Ее не пустили. Да и не было у нее уже сил на дорогу обратно. Оставалось лишь ждать. Ждать и уговаривать себя, что он и сам не велел ей возвращаться. И людей не велел присылать. Правда, он просил позвать Сериэнту. Ну, она ведь сказала, а Гоэрэ свяжется с нею сам.

Она собиралась дождаться прилета Гоэрэ. Показать дорогу. Убедиться, что с Анхеном все хорошо. Не дождалась. Проглотив немного еды, провалилась в сон, больше похожий на забытье. И проспала до самого вечера.

А вечером в комнату, где ее уложили спать, пришел Анхен. В свежем костюме по человечьей моде, с собранными в строгий вампирский хвост волосами. Полный сил, здоровья и того особого вампирского обаяния, которое не перепутаешь ни с чем другим. Присел на краешек постели, смотрел, как она спит, и не решался будить. А вот Гоэрэдитэса сомнения не мучили.

— Нам надо ехать, Анхенаридит, — заявил, появляясь на пороге. И замер, завороженно переводя взгляд с грязной обтрепанной халеи, висящей на спинке стула, на алую рубаху, оставшуюся на спящей.

— Да ты… совсем из ума выжил? Церемониальный наряд императорского дома — на рабыню? На эту девчонку, что едва не стоила тебе жизни?

— Однако ж не стоила. И, покуда я жив — изволь выбирать выражения, — глаза последнего авэнэ опасно сверкнули. — В машине меня подожди!

Ушел. А Инга от шума проснулась.

— Анхен!

— Да, моя радость, — он улыбался. Тепло и нежно. И глаза его светились счастьем. — Все хорошо, ты молодец, ты меня спасла.

— Я едва тебя не погубила. И потом… Ты почему не сказал, что тебе нужна была моя кровь?

— С чего ты решила? Неужели Гоэрэ наслушалась? Забудь, он в жизни не разбирался в медицине, — он отмахнулся, легко, беззаботно. Словно и не было этого серого утра, когда он и сам поверил, что уже не спастись. — И, кстати, о медицине. Вставай, мое солнышко. Добрый дядя Гоэрэ рвется отвезти нас в больницу. Хочу, чтоб тебя врачи посмотрели.

— Добрый дядя Гоэрэ рвется отвезти нас разве что в Бездну, да там и высадить, — позволила себе фыркнуть Инга. С добротой этого «дяди» она сегодня очередной раз ознакомилась.

— Пока я жив, моя радость, он будет рваться делать лишь то, что я укажу. А жить я теперь собираюсь вечно. Так что — считай, не повезло Гоэрэ, — весело усмехнувшись, он легко подхватил ее на руки, снял со стула халею и направился к выходу.

Гоэрэ задействовал Службу Крови, те привезли рабов и лекарство, вернув ему здоровье, силы, способности. Он уже связался с техпомощью, остатки его машины уберут, ведь, как известно, вампирские машины не падают и не разбиваются.

Инга жива и невредима, а с последствиями истощения ей помогут справиться в больнице. И он не сомневался, что для его девочки там сделают все необходимое и даже больше. А он — он сумел, он остался эльвином, несмотря ни на что. Он выдержал. Он не сорвался. Ему было, чему улыбаться, выходя во двор, к ожидавшему его Гоэрэ.

— Тебя желает немедленно видеть Владыка.

— Соскучился? И недели не прошло, как встречались.

— Издеваешься? Ты покидаешь его дом с грандиозным скандалом, пропадаешь без вести почти на неделю, все уже с ног сбились тебя разыскивая. А теперь возникаешь — полумертвый, в обстановке более чем возмутительной, — Гоэрэ неодобрительно оглядел накрытую императорской халеей Ингу на руках у авэнэ. — Ты собираешься везти ее за Бездну?

— Не надейся. Мы завезем ее в больницу. Это по дороге.

— Тебя ждет Владыка, Анхен, какая больница?

— Светлогорская. Не спорь, ты только напрасно тратишь время, — авэнэ был непреклонен.

Он даже сесть не пожелал рядом с Гоэрэ, расположился сзади, так и не выпустив девчонку из рук до самой больницы. Затем лично отнес в приготовленную для нее палату. Усадил на кровать. Вздохнул.

— Мне действительно надо лететь, Ина. Владыка и без того на меня зол. Так что, чем быстрее он сможет обругать меня последними словами, тем лучше.

— Да, конечно, лети, — она попыталась улыбнуться. Ее последняя вампирская сказка подошла к концу. Ну, хотя бы закончилась хорошо. — Твоя одежда…погоди, я сниму рубаху.

