Льиннел сегодня был слишком напряжен и задумчив. Когда Эли вошла в комнату, он даже не заметил её, и девушка покорно стояла, чуть опустив голову и подглядывая за своим господином из-под ресниц. Длинные белоснежные волосы зачесаны назад, зелёные глаза прищурены, высокий лоб чуть наморщен от волнения, и без того острые скулы выделялись ещё сильнее из-за усталости и недосыпа. Но он по-прежнему был прекрасен, и Эли закусила губу, гоня от себя неуместные мысли. Льиннел, в отличие от неё, принадлежал к благородному роду, его дед до сих пор правил ситрайцами. И хотя её господин не зазнавался из-за своего происхождения, для Эли он всё равно оставался лишь недостижимым идеалом. Мужчина тем временем перевёл на неё взгляд и вздрогнул:

– Элиани, давно ты здесь?

– Нет, господин, я только вошла.

– Как идёт подготовка?

– Комнаты для гостей уже переделаны, мы постарались учесть все их возможные нужды. Зал для приёма тоже оформлен, повара уже приступили к приготовлению блюд. Прибыл вестник от короля, Ваш дед прибудет через час.

– Хорошо, – Льиннел вздохнул, разглядывая свою помощницу. Худенькая, ниже его больше чем на голову, копну каштановых волос упрямо заплетает в косички разной толщины – так делали все женщины в её деревне. Он подобрал её ещё ребёнком, когда их поселение уничтожила стая кораев. Напоминанием о той страшной ночи ей остался широкий шрам на лице, который, впрочем, не портил её красоты. Сколько ей сейчас лет? Около пятидесяти? Совсем ещё девочка, но заменяет ему с десяток помощников, что были до неё, – Эли, я хочу, чтобы сегодня ты была рядом со мной. На случай, если что-то срочно понадобиться.

– Конечно, господин.

С тех пор, как убили дарийскую королеву, в Мериоте было неспокойно. Её наследники всё ещё пытались поделить трон – детей у Илинкоры не было, а многочисленные родственники не уставали доказывать свои права на престол. Это выливалось в мелкие междоусобицы, стычки между поселениями дарийцев, в которые иногда втягивались небольшие поселения других народов. Ситрайцы под удар попадали редко – священные леса были слишком далеко от мест военных действий. Иногда пропадали одинокие странники, не более. До недавнего времени.

Три дня назад были убиты посол и вся его свита. Они направлялись к минтам для продления торговых соглашений, и теперь, так как договор подписан не был, вожак минт должен был прийти на встречу на территории ситрайцев. Приём по решению короля должен был пройти в доме Льиннела, так как он находился на самом краю священных лесов. Хоть минты и считались союзниками, на свою территорию ситрайцы их пускли неохотно.

Элиани стояла за спиной своего господина, с детским восторгом разглядывая медленную процессию. Минты обычно не признавали одежды, но на официальные встречи надевали её подобие, в первую очередь для того, чтобы их было проще отличить друг от друга. Цвет их шерсти варьировался от тёмно-серого до чёрного, они отличались размерами, но всё это никак не помогало неподготовленному чужаку с ходу понять, кто есть кто. Поэтому на вожаке сейчас красовалась чёрная, тянущаяся по полу накидка, чуть позади и справа шла его дочь в похожем балахоне синего цвета. На охране были надеты кожаные щитки. Когда минты подошли на расстояние трёх метров, Льиннел вышел вперёд и склонился в почтительном поклоне.

– Я счастлив приветствовать вас в своём доме, Сильнейший. Комнаты для вас и ваших спутников готовы, разрешите вас проводить.

Воцарилась давящая тишина – вожак что-то отвечал, внимательно глядя в глаза ситрайцу. Слышал это, естественно, только Льиннел – минты общались с помощью телепатии, внедряя мысли в голову собеседника. Господин кивнул, развернулся, жестом приглашая следовать за собой. То, что он повернулся к вожаку спиной, было выражением высшего доверия, и по процессии прошел тихий одобрительный ропот, похожий на мурчание. Элиани тоже повернулась, собираясь последовать за всеми, когда дочь вожака прыгнула к ней и зарычала, устрашающе оскалив пасть. Ситрайская охрана вскинула оружие, минты оскалились и напряглись, словно готовясь кинуться в бой.

