Удивить человека в наше время не так-то просто. Вот уже много лет наука и техника работают на то, чтобы начисто отбить у него эту способность.

Атомами теперь только в пинг-понг не играют.

Сверхзвуковой самолет — пожалуйста, вот он: с поникшим клювом, похожим на загрустившую птицу. Сколько пассажиров вмещаются в эту птичку? Пятьсот? А я думал, больше. А сколько лёту от Москвы до Владивостока? Пять часов? А я думал — меньше…

Выстрелили в Венеру — попали. Пульнули по Марсу — тоже не промахнулись. Фотографии — так себе: пыль да камни. Людей не обнаружили. А еще говорили…

Американский космонавт Алан Шепард высадился на Луну. Он что, восхитился и упал в обморок от восторга? Нет. Он вынес из кабины клюшку, мяч и попытался разыграть партию в гольф.[16] Лунную пыль, поднятую при ударе клюшки, телевидение разнесло по всей планете.

В общем, мы давно уже посылаем людей туда. Пора бы уже кому-нибудь прибыть оттуда?

Борис Куликов если и удивился, то вовсе не тому, что младенец прибыл оттуда, а скорее тому, что это случилось так просто. А вот Алексей Палыч, когда все понял, то понял, что ничего не понял. Еще бы немного — путь ему оставался один — в отделение неврозов, прямо в руки к родной жене. Но тут вступили в действие тормоза, которые имеются в мозгу у каждого человека. Алексей Палыч заставил себя сосчитать до двадцати. Способность мыслить вновь вернулась к нему.

— Боря, — сказал Алексей Палыч чужим голосом, — он не из Солнечной системы.

— Это, вы думаете, из-за пупка? — спросил Борис.

— Нет. Просто ни на одной из планет системы нет условий для жизни такой… такой формы.

«Форма» спокойно лежала на столе и, скосив глаза, внимательно слушала Алексея Палыча. Затем «она» потянулась рукой к катушке.

— Нельзя! — воскликнул Алексей Палыч. — А то будет это… бо-бо будет!

Мальчик отдернул руку.

— Понимает! — ответил Борис. — Откуда он русский знает, а, Алексей Палыч?

— Совпадение. Ничего не знает, — сказал Алексей Палыч и тут же раскаялся, потому что младенец посмотрел на него и проговорил:

— Бо-бо, Алексей Палыч…

Алексею Палычу вдруг подумалось, что гость из чужого мира не просто повторяет слова, а передразнивает его. Уж слишком осмысленным был его взгляд.

Андрюшенька в таком возрасте… Впрочем, о каком возрасте можно говорить? При таком росте… при таких размерах… Андрюшенька едва-едва плакать научился по-настоящему.

— Эй, — сказал Алексей Палыч, обращаясь к младенцу, — если ты меня понимаешь, то скажи: один, два, три, четыре… Ну, говори.

— Три, четыре, — отозвался младенец.

Борис засмеялся.

— Он просто повторяет, как попка. — Борис наклонился над мальчиком. — Скажи: пятью пять — двадцать пять.

— Двадцать пять, — послушно повторил мальчик.

— Видите? — сказал Борис. — Он повторяет последние слова. Он еще ничего не соображает. Они что, не могли прислать кого-нибудь поумнее?

Алексей Палыч пожал плечами.

— Так поступили бы мы. Но почему нужно их мерить по человеческой мерке? Мы все ждем, что нам пришлют из космоса таблицу умножения или схему строения атома водорода… Это мы и без них знаем. Скорее всего они сделают то, что нам и в голову не приходит. Почему бы им не послать на Землю младенца? Он вырастет на Земле, получит земное воспитание и образование… Он сможет рассказать им все о нас, что мы знаем о себе сами. А может быть, даже больше. Да, да! — воодушевился Алексей Палыч. — Теперь я понимаю, что именно так поступил бы на их месте. Мы все ищем в космосе шифрованные сигналы. Мы забываем о том, что никто не может установить с человеком контакт лучше самого человека. А ведь он — человек и будет расти.

— Вы думаете, он вырастет? — спросил Борис.

— Не сомневаюсь. А теперь ты скажи, что мы с ним будем делать?

— Отнести в детский садик?

— Нас спросят, откуда мы его взяли.

— Мы все расскажем.

