Райан залезла в спортивную повязку на руке и проверила приложение на телефоне. Ей нужно было пробежать еще пять километров, и к детям не нужно спешить до семи, так что у нее оставалось больше часа, что, несмотря на такую рань, казалось абсолютной роскошью. Она все еще была полна энергии и говорила себе, что собирается побить ее предыдущее время: восемьдесят три минуты на шестнадцатикилометровой дистанции. Она знала, что сможет сделать это.

Райан засунула свой телефон обратно в повязку, затем последний раз кинула свой взгляд на солнечный свет, сверкающий на поверхности воды, прежде чем повернуть от реки обратно на улицы Портленда. Но так и не смогла все хорошо рассмотреть. Она зацепилась ногой за корень дерева и подвернула лодыжку. Пытаясь смягчить удар руками, она сильно ударилась правым локтем и бедром. Она лежала на земле со сбитыми в кровь локтем и коленом, и в ее голове промелькнула глупая мысль: «Я только что упала».

Она поднялась и отряхнулась, прилив адреналина заставил ее подумать, что удалось избежать каких-либо серьезных травм. Но когда она попыталась пойти к берегу реки и вымыться, боль пронзила ступню, отдавая в голень. Девушка сразу же поняла, что с ее лодыжкой могут быть проблемы. Кость не сломана, и через несколько дней с ней, вероятно, все будет в порядке, но от того места около реки, где она подвернула ногу, и до отеля, где примерно через час ей нужно было забрать детей, ее отделяло пять километров. Если никто не поможет ей добраться, произойдет то, что с ней никогда в жизни не случалось – она опоздает. Ей необходимо предупредить Маркуса. Или Серену. Хоть кого-нибудь.

Райан снова достала свой телефон, и когда он не включился – очевидно, он пострадал вместе с ее лодыжкой – она впервые почувствовала настоящий страх. Не за ее физическое состояние, а за ее работу. Экран телефона не треснул, и не было никаких явных повреждений, но независимо от того, как долго она нажимала кнопку питания, или, как усердно она молилась, чтобы этот чертов кусок дерьма чудесным образом включился, этого не произошло. Она очень, очень сильно опаздывала. Так сильно, что могла оказаться безработной прежде, чем получила бы возможность принять душ.

***

Маркус встал в шесть сорок пять, несмотря на это, он не был таким бодрым и жизнерадостным, как ему хотелось бы. По каким-то причинам Райан не появилась в семь, как они договаривались – она, наверное, проспала, что было хорошо, так как достаточно скоро это будет компенсировано работой на износ – но это не должно ему мешать. Он поднял детей и приготовил завтрак так быстро, как будто устанавливал абсолютный рекорд. Впрочем, это было необходимо. Начиная с девяти и на протяжении всего дня у него намечались один за другим интервью в джанкет-стиле²⁵. Эта пара часов, что он провел с Шарлоттой и Майлзом, могла оказаться единственным драгоценным временем, которое было у них до обеда, так что ему пришлось извлечь из этого максимум.

Он и дети веселились, валяли дурака за столом, хотя Маркус, наверное, не должен был позволять Майлзу наложить себе целую кучу бекона. Ему так нравилось, когда дети, как сейчас, были с ним, и он мог бы развлекать их часами. Возможно, он предоставил бы Райан свободное время по утрам несколько раз в неделю, и это стало бы новым распорядком. Тем не менее, он все еще до конца не проснулся, и ему потребовалась пара чашек крепкого кофе, чтобы остаться в строю.

До того, как ему исполнилось тридцать лет, Маркус вполне мог обходиться без полноценного ночного сна. На самом деле, он часто предпочитал легкое возбуждение и необыкновенные всплески энергии, которые появлялись у него, когда он не отдыхал, как следует стабильному чувству комфорта, что он испытывал, когда получал целых восемь часов сна. Но сейчас он действительно хотел измениться. И не желал идти на компромисс в вопросах, касающихся времени, которое он проводил с детьми.

— Папа, а где Райан? — спросила Шарлотта.

— Не знаю, — ответил Маркус. — В чем дело? Ты соскучилась по ней?

