– Я пойду, – твёрдо ответил Нираэль.

Льиннел выделил для Эли и Нираэля новых лошадей, и девушка вздрогнула, думая о судьбе Диллы. Если её не убила тьма, то вскоре её сожрут кораи, это только вопрос времени. Через десять минут они были на месте, Элиани слезла с лошади и, никому не говоря ни слова, отправилась в лес. Она отошла как можно дальше, в бессилии упала на колени и выпустила свой гнев наружу вместе с тьмой. Туман сегодня был осязаемым и жёстким, он тёр кожу как наждачная бумага, и никак не хотел возвращаться обратно. С большим трудом девушка подчинила его своей воле и упала на траву, чувствуя сильное головокружение. Голова лежала на ветках, они царапали лицо, но Эли была не в силах передвинуться. Она лишь тяжело дышала, морщась от боли, пока не почувствовала, как кто-то приподнимает её и бережно укладывает голову на свои колени. Эли попыталась встать, но сильные руки удержали её и Нираэль сказал:

– Тихо ты, полежи немного. Отдохни.

– Ты разве не боишься? – прошептала Эли. Парень рассмеялся, стирая пальцами грязь, прилипшую к её лбу.

– Ты совсем не страшная, Элиани Рьивел.

– Таких как я не слишком-то любят. Наша сила считается слишком непредсказуемой, неуправляемой. И, если честно, окружающие во многом правы. Я видела, как девяностолетняя женщина, человек, вся в морщинах, срывалась, так и не научившись к концу жизни подчинять тьму.

– Но ты научилась.

– Да. Женщина, которую я называла мамой, научила меня.

– А настоящие родители? – спросил Нираэль, и девушке показалось, что его это действительно волнует.

– Отнесли меня в поселение ко мне подобным, лишь узнав, что я такое. Мне тогда было три месяца.

– Ты больше не видела их?

– Нет. И не думаю, что хочу увидеть.

– А как ты оказалась в доме Льиннела? – голос у парня едва заметно дрогнул.

– В тот день к нам деревню приехала делегация. Дело в том, что соседний город слишком разросся, и дорога, по которой путники ехали к ним, была очень близко к деревне. Люди беспокоились за свою жизнь. Кто-то настаивал на том, чтобы нас переселили. В числе делегации был и Льиннел. Никто ещё не успел даже начать разговор, как на нас напали кораи. Их было много, войны из делегации начали защищаться, а жители деревни решили не использовать свою силу, потому что могли навредить не только этим тварям, но и людям и эльфам. Многие тогда погибли, включая мою маму. Когда Льиннел узнал, что у меня больше никого нет, то предложил поехать к нему, предложил мне дом и работу. Я могла остаться в деревне, но подумала, что если буду служить тому, за кого моя мать отдала свою жизнь – то она умерла не напрасно.

– Дай угадаю, деревню переселять не стали?

– Нет, – помотала головой Эли, – И что это значит?

– Льиннел просто бог дипломатии, вот что это значит. Выбрал самого стабильного мага из всей деревни и поселил в своём доме, доказывая, что такие, как ты – безопасны.

– Ты думаешь..., – начала Элиани, но осеклась. Перед глазами стояла сцена из её прошлого, день, который она не любила вспоминать.

Элиани отошла в лес, она чувствовала такую злость и бессилие, что не могла сдерживаться. Рана на щеке саднила и ныла, стоило ей лишь пошевелиться. Она села на колени у маленькой ели, сжала пальцами её ветки, чувствуя, как вокруг разливается хвойный аромат, и отпустила силу, как всегда недалеко. Когда она вновь втянула туман в себя, то увидела лицо высокого светловолосого юноши. Он долго внимательно рассматривал её, а потом подошёл ближе и присел на корточках рядом с ней.

– Привет, малышка. Как тебя зовут? – спросил он, и Элиани смущенно опустила глаза. Девочке не часто приходилось общаться с посторонними, и большинство из них побаивались подходить так близко.

– Эли, – прошептала она.

– И где твои родители, Эли?

– Моя мама умерла сегодня, – ещё больше склоняя голову, ответила девочка.

– Пусть она будет счастлива в следующей жизни, – сказал ситраец, – Эли, ты так хорошо управляешь своим даром. Ты очень сильная.

