Каждое утро все атланты пели священный гимн солнцу, а на закате — прощальную песнь. И я привыкла к этим ритуалам со дня своего рождения. Они приводили меня в трепет.

И я запела. Запела на языке атлантов гимн. Сначала тихонечко, а потом всё громче и громче. Но не солнцу, а Лурису, уже виднеющемуся на горизонте. Я пела, обратив на небо глаза, и странное оцепенение охватило меня. Тоска по родной Атлантиде болезненно защемила сердце, и даже слёзы выступили на глазах. «Я люблю тебя, Солнышко!» — пела я — «ты — сама жизнь, ты свет сердец людских…». И мне казалось, что я пою не Лурису, но моему дорогому земному Солнцу… И что я вновь стою на там.

В следующую минуту страшное потрясение охватило меня, когда я поняла, что отныне МОГУ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ ОКАЗАТЬСЯ НА ЗЕМЛЕ, теперь это в моих силах. Мой голос оборвался, но гимн был подхвачен. Я оглянулась, — за моей спиной стоял отец и пел, глядя на Лурис. Я вытерла слёзы.

Когда папа закончил, он повернулся ко мне:

— Тара, мне надо с тобой поговорить.

— Да, папа. И я знаю, о чём ты хочешь со мной поговорить, — я решила сказать всё разом, не давая времени на вопросы, потому что я действительно знала, что он хочет мне сказать, — тебя пугают перемены, которые произошли со мной за время моего исчезновения, так ведь?

Отец кивнул.

— Да, я изменилась, но в этом нет ничего страшного. У меня появились некоторые… способности, — и они помогли спасти жизнь не только мне, но и всем вам. Я не понимаю, почему ты так напуган? И Дерек тоже смотрел на меня вчера, как на преступницу…

С каждым моим словом отец всё больше и больше хмурился. Я знала, о чём он думает, и мне даже стало от этого противно, казалось, я против его воли вижу его насквозь. Его и вправду ужасали такие резкие перемены во мне.

— Такими возможностями способны обладать лишь монстры, — осторожно сказал папа.

И в его душе я увидела стойкое предубеждение против монстров, как таковых, и всего, что с ними связано. Он панически боялся, что со мной это могло произойти… И он совершенно был прав во всех своих опасениях. Так на деле всё и обстояло.

Я просто не смогла ему сказать правду. На душе у меня выли волки, но папины глаза требовали ответа, и мне пришлось солгать. Моё признание было бы равносильно краху всех его планов, надежд, связанных со мной. Краху всего, во что он верил. Оно убило бы его.

— Всё, что я знаю о монстрах, это лишь то, что нам преподавали в школе агентов, — устало улыбнулась я, — не беспокойся, папа, всё со мной нормально. То, что произошло в пиратском трейгарте — результат моих персональных «игрушек», способных справиться с любой гравитацией.

— Милая, мы все так волновались за тебя, — папа обнял меня, но в его душе ещё оставались смутные сомнения. Но теперь он сам старался их подавить. Он предпочитал поверить мне, поверить хоть в зыбкие, но оправдания, нежели услышать что-то пострашнее.

— Мне было нелегко, но я знала, что вы меня ищете, и это придавало мне силы, — я очень старалась словно убедить саму себя, уговорить свою совесть, но получалось неважно.

— Фью хотела поговорить с тобой. Она надеется, что у тебя появилось новое музыкальное произведение… — сменил отец тему, за что я ему была безмерно благодарна.

— Да, у меня есть кое-что для неё. Я прямо сейчас порадую её, папа, если ты больше ни о чём не хочешь поговорить со мной?

— Да-да, беги, милая! — папа потрепал меня по волосам и подумал о том, как я повзрослела за всего лишь какой-то месяц.

Я отвернулась, чтоб он не видел слёз, предательски навернувшихся на мои глаза, и побежала к дому.

Фью также уже не спала. В рассветные часы наступал пик её творческого вдохновения, и она писала стихи, сидя у окна, выходившего в сад. Я вошла в комнату без стука и тихонько скользнула к ней. Она сидела в лёгкой задумчивости и ничего вокруг не замечала.

— Фью! — негромко позвала я, чтоб не напугать её.

Но всё-таки она немного вздрогнула и растерянно улыбнулась:

— Ой, Тара, я не услышала, как ты зашла.