— Да, немного, — улыбнулась Шарлотта, в то время как Майлз стыдливо отвел глаза. Маркус знал, что им обоим она нравилась больше, чем любая другая няня, что была у них раньше.

— Может, это ты скучаешь по ней, папа, — сказал Майлз.

— Не говори с набитым ртом, сын, — это было единственной его реакцией. Майлз все принял за чистую монету, мило прикрывая рот, пока не прожевал до конца.

Маркус должен быть более осторожным – он не мог позволить детям увидеть свою влюбленность или что бы там он ни чувствовал. И еще был тот факт, который нельзя отрицать: он хотел, чтобы няня была здесь с ними. Разве с ней не было бы веселее? Он представил себе, как бы они все смеялись над привычками в питании Майлза и над снисходительностью Маркуса. Он отказался от последней идеи предоставить Райан свободное утро. Вместо этого, он поклялся, что постарается каждую ночь ложиться в постель не позднее одиннадцати, чтобы все четверо смогли бы наслаждаться утром.

Мысленно он признался себе: «Я скучаю по ней». Может ли это быть правдой? Он только недавно познакомился с Райан. Мог ли он скучать по ней после такого короткого времени, когда ее не было на расстоянии вытянутой руки всего лишь несколько минут?

Он чувствовал себя глупо, но, смотря с гордостью на своих детей – на дочь, до сих пор немного сонную, на сына, полного необычной решимости сложить бекон в высокую кучу – он хотел бы узнать, что бы он почувствовал, если бы Райан была с ними каждый день, не только на период гастролей, но и потом тоже. И тогда он понял – шансы, что это произойдет, что Райан все еще будет присутствовать в их жизни после того, как лето сменится осенью, были ничтожно малы. Они начинали чувствовать себя как семья, но только он, дети и их няня пойдут каждый своей дорогой. «Не слишком привязывайся», – подумал он.

***

Согласно цифровым часам в универсале Субару очень милой старушки, которая в конечном итоге согласилась ее подвести, было 7:48. Наконец, Райан вернулась в отель. Она появилась почти на час позже того времени, когда она, как предполагалось, должна была забрать детей. Ей потребовалось меньше четырех дней, чтобы полностью облажаться на этой работе.

Она уже прошла половину холла, когда услышала голос Майлза. Райан двинулась на звук и нашла мальчика вместе с сестрой, поедающих завтрак «шведский стол» в обеденном зале. Сначала ей показалось, что они одни, но потом она заметила третий стул и перед ним недоеденный омлет.

— Ты в порядке? — спросила Шарлотта, казавшаяся искренне озабоченной, когда Райан захромала к ним. Все еще сидя, девочка потянулась к Райан. Это был милый, неловкий жест, тем более что Райан была еще в двух-трех метрах от нее.

— Ну, я бегала и упала, — сказала Райан, улыбаясь от очевидности этого заявления. — Где ваш папа?

Они проигнорировали вопрос, а Майлз в это время бросил ложку и побежал к ней.

— Ты вся в крови! — сказал он с благоговейным страхом. Парочка обедающих встревоженно посмотрела в ее сторону, и Райан захотелось, чтобы Майлз не имел привычки громко сообщать о ее состоянии каждый раз, когда видел ее.

Она услышала голос позади нее.

— Боже, — произнес Маркус, который, видимо, вернулся из буфета. — Что случилось? С тобой все в порядке?

Он положил руку на плечо Райан и развернул к себе, рассматривая ее незначительные раны с внимательностью хирурга. Несмотря на ее дискомфорт от такого пристального внимания, она не могла не вспомнить о Джордже Клуни до того, как он поседел, из сериала «Скорая помощь», который она смотрела еще ребенком.

— Со мной все хорошо. Мне просто нужно привести себя в порядок и наложить повязку на лодыжку. Мне так, так жаль, что я опоздала.

— Что? Ни в коем случае, — Маркус вытащил для нее стул и поддерживал ее, хотя в этом и не было необходимости, пока она не села. — Вот, садись. Не нагружай ногу.