— Ты сумеешь объяснить? — усмехнулся Алексей Палыч. — Я, например, не берусь объяснить даже своей жене. Впрочем, ей — в особенности. Мы с тобой, Боря, попали в нелегкое положение. Иди ты лучше домой. Я скажу, что был здесь один.

— Нет, — Борис замотал головой, — пускай мы вместе… Вам одному могут не поверить.

— Ну что ж, — сказал Алексей Палыч, — вместе так вместе. Будет хотя бы с кем играть в шахматы в сумасшедшем доме.

— Алексей Палыч… — сказал Борис. — Знаете что, Алексей Палыч… Давайте его вообще покуда никуда не отдавать. Он нам еще пригодится.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне нужно подумать до завтра.

— А если он погибнет до завтра?

— Чего это он погибнет, если голый через космос летел?

— Я не думаю, что он летел именно в таком виде, — сказал Алексей Палыч и улыбнулся впервые за весь вечер. — До ближайшей звезды — четыре световых года, так недолго и простудиться. Скорее всего он родился… то есть я хочу сказать — образовался на этом столе.

— Как это образовался? — спросил Борис. — Он ведь живой…

— Существует гипотеза, — сказал Алексей Палыч. — В принципе человека можно, грубо говоря, разобрать на атомы, передать информацию по какому-нибудь каналу[17] и собрать его снова на другом конце канала из такого же материала. Скорее всего, это для них уже не фантастика.

— Алексей Палыч, — снова попросил Борис, — ну, давайте оставим его хоть на один день. Ничего ему не сделается. Все равно уже ночь. Ну, куда мы его понесем?

— Честно говоря, — сказал Алексей Палыч, — я и сам не знаю, что с ним делать. Правильней всего было бы пока отнести его к нам домой. Но как я объясню все жене? Женщины не всегда верят даже тому, что видят, а ведь она не видела, как он появился.

— Да, женщины, они вообще… — согласился Борис, понимая, что Алексей Палыч начинает поддаваться.

— А все-таки, может быть, лучше его отнести?

— Куда?

— Гм… — сказал Алексей Палыч. — В родильный дом, что ли… Так он уже, в известном смысле, родился. Ясли закрыты. Милиция?.. Нет, милиция тут ни при чем. Да и не примут его нигде без документов. Вот если бы они с ним документы прислали… В общем, ничего я, Боря, не знаю.

— Значит, пока оставим, — сделал вывод Борис. — А завтра я принесу список.

— Какой список?

— Еще не знаю какой.

Алексей Палыч внимательно взглянул на Бориса, но не стал выяснять, о каком списке идет речь, решив, что в списке будут перечислены меры по спасению мальчика.

— Ну что же, думай… — сказал Алексей Палыч. — Две головы всегда лучше, чем одна. Но вдруг он начнет кричать и его услышат… Ты представляешь, в чем нас могут обвинить?

— Он не будет кричать. Не будешь? — обратился Борис к младенцу.

Мальчик улыбнулся и помотал головой.

— Понимает! — обрадовался Борис. — Я же говорил, что он понимает!

— Ты говорил, что он повторяет слова, — уточнил Алексей Палыч.

— А теперь уже понимает. Вот смотрите. Кричать нельзя. Понял? — отчетливо проговорил Борис, наклоняясь над мальчиком.

На этот раз мальчик мотнул головой утвердительно.

— Конечно, понимает, — торжествующе сказал Борис. — Не могли же они послать к нам какого-нибудь дурачка, вроде Сереги. У них там, наверное, тоже отбирают, как у нас космонавтов.

Алексей Палыч вздохнул. Ему тоже не хотелось вот так просто расставаться с мальчишкой. Это было чисто человеческое желание. Сейчас он не думал о мировом славе, которая могла обрушиться на него как на открывателя космической жизни. Конечно, он знал, что во многих странах радиотелескопы обшаривают небосвод в поисках сигналов от инопланетного разума. Наступило время, когда человеку стало невтерпеж от своего одиночества в космосе. Десятки ученых занимались этой проблемой и ничего пока не нашли. А те, кого не нашли, взяли и послали, да не какие-нибудь лучи, а весьма симпатичного мальчика. И не в Академию наук, а прямо в руки двум кулеминским полуночникам. От такого доверия и прослезиться недолго.