скакуне, Иллигеас уже долгое время ехал молча, изредка поглядывая на свою спутницу.

— Желаю остановиться вон у той реки, — холодно изрекла она, чем отвлекла его от дум.

Маг так же молчаливо развернул коня туда, где за деревьями шумел мощный ледяной поток. Его взгляд, в который раз, упал на меч, что эльфийка держала за спиной. Сойдя со своего скакуна, высокородная дева изящно наклонилась к воде. Ее волосы упали в реку отяжелевшими прядями, и она с наслаждением умыла уставшее лицо, и посмотрела на Иллигеаса.

— Ты, разве не устал? — спросила она.

— Нет, — ответил тот, и отвернулся, чтобы поглядеть на горизонт.

— Нам незачем торопиться, — Эларор поправила свои кудри, и встала лицом к солнцу. — Ты долго будешь смотреть на мой меч, Иллигеас?

Маг, не подав виду, развернул коня, и, не дожидаясь спутницу, тронулся дальше в путь. До его слуха донеслось, как та резво вскочила в седло.

— Твой меч хорошо скован, — наконец сказал он. — Тонкая работа. Я прежде такой не видела.

— Разве? И в своем мире не видел? — она скосила на него глаза.

— Нет, — ответил Иллигеас, и вспомнил свои навыки защиты от чужих посягательств на свои мысли.

Эльфийка была умелой мастерицей. Едва они покинули ее родные края, Эларор тут же изменилась. Кротость, которую она проявляла при отце, мигом исчезла. Рядом с Иллигеасом ехал опытный маг и воин, чем-то напомнивший ему Эллардис. в голосе эльфийки чувствовалась сталь.

— Странно, мой народ живет во многих мирах, — она выгнула спину, посылая коня рысью. — Хотя ты прав, мой меч только один.

— Из какого же металла он скован? — спросил Иллигеас, впрочем, не надеясь на ответ.

— Я не могу раскрыть это, — усмехнулась Эларор. — Потому что сама не знаю.

Она солгала, и маг почувствовал это.

— Вот как…

— Лучше расскажи о своей драконице, — вдруг попросила она.

— Я ничего о ней не знаю, — Иллигеас против своей воли свел белые брови.

— Ты держишь с ней связь? Где она? — Эларор глянула на него уже в открытую, и к ее голосу прибавился странный звук, будто ее меч запел.

Иллигеас навострил уши, но пение уже затихло.

— Нет, я не держу с ней связи, — быстро ответил он.

Эларор молча кивнула, и ее взгляд словно заворожил его. К магу на миг вернулось забвение, и он едва смог его от себя отогнать. Он заметил не только этот. В последние дни, он плохо помнил дорогу, и каждое утро просыпался усталым. Его спутница, напротив, была всегда свежа. Сейчас Иллигеас понимал, что Эллардис в сравнении с ней выглядела невинным ребенком. Эларор владела сильной магией, и потом, она никогда не расставалась со своим мечом. Эльфийка теснила из головы мага Тиру. Теперь в его мыслях, драконица выглядела неуклюжей и слабой.

— Отец говорил, драконы прекрасны, не все конечно… — как бы невзначай сказала Эларор, и снова взглянула на него. — Ты помнишь ее?

Иллигеас напрягся. В памяти всплыл зеленый взгляд и тут же превратился в блеклое пятно. Все же, он смог вспомнить силуэт Тиры.

— Помню, — проговорил маг.

— Гм… — Эларор повела плечами.

Ее золотые кудри играли на ветру и завораживали. Маг все сильнее терял нить своих мыслей. Эльфийка будто играла им. Образ Тиры тонул, уходя все глубже.

— Драконица… — тихо проговорил Иллигеас.

— А что ты помнишь? — спросила Эларор.

— Нам следует подумать о ночлеге, — вместо ответа сказал маг.

Когда пришла ночь, и небо покрылось незнакомыми звездами, Иллигеас открыл глаза, и прислушался к спокойному дыханию своей спутницы. Она спала, и он решился. Тихо встав, он подошел к ней и протянул руку к серебристым ножнам.

Чужая магия больно кольнула его, и ему пришлось преодолевать себя. Едва он коснулся меча, как чары с него спали. К мыслям вернулась четкость, а вместе с ней и Тира.

— Дракон! — невольно вскрикнул он.

Эларор мигом проснулась, и, одним ударом, отбросила Иллигеаса от себя. Он отлетел на несколько шагов, упав на камни, и сквозь тупую боль воззрился на эльфийку. Перед ним стояла настоящая воительница, а не хрупкая дочь эльфийского короля.

— Этот меч может вырезать сердца не только у драконов! — она приставила конец лезвия к его груди, и надавила так, что маг ощутил его неприятный холодок. — Вспомнил свою драконицу? Хорошо. Мне нужно держаться рядом с ней. Ее сердце ценнее, чем сердце ее братца. Так что, ты поведешь меня к ней.

— Твой отец дал слово, поддержать нашу сторону своей армией. Его слово ты нарушить не посмеешь, — уняв дрожь, Иллигеас встал.

Забыв о своем слабом человеческом теле, он применил истинную магию. его холодная ладонь легла на щеку Эларор, и та сжалась от боли, подчиняясь ему.

— Отпусти, я не нарушу слово отца… — захрипела она.

— Хорошо, — маг опустил руку и отвернулся.

На своих губах он ощутил кровь, и поспешил к реке, чтобы ее смыть. Эларор глядела ему в спину с недовольным прищуром. В ее голове кружились свои мысли.

Вокруг было холодно. Именно от этого Тира и очнулась. Звери послушно брели вперед, неся на себе драконицу и раненную эльфийку. Обзор застилал туман, утренний или вечерний, Тира разобрать не могла. Из его клочьев проступал лес, чужой и не знакомый.