После ужина брат Иероним встретил Николаса у выхода из столовой. Он уже успел переодеться в рясу, но на морщинистой щеке еще оставался мазок черной грязи, а светлые волосы были растрепаны, частично прикрывая выбритый пяточек. Его рука твердой хваткой впилась в Никово плечо. Они молча прошли в Часовню, где Иероним завел его в небольшую комнатку за алтарем. Тяжелый стол, два стула и жаровенька в углу - вот и вся обстановка. Жаровня уже горела и красные угли бездымно мерцали под решетчатым колпаком в полумраке. Сняв его, монах раздул огонь. Николас дождался в дверях, когда тот закончит и предложит ему сесть. После чего монах сказал:

- Дай мне свои руки и сиди молча, не мешай мне, смотри в глаза и, если о чем спрошу, отвечай честно и быстро. Я узнаю, если врешь.

Николас так и поступил: под конец его глаза щипало, от того, что он старался не моргать. Никаких вопросов не было, и вся процедура длилась около пяти минут.

- Никаких травм нет. Голова хорошо заросла, да и колено, судя по всему, в порядке. Хотя я бы не стал его напрягать лишний раз. По поводу того, что определил тебе Господь: ты можешь чувствовать, где находится нечисть. Сейчас этот дар очень слаб, и тебе нужно будет прилагать много усилий для того, чтобы использовать его хоть короткое время. Но, если повезет, через пару лет сможешь поддерживать его постоянно, хоть и на не очень большое расстояние. Я попрошу Отца Иоанна придержать одного из тех бесов, что привезли сегодня, для твоих тренировок. Эта способность была бы нам очень полезна.

Спустя пару мгновений тишины, Николас задал вопрос:

- Почему же этот дар не сработал, когда за мной тащилась целая толпа этих уродов и я не почуял целого черта на своем пути?

- Не всякий дар проявляется сразу. А многие требуют вмешательства такого человека, как я, чтобы проявится. Как, например, твой. Но и теперь ты, скорее всего, ничего не почуешь, пока нечисть зубами не вгрызется в твое мясо. Тебе нужно обрести навык. Говорят, помогает молитва - он улыбнулся - Читай про себя патер ностер, вслушиваясь в свое ощущение мира, и в один момент Он даст тебе почуять скверну. С каждым разом будет проще, в конце концов хватит одного лишь воззвания к Нему.

Монах внимательно посмотрел на Ника, а потом достал из-под стола маленький кувшинчик.

- Вот глотни, по идее нельзя давать Кровь Спасителя до Евхаристии, но я вижу, что у тебя уже мутнеют глаза. Не хорошо мучать тебя до утра, не верю я, что страдающий будет чист в помыслах своих о Христе.

Только после этих слов, Ник понял, что его и в правду мутит. Небольшой аккуратный глоток смочил его горло терпкой сладостью, но Брат Иероним не забирал кувшинчик у него, и потому Ник, уже смелее, сделал еще пару. Уже знакомое тепло и легкость наполнили его тело.

- Все, можешь идти. Мужской дом тот, что по новее. Там сразу увидишь какие лежаки еще свободны. Думаю, никто не будет возражать, если ты займешь один.

Николас собирался было уже уйти, как в голове всплыла одна мысль:

- Вы сказали, что попросите оставить мне одного беса для тренировок, получается я могу почуять и мертвых?

- Нет. Бесов привозят живьем. Просто если перебить им позвоночник, они, как и человек, теряют всякую подвижность. Так что у тебя будет замечательный способ попробовать себя.

Ник сглотнул, представив клацающее зубами неподвижное тело одержимого, которое с упоением рвут две свиньи, и вышел из часовни ничего не сказав.

Действительно в том бараке, который брат Иероним назвал мужским, уже собралось почти все мужское население поселка. Они тихо переговаривались между собой укладываясь в постели. У дальней стены стоял небольшой стол с жировой лампой, за которым трое мужчин гремели по столешнице костями, полушепотом переругиваясь. Вместе с костями о стол периодически стукали кружки. Николас нашел себе постель недалеко от игроков, остальные либо были заняты, либо тюфяки на них выглядели очень старыми, а перетряхивать солому сейчас он не собирался. Одеял не было, но посреди барака тлел очаг, давая достаточно тепла, да и ночей холодных он тут пока не застал. Лечь ему не дали:

- Эй, малец! Играть будешь? - один из мужчин обратился к нему громким шепотом, и потряс чашкой с костями. Ник подумал секунду:

- Я б сыграл, да не на что.

