– Садись. Сегодня тебе лучше за руль не садиться. Я поеду с тобой.

Почувствовав невероятное облегчение, Кэтрин едва не упала ему на грудь. Он поддержал ее за локоть и помог сесть в машину.

– Рик боится смерти, – безразличным тоном сказала она, невидящими глазами глядя прямо перед собой. – Если бы не боялся, поехал бы со мной.

Лесли промолчал.

Надежный, сильный и бесстрастный, он стоял рядом с Кзтрин на протяжении всей церемонии. Временами ей казалось, что только его присутствие не дает ей отключиться. Спазмы сотрясали ее тело, но Лесли крепко держал ее за руку. Она не стала плакать. Стоит только начать, и она уже не сможет остановиться.

Кэтрин смотрела, как черный гроб опускается в могилу, и мысленно кричала:

– Папа, я люблю тебя. Я люблю тебя, как и прежде! Прости меня!

Когда Лесли повел ее к машине, к ним приблизился Артур.

– Полагаю, ты довольна? – с издевкой произнес он.

Кэтрин показалось, будто ее ударили в живот. И с этим человеком год назад она хотела связать свою жизнь?!

– Это ты его убила, Кэтрин! – Его глаза источали ненависть и яд. – После твоего ухода он так и не оправился.

Лесли с угрожающим видом шагнул к Артуру.

– Прочь с дороги, Пайпер! – жестко произнес он. – И держись от нее подальше.

Лесли довез Кэтрин до дома и предложил подняться к ней, но она, чувствуя, что не в силах больше сдерживаться, отказалась. Перед тем как выйти из автомобиля, она наклонилась и прижалась щекой к его подбородку.

– Спасибо тебе, Лесли! – еле слышно прошептала она. – Даже не знаю, что бы я без тебя делала…

Войдя в квартиру, Кэтрин услышала из кухни шум воды. Она обрадовалась, решив, что это Рик, но там оказалась Моника. Отложив тарелку, которую мыла, Моника распахнула руки.

– Бедная моя!

Кэтрин ощутила, как внутри у нее что-то сломалось. Шагнув навстречу, она прижалась к Монике и заплакала, а та гладила ее по спине, приговаривая:

– Я знаю. Я все знаю, детка.

– Папа умер… Его больше нет.

– Знаю, детка.

– А я… Это все я… А теперь уже ничего не исправишь!

– Но ведь ты пыталась, девочка моя! – Моника отвела ее в гостиную и усадила на диван. – Ты пыталась, и это главное. Я уверена, в глубине души он тебя простил.

– Нет! – Кэтрин была безутешна. – Он меня не простил. И теперь уже не простит!

Моника гладила ее по голове.

– Нет, радость моя, это не так. Он любил тебя, и значит, простил. А иначе и быть не может!

Кэтрин вырвалась из ее объятий и нахмурилась.

– Моника, вы говорите так, чтобы меня утешить?

– Нет, детка! – Моника сжала ее ладони и заглянула в глаза. – Кэтрин, я католичка. И верую в любовь и всепрощение.

– В тот вечер Рик вернулся домой поздно и принес ей подарок – огромную кашемировую шаль с ручной вышивкой, которая приглянулась Кэтрин в витрине магазина неподалеку от офиса пару недель назад. Рик ни словом не обмолвился о том, где пропадал весь день, а Кэтрин была слишком измучена, чтобы его расспрашивать.

Заталкивая шаль в нижний ящик комода, она говорила себе, что идеальных людей не бывает и ей следует научиться принимать Рика таким, какой он есть, со всеми его недостатками. Но она впервые с горечью осознала, что в их отношениях образовалась трещина.

Когда огласили завещание и Кэтрин узнала, что отец оставил ей все состояние, в том числе пакет акций компании, она не почувствовала ничего, кроме угрызений совести. Деньги не могли вернуть ей отца.

Временами Кэтрин ловила себя на мысли, что только благодаря изнурительным нагрузкам на работе смогла продержаться следующие полгода. Она сознательно изводила себя работой, не оставляя времени на то, чтобы предаваться печали, изводить себя сознанием собственной вины и решать, как жить дальше, зная, что она уже никогда не сможет помириться с отцом.