— Сестричка, а у меня для тебя сюрприз! — объявила я и протянула ей листок.

— Что это? — не поняла Фью.

— Почитай и скажи своё мнение, — попросила я.

Фью пробежала глазами моё «произведение», быстро глянула на меня и ещё раз, теперь уже не торопясь, вдумчиво прочла.

— Кто это написал? — спросила она, не поднимая головы. Что-то в её тоне насторожило меня, но раньше, чем я успела сообразить, что же именно, я уже отвечала:

— Я. Понимаешь, на меня словно что-то нашло сегодня утром. Ты же знаешь, я никогда не писала стихов. И это удивило меня…

— Тара, это правда ТЫ написала? — не поверила Фью, — этого не может быть!

— Ну, да… — пожала плечами я растерянно.

— Знаешь, мне теперь только остаётся спрятать подальше все свои стихи. Они ни одной строкой не выдерживают конкуренции с этим.

— Не говори так, — покачала я головой, — ты преувеличиваешь! Хочешь сделать мне приятное?

— Я всегда говорю всё, как есть, — возразила Фью, глядя на меня как-то странно.

Я с трудом пересилила себя, чтоб ненароком не прочесть её мысли — это было бы нечестно по отношению к ней. И так уже нехорошо вышло с отцом.

— Я уверена, что это произошло случайно, — словно оправдываясь, проговорила я, — вряд ли что-то подобное ещё повторится.

— А я бы не хотела, чтоб это пропало бесследно! — воскликнула Фью, — странно, но у тебя и впрямь открылся поэтический талант.

— Брось, Фью! — возразила я, почему-то разозлившись, — моё призвание: музыка. Ты это прекрасно знаешь!

— Не уверена… Хотя одно другому не мешает…

Я, не дослушав её, выскочила из комнаты. Бегом кинулась к выходу. Через пять минут я уже летела в своём тлоннере, летела в никуда. Странное напряжение не покидало меня. Что-то происходило вокруг, что-то изменилось в моих отношениях с родными. Я теперь не была с ними полностью откровенна, и это давило на меня.

Недоговорки, тщательный контроль над словами, чтоб не выдать себя случайно, ложь…

Они все боялись того, что казалось мне вполне нормальным. Но я не хотела, чтоб они боялись МЕНЯ.

Я отправилась на работу. Мне срочно надо было увидеться с друзьями. Узнать, не стала ли я ещё и для них источником волнений и страхов.

Когда я прибыла на базу, Весты ещё не было. Полковник Экро уже в такой ранний час был занят, у него в кабинете находилась куча народа, и я не решилась его прервать.

Я понуро вышла на балкон и уселась на перила. Странно, но меня переполняла тоска. Я вроде бы вернулась домой, но… Я ощущала какое-то смутное желание, непонятное стремление. Тоску невероятную по свободе и простору. Душа рвалась куда-то прочь, словно бы стремилась почувствовать свободный полёт! Я поймала себя на безумной жажде, в буквальном смысле, расправить крылья и взлететь в небо… И я поняла, что в силах сделать это! И прямо сейчас плюну на всё и всех — и сделаю!

— Тара! — Я вздрогнула и оглянулась.

— Привет, Дерек, — улыбнулась я, слезая с перил ему навстречу. Он был бледный, как мел.

— Привет. Я испугался — ты сидела на самом краю и так перегнулась…

— Я просто задумалась. Ты давно здесь?

— Нет. Только прилетел. А ты, что же — всё-таки вышла на работу? Не хочешь взять отпуск?

— Пока не знаю, — уклончиво сказала я, глядя ему в глаза. У Дерека в душе таилось смутная тревога. Тревога за меня, — я жду Весту, хочу поговорить с ней.

— А у нас сегодня выходной день, Экро сказал вчера… когда ты уже улетела.

Прости, что не предупредили, но все думали, что ты согласилась на отпуск. У босса там сейчас комиссия по межгалактическим делам.

«Надо же, — с усмешкой отметила я, — «у босса»! Нахватался моих словечек!»

— Значит, я зря жду… — пробормотала я, слезая с перил.

— Не зря. Веста вот-вот должна прилететь. Мы договорились встретиться… — как-то натянуто сказал Дерек.

— Зачем, раз у нас выходной? — не поняла я.