– Моя мама научила меня. Я много занималась, и теперь всегда держу тьму в себе. Нужно лишь давать ей гулять время от времени.

 – И ты никогда не срываешься?

– Нет, честно-честно, – замахала головкой Эли и добавила, краснея, – Вам не нужно меня бояться.

– Конечно, нет, Эли. Ты очень милая девочка. Я хотел предложить тебе кое-что...

– О чем задумалась? – хмыкнул Нираэль.

– Я вспомнила кое-что. Знаешь, а может ты и прав.

– Конечно, я прав. Я никогда не ошибаюсь.

Элиани вздохнула и закатила глаза, понимая, однако, что ей больше не хочется стереть эту самодовольную улыбку с его лица. В отличие от ледяного, недоступного Льиннела, он казался ей живым, тёплым и реальным. Он не был идеальным, но Эли и не хотела, чтобы Нираэль ей таким казался. Эти мелочи, которые раздражали Элиани всю дорогу, показались ей сейчас доказательствами его искренности. Девушка скользила взглядом по его лицу, пытаясь найти во внешности советника хоть какой-то изъян, и не находила. Заметив её пристальный взгляд, парень опустил голову, от чего пряди золотых волос упали, окружая лицо светящимся ореолом, в золотых глазах отражалось её лицо. Элиани потянулась к нему рукой, почти не осознавая своего движения, коснулась пальцами щеки и провела по гладкой коже до подбородка.

– Что ты делаешь? – спросил Нираэль, поймав её руку. Эли выдернула пальцы и поднялась, заливаясь краской. Голова ещё немного кружилась, но девушка устояла, и двинулась вперёд, не совсем понимая, куда собралась идти.

– Куда ты, Элиани? – спросил парень, тоже поднимаясь на ноги.

– Хочу побыть одна, – соврала Эли. Конечно, он не может влюбиться в неё. Он и раньше её презирал, но сейчас, узнав, что она такое…

– Элиани, подожди, – Нираэль догнал девушку и поймал её за руку. Эли неохотно повернулась, надеясь, что он не поймёт по её лицу, о чем она сейчас думает. Куда там. Он словно видел её насквозь.

– Что это значит, Элиани? – спросил он хриплым от волнения голосом, – Я думал, что не интересен тебе.

– Что? – потрясенно спросила Эли, – Я думала, ты меня презираешь.

– Нет, конечно. За что мне тебя презирать? Я злился, что ты забрала мою должность, но ты доказала, что заслуживаешь своё звание, – он сделал пару крошечных неуверенных шагов вперёд, не выпуская её ладони, – Ты спасла мне жизнь. Я не могу презирать тебя, даже не хочу этого.

– А чего ты хочешь? – прошептала Эли, делая свой шаг вперёд. Он был выше её всего на пару сантиметров, и девушке это очень нравилось. Ей нравилось, что не нужно запрокидывать голову, чтобы посмотреть в его глаза, что его губы были так близко, что его дыхание щекотало кожу на лице.

– Ох, Элиани, – простонал он, притягивая девушку ближе, прикасаясь пальцами к шраму на её щеке. Дыхание сбилось, Эли потянулась к Нираэлю, чувствуя, как от предвкушения покалывает губы...

– Эли, – тихо сказал Льиннел за её спиной, – Эли, я могу поговорить с тобой?

Элиани отпрянула от Нираэля, всё ещё смотря в его глаза. Он поморщился, словно от боли, выпустил её ладонь и сделал несколько шагов назад.

– Я буду ждать вас в лагере, госпожа посол, – язвительно сказал он. Все эмоции читались на его лице – злость, разочарование, обида. В отличие от Льиннела, он не мог держать чувства в себе, и Элиани в очередной раз подумала, что он очень искренний. Ей хотелось что-то сказать ему, как-то успокоить, но девушка не нашла нужных слов, и он прошел мимо неё, направляясь к лагерю. Элиани сделала пару шагов за ним, остановилась в нерешительности, проводила его полным отчаяния взглядом и повернулась к Льиннелу.

– Что ты здесь делаешь? – они были достаточно далеко от лагеря, и Эли позволила себе говорить очень громко.

– Я приехал объяснить тебе свой поступок, – ответил Льиннел, – Я могу смириться с тем, что ты не хочешь стать моей женой, но обвинения, что ты высказала мне после приёма...