Но вы и сами повзрослели, коллега. — Он смолк на мгновение, окинув ее добрым, понимающим взглядом. — Когда вы прилетели к нам, вы были просто девчонкой, помешанной на романтике. Теперь вы молодой серьезный ученый, которому можно доверить судьбы людей. И вот я пишу… — Он вытащил из конверта плотный лист, неторопливо развернул. — Где это?.. Ага, вот: «Достойна присуждения степени кандидата биологических наук за открытие превращения кибернетических механизмов в живые существа под влиянием изменения окружающих условий». — Он помолчал, давая ей осознать услышанное, потом неожиданно спросил: — Кстати, каким это образом Буслаева укусила гарпия?

Ирина смутилась:

— Он очень неосторожный. Я попросила поймать детеныша, чтобы… чтобы проверить одну идею.

— Вот-вот, поэтому я и пишу: «Прошу направить в распоряжение такрианского отряда для проведения биологических исследований»… Ну что вы, что вы! Товарищ ученый! Слезы-то зачем? Ну успокойтесь, успокойтесь…

Он ласково погладил ее по голове.

— Спасибо вам, Валерий Константинович, вы очень добры, — сказала Ирина, вытирая глаза. — Но я не вернусь на Такрию. У меня другая цель. Попрошу в академии подходящую планету и переселю туда гарпий. Хочу помочь им стать разумными… и гуманными.

Несколько минут Сергеев молча смотрел на нее.

— Не можете забыть?

— Никогда не забуду. Я твердо уверена, что эти… чудовища просто жертвы неблагоприятно сложившихся условий. Ошибка природы. Высший разум не может быть антигуманным. И я докажу это, сделав из таких страшных хищников, как гарпии, разумных гуманоидов. Разумеется, они станут разумными уже после меня… но все равно.

— Да, все равно, — задумчиво сказал профессор. — Мы бросаем семена, а пожинать придется другим. Но ведь от правильного посева зависит урожай.

Он закурил трубку, положил бумагу в конверт, заклеил его, надписал адрес.

— Не стану менять ни одного слова, но не стану и отговаривать вас. Вы взяли на себя страшно трудную задачу, хочу верить, что она окажется вам по плечу. А об этих забудьте. Они исчезли, и больше мы не встретимся. Космос велик.

Так же думала и Ирина. И ни она, ни Сергеев не могли даже предположить, каким страшным образом им предстоит снова встретиться с ящерами на Планете Гарпий.

…И вот он наступил, день отлета. Устремленная в небо сигара земного корабля окружена людьми. Здесь и цивилизаторы и аборигены. Ирине протягивают цветы, много цветов, она уже не может удержать их, и яркие бутоны сыплются под ноги.

Буслаев сквозь толпу пробивается к ней. Он хочет что-то сказать, но только разводит руками. Впервые у него такой растерянный вид.

— Не горюй, борода! — говорит Ирина. Она старается улыбнуться, но улыбка почему-то получается грустная. — Я еще вернусь сюда за гарпиями. А потом, кто знает, может, и ты прилетишь ко мне… в отпуск.

— Никаких отпусков! — рычит цивилизатор, потрясая кулаками. — Я понял, в чем мое призвание: гарпии. Все равно такриоты больше в нас не нуждаются. А тут есть возможность сыграть роль господа бога: сотворить из животного человека по образу и подобию своему. Так что улетай куда хочешь, хоть па край света. Я все равно найду тебя, на любой планете, в любой точке Вселенной, клянусь своей бородой!

— Ладно! Только не клянись бородой, не рискуй. Оставь для встречи. Почему-то в последнее время мне стало нравиться это… украшение. — Она смотрит на его растерянное от счастья лицо и невольно смеется. — И вот еще: когда-то ты неровно дышал к моему мобилю. Оставляю его взаймы. Вернешь, когда меня отыщешь.

Новая волна с букетами разъединяет их. Ирина отмахивается от цветов, хочет еще что-то сказать Буслаеву, но что скажешь, когда вокруг люди! И, привстав на цыпочки, она кричит ему через головы провожающих:

— До встречи!

Мимико откровенно плачет. Патриция крепко жмет Ирине руку.

— Не забывай, — говорит она. — Прилетай. Здесь тебя ждут.

И показывает на трех девочек-такриоток. Они стоят рядышком, все трое в спортивных брючках и свитерах. Они смеются и машут руками.

Ирина проглатывает горячий комок, подкативший к горлу. Буба отказалась лететь на Землю. Она остается на Такрии, здесь она нужнее.

И это было последнее, что видела Ирина на Такрии, пока тяжелая крышка люка не захлопнулась за ней, — три тоненькие девичьи фигурки, приветливо машущие руками.