– Тихо всем, опустить оружие! – скомандовал Льиннел, подбегая к девушке и хватая её за предплечье, – Что случилось, Эли?

Элиани уже собиралась ответить, что она не знает, но в голове зазвучали слова. Девушка удивлённо распахнула глаза – минты редко общались с посторонними без необходимости, и уж тем более редко облекали свои мысли в общепринятую форму. Чаще всего кошки ограничивались лишь образами.

«Я не впервые чувствую твой запах, девчонка. Полгода назад я вдыхала его с трупа моей матери».

– Она уже умирала, – голос Эли от волнения стал слишком тонким, – Я лишь избавила её от боли.

– Что происходит, Элиани? – строго спросил Льиннел. Его пальцы на руке девушки сжались так сильно, что под ними обязательно появится синяк.

«Докажи мне, что говоришь правду».

– Как я могу это сделать?

«Опустись на колени, мне нужно прикоснуться к твоей морде».

Да, не все слова дочь вожака использовала в правильном контексте. Эли, морщась от боли, высвободила свою руку из железной хватки господина, краснея от его близости. Он отпустил девушку, но остался стоять так же близко, наклоняясь к её уху.

– Что происходит? – тихо повторил он. В голосе столько волнения, что Эли затрепетала.

– Я объясню Вам всё позже, а сейчас мне нужно выполнить её просьбу. Я не сделала ничего плохого, мне ничего не угрожает, – Эли говорила эти слова скорее для себя, пытаясь успокоиться, – Позвольте?

Льиннел неохотно кивнул, и девушка отстранилась, подходя ближе к минте и вставая перед ней на колени. Кошка медленно подошла вплотную к Элиани, закрыла зелёные глаза и прислонилась холодным мокрым носом к её лбу. Морда была такой огромной, что девушке казалось, что она запросто может откусить ей голову. Эли вздрогнула когда перед глазами в ускоренном темпе пронеслись события того дня. Господин уезжал на встречу с братом, Эли осталась дома, он редко оставлял её. А это значило, что на встрече будет Сильтрания. Его отец давно мечтал о такой партии для своего сына. Элиани стояла на балконе, глядя вслед удаляющимся всадникам, когда увидела отряд, скачущий к ним с огромной скоростью. Ни секунды не раздумывая, Эли понеслась туда, где начиналась схватка. Ей казалось, что они не успели далеко уехать, но пешком это расстояние девушка преодолела лишь за полчаса. К тому времени всё уже закончилось, Эли лишь осмотрела трупы и там увидела умирающую минту. Кошка несколько раз прокрутила в голове момент смерти матери, ощущения, что она передала Элиани, а потом отстранилась.

Вожак с дочерью переглянулись, раздалось скорбное рычание – минты умели передавать мысли для всей своей общины. Льиннел тем временем взял девушку за плечи, поднимая на ноги, и она благодарно прижалась спиной к его груди – колени тряслись от страха, и Эли боялась упасть. Минты тем временем склонились в поклоне, все до одного, даже вожак, а в голове девушки прозвучало:

«Благодарю тебя за милосердие, теперь я твой вечный должник. Твои враги – это мои враги. Когда тебе понадобится помощь – лишь попроси».

Когда Эли добралась до своей комнаты, самообладание ей отказало. Девушка упала на постель, дыхание сбилось, сердце быстро билось в груди. Воспоминания, которые так отчетливо всплыли в её памяти благодаря минте, вновь раздирали душу. Страх за жизнь Льиннела, сочувствие к умирающей кошке, усталость после долгой дороги и ощущение собственной беспомощности, неспособности защитить любимого. Она всего лишь желала ему долгой и счастливой жизни, и готова была пожертвовать ради этого своей. В дверь постучали. Элиани быстро поднялась, поправляя одежду, и ожидая увидеть там кого-то из прислуги, но за дверью стоял сам Льиннел. Он никогда, ни разу в жизни не входил в её комнату, и девушка опешила, не зная, как поступить.