- Напугал, – я фыркаю, и твоё пожатие делается крепче.

Ты знаешь, как я к этому глаголу отношусь. Раньше всегда ему синонимы подыскивал, потому что я психовал так, что заметно было. А теперь прошло наконец.

Ты переводишь взгляд на мои джинсы:

- Ты до колен мокрый. Не замёрз?

- Нет, – я аккуратно отпускаю твою ладонь. – Но там как из ведра льёт – капель по балкону не слышишь?

Ты поправляешь очки и, кажется, впервые различаешь звуки внешнего мира:

- Действительно. Я, видимо, немного увлёкся. Ужинать будешь?

- А то!

Я бросаю у стены сумку и направляюсь в ванную: где-то там должны были с утра остаться домашние джинсы и футболка, если ты их никуда не дел. Обычно ты не трогаешь мои вещи, но иногда прибираешься. А я потом неделю гадаю, где в однокомнатной квартире можно какой-нибудь свитер спрятать.

Стаскиваю джемпер, открываю краны и перекрикиваю шум воды, чтоб тебе в комнате слышно было:

- Я сегодня, пока искал материалы к семинару, наткнулся на сайт с тестами. И решил пройти. Соби?

Ты не отвечаешь. Ладно, потом повторю, когда за стол сядем. Результаты не порадовали так, что я сам не ожидал.

Прижимаю к глазам мокрые ладони и чуть не подпрыгиваю от твоего голоса за спиной:

- И что же?

- С-соби! – оборачиваюсь, стискивая в пальцах полотенце, а ты стоишь у косяка и вопросительно смотришь на меня. Жди теперь, пока дыхание переведу. – Коты с острова Ириомотэ всегда крайне осторожны, и заметить их приближение крайне трудно! – я стараюсь, чтоб звучало негодующе, а ты смеёшься. – Ничего смешного!

- Почему? – ты всё ещё улыбаешься. – Приятно сознавать, что я съездил не зря. Ты эти фотографии не первый год вспоминаешь.

Ещё бы. Только не их, а твоё поведение. Как ты в ответ на мой крик раскрыл на груди рубашку: «Если хочешь, накажи». Чёрт с ним, с котом, у меня чуть ноги от твоего взгляда не подкосились. Я зол был страшно, дозвониться тебе не смог, думал, зачем ты мне врёшь постоянно, а сам обещания даёшь… После разговора с Недышащими долго по городу бродил, чтоб успокоиться. Юйко хватило ума ни о чём не спрашивать, и мы гуляли молча. Я её проводил и к себе пошёл, срезая через дворы. И что? – стоило тебя около крыльца увидеть, всё спокойствие как рукой сняло! Весь день ты был мне нужен, а нашёлся у моего дома, да ещё с моей учительницей! Даже не сообразил, что ты меня ждёшь. И снимки потом совсем из колеи выбили.

- Ты хотел о чём-то рассказать, – напоминаешь от двери.

И давно я молчу?

- С чего я начал? – уточняю, вешая на крючок полотенце.

- Ты нашёл сайт с тестами.

- Да, точно, – я расстёгиваю ремень джинсов, пуговицу, раздёргиваю молнию – и настойчиво на тебя смотрю. Ты понимаешь и отворачиваешься.

Спасибо. А то я сегодня ещё ничего не ел, кроме завтрака, и стоило бы это поправить раньше глубокой ночи.

- Я в них покопался от нечего делать, – сообщаю, меняя одни джинсы на другие. На этих, домашних, продрано одно колено и всюду мелкие брызги краски. Ты регулярно предлагаешь подыскать новые, а я упираюсь. Удобные же! Теперь футболка. – Ну и нашёл тест на психологический возраст… Всё, пойдём.

Ты, не оборачиваясь, киваешь и выходишь, снимая на ходу рабочий фартук. Я щёлкаю выключателем.

- Рицка? – ты не торопишь, а мне вдруг не слишком хочется продолжать. Не знаю, почему.

В комнате я ставлю на подзарядку вынутый из кармана плеер. Странно, что он ещё не отсырел при такой погоде, пятый день дожди. Выпрямляюсь, воткнув штекер, и говорю, глядя в стену:

- Кацуко-сэнсей ты помнишь.

- Да, – ты подходишь ближе. – Ты именно от неё начал звонить мне, разрешая тебя встретить.

Без комментариев. Я вот в первую очередь вспоминаю всегда, как мы к ней обращались перед отъездом. А во вторую – что она тебе никогда не нравилась.