— Сними, конечно. И оставь у себя. На память, — ему хотелось бы одарить ее чем-нибудь на прощание. Чем-нибудь ценным, значимым, важным. Вот только не было при нем сейчас ничего. И времени у него уже не было тоже. С Владыкой не шутят, а Гоэрэ вряд ли забудет упомянуть, как он сильно спешил. — Только не носи, а то видишь, Гоэрэдитэс как злится. Спрячь куда-нибудь в шкаф. Она не для этой страны.

Кивнула. Взглянула на него отчаянно, пристально, пытаясь навеки запечатлеть в памяти того, кого и так не забыть. Его последний жест, последний взгляд, последний…

— Ты меня не поцелуешь? — не удержалась. — Последний раз, самый-самый последний.

Поцеловал. Медленно и очень-очень бережно, словно все еще боялся ей навредить. Заставил себя оторваться.

— Надо лететь.

Но улететь от нее навсегда вот так, после всего, что было… Нет, он еще должен встретиться с врачами, убедиться, что обследование серьезных проблем не выявило. Должен еще хоть раз встретиться с ней.

— Давай так, моя радость. Я слетаю сейчас домой, разберусь с Владыкой, с делами. А потом вернусь к тебе. Должен же я подарить тебе хоть один нормальный вечер после всего, что тебе пришлось вынести.

Она кивнула, не веря своему счастью. Он ушел, чтобы занять свое место в машине Гоэрэ. Владыка не любит ждать. Сильно не любит.

— Надеюсь, тебе хватило ума сообщить Владыке, что я уже лечу, а не что я все еще не лечу? — поинтересовался, когда машина взяла курс на Илианэсэ.

— Сообщил, — коротко кивнул Гоэрэ и перешел к тому, что сейчас волновало его куда больше. — Анхенаридит, я не могу не заметить, твои отношения с этой человечкой давно уже потеряли всякую видимость приличий. Ты развратил ее, избаловал. Она полностью забыла свой долг. Где это видано, вампир погибает от недостатка крови в организме, а она примеряет его наряды и требует, чтоб его спасал кто-то другой!

— Она моя девочка, Гоэрэ, и делает то, что велел ей я.

— Я не заметил, чтоб ты велел ей хоть что-нибудь разумное. Ты должен поставить ее на место, Анхен. А лучше — вообще убрать за Бездну. Какой пример она подает окружающим? Разгуливать в одеждах вампирского правящего дома, бросив авэнэ помирать в лесу, словно ненужный мусор! Убери ее, Анхен. Иначе это сделает кто-то другой.

— Она моя, Гоэрэдитэс, постарайся это запомнить. Потому что ты даже представить себе не можешь, насколько страшно не повезет тому вампиру, по чьей вине моя девочка проронит хотя бы слезинку. Я уж не говорю о тех, кто тронет ее хоть пальцем, — развернувшись всем корпусом, он впился взглядом в старого моралиста. Глаза Гоэрэ опустил, но свое несогласие скрывать не стал.

— Пару лет назад, — продолжил тогда авэнэ, — светлейший Кардэнис, пользуясь своим особым положением при Мудрейшем нашем Владыке, очень любил играть с ножом. И однажды он поиграл им слишком близко от моей секретарши. Я бы сказал — недопустимо близко. Тебе рассказать, в каком именно месте его более не светлого тела нашли не так давно этот нож? Или и сам в курсе, ты ж следишь за новостями?

— Да как ты!.. — Гоэрэ аж захлебнулся от возмущения. — Я только что спас тебе жизнь! Бросил все свои дела и примчался, хотя видит Светоч, более идиотского способа покинуть этот мир ни один эльвин еще не выдумывал! И в благодарность ты угрожаешь мне? Угрожаешь?!

— Ты спас жизнь последнему эвэнэ Эльвинорэла. И заодно — непутевому братишке мудрого Тинтарэдиса. Не мне, — на праведные вопли он не купился. — Вот только один момент, Гоэрэ. Ты — не Тинторэдис, ты просто когда-то давно ему служил. И поэтому прав поучать меня и направлять на путь истинный у тебя не больше, чем вон у той птички, что сейчас мимо пропорхнула. И потому — не дай тебе Светоч еще хоть раз попытаться. Я помню, что ты верой и правдой служил моему брату. Но лишь до тех пор, пока ты служишь мне. Служишь, а не умничаешь, улавливаешь разницу?

Гоэрэ кивнул, не скрывая раздражения, и уставился в ветровое стекло. Авэнэ тоже не удостоил его более и взглядом. Впереди ждал Владыка, и беседа с ним точно не будет приятной. А он улыбался, вспоминая, как она уходила прочь — маленькая девочка в императорской халее, и солнце сияло короной в ее золотых волосах…

…

Ну а Инга… Инга ждала. Много лет. Но он так и не вернулся.