- Да нам тут всем не то что бы есть на что, денег то, тю-тю, нету тутати. Мы на ответы играем, или на истории. Победивший спрашивает, проигравший отвечает. Садись с нами, заодно и знакомство сведем, под одной крышей жить, как никак.

Ничего против игры Ник не имел, а спать после бодрящего вина не хотелось. Они достали откуда-то грубо сколоченный табурет, и поставили за стол. Ник уселся на него:

-Я Вал - мужик, вытерев от жира о штаны, протянул Нику мозолистую, с узловатыми пальцами и покрытую свежими рубцами руку - это Грэг и Дэн.

- Николас, Ник. - он пожал руки всех троих мужчин. Грэг тоже был из вернувшихся, и он слегка улыбнулся Нику щербатым ртом: верхние зубы спереди у него отсутствовали полностью, а верхняя губа была слегка припухшей. Левый глаз так же заплыл уже сходящим синяком. Дэн был из оставшихся в поселке, он чинил невод, когда Ник таскал воду. Грэг с видом ярморочного факира извлек откуда-то еще одну кружку. Из-под стола появился маленький бочонок. В кружке запенилось свежее пиво.

- На вот, помяни добрым словом Сэма, хороший мужик был. Только он знал, где деревенщины это пиво держат, чтоб им неладно было. - он придвинул к Нику чашку со шкварками, сделал глоток и, видимо, продолжил свой рассказ:

- Ну в общем идем мы с Сэмом, как водится, вместе, а у самого аж поджилки трясутся. И тут он такой говорит, ты мол меня обожди минутку тут, я щас внутрь метнусь, кабанчиком, пивка вытащу, а то у меня от вина этого кислого уже завязки на штанах истрепались, туда-сюда их дербанить. Ну я и встал, за алебарду держусь, стою. Вроде все тихо, недолго ждал, выходит Сэм значится, довольный, усы аж встопорщились. В руках значится этот бочонок. Ну, думаю, пронесло. Страшно было, аж жуть, но ты сам знаешь: он с собой никого туда не пускал. Шут его разберет, чего так секретничал. Ну вот мы, значится, отходим было от трактира, как у него берет и осыпается кровля. Да с таким громыханием, будто небо наземь пало. И с чердака, значится, ручищи такие длиннющие хвать Сэма за плечи и как потащили наверх. Вот как был, в кольчуге и с бочкой. Он орет, я ору, сверху тварюга тоже, хрипло так, орет. Подтягивает она, значится, Сэма почти в дыру и башка оттуда выглянула, ну и я ее алебардой ткнул. Но тут видать сам нечистый под ногу черепичку сунул, оступился я и промазал, а скотина та Сэма зубами за шею как хватит. Он, бедолага, даже бочку выпустить не мог додуматься, так и болтался там кровью брызжа и пиво обнимая. Ну со второго то раза я по ней попал, глаз подлюке вышиб, выпустила она беднягу Сэма. Давай ко мне тянутся, Сэм то упал, недостать ужжо, ну а я ее крюком прихватил и сдёрнул то наружу, она вскочила было почти сразу, да шустро так, я уж подумал, что и мне конец, но небось из-за глаза не смогла сразу на меня наскочить, я с той стороны то от нее и стоял как раз. Ну я и дал ей топорищем по голове. Хотел я, значится, Сэма до наших дотащить, но он отошел уже. - Грэг поднял кружку и сказал:

- Са Сэмми, стоб ему сам сосе было с кем са нас выпить! - Они все выпили.

Игра длилась долго, но Нику никак не выпадали ни верхние, ни нижние числа, и ему приходилось в основном слушать чужие рассказы о последних прошедших днях, как в общине, так и вне ее. Но вот ему выпали две единицы, и прозвучал вполне ожидаемый вопрос: откуда он тут взялся, и как в общину попал. Ник постарался пересказать свою историю как можно подробней, не сказал только про мешок с семенем, где были еще какие-то предметы и о том, что Каин дал ему две штуки.

- Так ты, значится, с Мамонова языка к нам вышел? Это ты удачно оказался, близко к нам, и населенных мест там нет, редко твари встречаются. Хотя без помощи уродца все одно сожрали бы.

- Почему с Мамонова языка то?