- Она любила тесты вроде этого, – продолжаю с заминкой. – Ну, естественно, уровнем выше, в научной обёртке. И всегда получалось, что мне больше, чем на самом деле. В двенадцать, кажется, четырнадцать выходило, в тринадцать – пятнадцать...

Ты киваешь:

- Я помню.

Я тебе не раз пересказывал эти результаты. Сидел на кровати, листал какой-нибудь учебник, чтобы выглядело, будто мне безразлично. Ты и без того считал меня взрослым, но по уму, а хотелось, чтоб не только…

– И что получилось теперь? – ты опускаешь ладонь мне на локоть. Я передёргиваю плечами:

- Представляешь, то же самое! Двадцать пять. Даже если учесть, что тест дилетантский, настоящие материалы на других ресурсах лежат… Всё равно!

- Тебя не устраивает результат, – ты как обычно схватываешь суть.

- Да как-то не особо.

Ты выжидательно смотришь на меня сбоку. Я вздыхаю и признаюсь:

- Знаешь, дело даже не в том, что тест показал. Мне после него столько вспомнилось… Я же эти бумажки ненавидел. Сколько их пришлось перед выездом заполнить!

- Понимаю, Рицка.

Не стану просить. Не стану.

Ты неуловимо качаешь головой и решительно обнимаешь меня за талию. Притягиваешь к себе, правой рукой обхватываешь поперек груди:

- Просто говори.

Закрываю глаза и откидываюсь назад, чувствуя около виска твоё дыхание. Хорошо, что ты чаще всего сам знаешь и действуешь.

- Не оглядывайся, – ты задеваешь губами моё ухо. – И потом, даже по дилетантскому тесту ты меня младше. Значит, всё в порядке.

Я невольно улыбаюсь: тон у тебя серьёзный.

- А тебе это важно?

Ты киваешь, касаясь щекой моей щеки:

- Да.

Разворачиваюсь в объятии, одной рукой обхватываю тебя за шею, другую кладу на затылок:

- В чём-то Кио был прав!

- Тебе виднее.

Обычно ты меня целуешь сразу, как только я появляюсь, хоть в студии, хоть дома. А сейчас мы минут десять впустую потратили. Зачем я тебя в ванной отвернуться просил, знаю же, что бесполезно… не оторваться…

Ты ловишь последнюю мысль и делаешь явное усилие, чтоб отстраниться. Я протестующе мычу, не отпуская тебя, и на ощупь скольжу по твоему плечу левой ладонью. Ты дожидаешься, пока она встретится с твоей правой, и сразу переплетаешь наши пальцы.

Ну и ладно, поедим позже.

Ты коротко вздыхаешь, пока я активирую Имя, и мой висок трогает лёгкое, как пёрышко, прикосновение.

Ты вздрагиваешь, обнимаешь меня крепче и шепчешь:

- Рицка… Ужин.

Я зарываюсь лицом в твой домашний джемпер:

- Сейчас.

Ты соглашаешься неслышным вздохом, гладишь меня по спине и тоже не двигаешься.

Наконец я набираю в грудь воздуха и отстраняюсь:

- Мне что-то подсказывает, что ты и не обедал.

- Прости, – в голосе у тебя ни малейшего раскаяния.

Сколько ни ругаюсь, ничего не меняется: ты искренне считаешь, что моим мозгам нужна подпитка, а твои обойдутся.

Я пробую нахмуриться, но не получается. Принимаю на ладонь кружащуюся бабочку:

- Ты ужасен, Соби. Пошли спасать желудки!

- Слушаюсь, Рицка.

На кухню я вхожу первым, включаю свет. С утра в раковине осталась пара пиал – хорошо, что водой залиты, не засохли. Я споласкиваю их, а ты сервируешь стол и вынимаешь еду.

Люблю наблюдать, как ты готовишь. Раньше, в Токио, ты предпочитал европейскую кухню, а теперь мы оба выбираем родную. Роллы, конечно, чаще заказываем – слишком долго их крутить, когда есть хочется – а остальное берём в магазинчике с глупой вывеской «Истинная Азия». Набор продуктов достойный, зато обслуживание на уровне названия. Мы однажды туда вместе зашли, я решил глянуть, какое меню у их кафе, а ты сразу направился к прилавку и кассе. В доме кончился дайкон, васаби и гари, надо было перечислить, получить и расплатиться. И девчонка-консультант, пробивая чек, отпустила шутку в духе «как всё-таки вся эта японщина забавно выглядит».