По иронии судьбы оказалось, что деньги и успех еще опаснее для компании, чем неудача. Лесли и Рик и раньше частенько не сходились во мнениях, но после смерти Генри Эшби в их спорах появился оттенок враждебности. И по мере того, как их отношения портились, отношения Кэтрин с Лесли день ото дня становились все ближе. Ей никогда не забыть, как он стоял радом в тот час, когда она в этом так нуждалась.

Кэтрин отбросила с лица мешавшую прядь и, повинуясь безотчетному импульсу, потянулась к телефону. Поскольку на сегодня серьезных встреч запланировано не было, надевать деловой костюм она не стала, удовольствовавшись джемпером изумрудного цвета с V-образным вырезом и светлыми брюками. На шее поблескивала массивная цепочка, на изящном запястье такой же браслет, а на безымянном пальце правой руки красовался бриллиант в два карата: Кэтрин подарила его себе сама.

Не успела она набрать номер телефона личного офиса Лесли, как он вошел к ней сам.

– Нет, это просто телепатия! – улыбнулась она, опуская трубку, а на душе от одного только вида его внушающей спокойствие фигуры стало легче. – Я как раз собралась тебе позвонить.

Лесли опустился на стул напротив. За последние три года между ним и Кэтрин завязались дружеские отношения. Взглянув на него, она сразу поняла, что он не в духе.

– Скажи честно, – сказал он, со вздохом облегчения вытягивая ноги, – как, по-твоему, я пуританин?

– Ты? А почему ты спрашиваешь?

– Мне нужно знать.

– Пожалуй, да.

– Ну спасибо! – с оскорбленным видом произнес он. – Большое тебе спасибо.

– Пожалуйста! – с улыбкой ответила Кэтрин. – Лесли, скажи честно, а не связано ли это самокопание с очередной твоей подружкой?

– Ты так говоришь, как будто я меняю их каждый день, – ворчливым тоном заметил он. – А сама только что сказала, что я пуританин.

Кэтрин неодобрительно покачала головой. В душе Лесли был семьянином, и она опасалась, как бы он не женился на ком-нибудь недостойном просто потому, что устал от одиночества. Кэтрин была знакома с последней его пассией, и та ей не нравилась.

– Если хочешь, я по дружбе познакомлю тебя с одной особой. Это то, что тебе нужно! Интеллигентная, доброжелательная… – Она помолчала и не удержалась от шпильки. – И в меру любвеобильная. Ведь ты уже не мальчик и, надо думать, начал сдавать…

– Ты права. – Лесли встал и хмуро взглянул на нее сверху вниз. – Хотя мое либидо, миссис Эшби, вас совершенно не касается.

– Обиделся! – Кэтрин хохотнула, попытавшись представить себе, что шутит с мужчиной по поводу его сексуальных возможностей четыре года назад, и не смогла. Она стала совершенно другим человеком. И вообще, взаимные подколки как ничто другое позволяют расслабиться. – Лесли, куда подевалось твое хваленое чувство юмора?

Лесли улыбнулся.

– А ты, Кэтрин, с тех пор как стала до неприличия богатой, превратилась в несносное существо!

– Можно подумать, ты подарок! – хмыкнула она и, посерьезнев, спросила: – Как дела в Глазго?

Лесли подошел к окну.

– Все в порядке. Наконец-то встретился с новым мужем Франсин. Посидели с ним за кружкой пива, потолковали о детях… – Лесли расплылся в улыбке. – Говорит, мои парни ведут себя хорошо, а еще дал понять, что не собирается строить из себя папочку. Еще бы! Этот сопляк моложе Франсин на семь лет, так что больше подходит на роль старшего брата.

– Он что, тебе не нравится? – с сочувствием спросила Кэтрин.

– Да нет, вроде бы неплохой парень… Просто я ему завидую: ведь он каждый день видит моих сынишек.

Они еще немного поболтали, и Лесли ушел. Уже не впервые Кэтрин заметила, что как друг Лесли для нее гораздо ближе, чем когда-либо был Рик. Вспомнив о муже, Кэтрин вздохнула. Может, ей удастся уговорить его ради разнообразия поужинать дома и провести вечер только вдвоем: она уже и не помнила, когда такое было в последний раз.

– Она встала и пошла к нему в офис. Там его не было. Интересно, где его теперь искать? Завернув за угол, Кэтрин наткнулась на двух инженеров. Приветливо кивнув, она поспешила дальше, не замечая их восхищенных взглядов.