-- Да, я нализался до чертиков. Все вылетело из головы. Мне казалось, что женюсь я. Повтори, пожалуйста, свою фамилию.

-- Залумаринеро.

-- Да, да, ну как же. Ирландец.

-- Вернее, валлиец.

-- Теперь я вспомнил. Мы действительно тогда повеселились от души. Отличная была свадьба. Как же я мог тебя забыть! Ты еще кувырнулся в бассейн в шляпе.

-- Неужели?

-- Ну, конечно. Вошел прямо в воду и продолжал идти как ни бывало.

-- Я не помню.

-- В тот день перебрал не я один. Ну, за твое здоровье. О господи, какая жара. Не понимаю, почему люди живут в этом климате. Стремимся в Калифорнию из-за прекрасной погоды, а потом до конца дней сидим в обнимку с кондиционером. Подходи к мангалу. У нас сегодня гости.

Флетч сел под солнцезащитным зонтиком, а Берт занялся мангалом.

-- Чтобы приготовить хороший бифштекс, надо заранее разжечь мангал. За два или три часа. Наши предки, как тебе известно, поддерживали огонь постоянно. Конечно, им не приходилось столько платить за древесный уголь. Короче, для того, чтобы что-то поджарить, им трабовалось лишь подойти к очагу. Мы же каждый раз разжигаем огонь заново. Боже, как я рад, что ты заглянул ко мне. Джон, оставайся на ужин.

-- Большое спасибо, но я не могу.

-- И напрасно. Тот, кто провел ленч с Джоном Коллинзом, достоин мясного ужина и орденской ленты.

-- Мой самолет вылетает через пару часов.

-- Тогда тебе надо выпить. В самолет можно садиться только пьяным. Тогда остается шанс спастись, если он упадет.

-- Как поживает Алан?

-- Блестяще. Выглядит, как ты. Ни унции жира. В прекрасной форме. Я усаю от одного только взгляда на него.

-- Помнится, на свадьбе вы говорили, что дружите с Аланом еще со школы.

-- Да, мы вместе учились в Колгейте. С тех пор я паразитирую на нем.

-- Не понял.

-- Почти с тех пор. Не считая нескольких лет до его свадьбы. Тогда мне приходилось зарабатывать себе на жизнь. Хочешь еще выпить? Я держу все страховки Алана. Его жизнь, дом, машины, яхта, "Коллинз Компани". Поэтому я никогда не спорю с Джоном Коллинзом, несмотря на его сырные сэндвичи. В конце концов от него зависит моя будущая выпивка.

-- Джоан говорила, что Алан застрахован на три миллиона.

-- Можешь ей верить.

-- Это правда?

-- Абсолютная правда. Мертвым этот парень стоит куда больше, чем живым. Но не для меня. Каждый вечер я молюсь за него. Если он умрет, я последую следом за ним. Инаяче мне вновь придется идти на работать. Боже! Об этом даже страшно подумать. Какой-нибудь паршивый механик забывает подтянуть гайку в этом паршивом самолете в Айдахо-- и кончена моя жизнь. Ненавижу самолеты. В этом я похож на мать Алана. Он летает, а я волнуюсь. Возможно, я умру от волнения, а он прокрутит мертвую петлю над моей могилой.

-- Значит, вы познакомились в колледже?

-- Какой он был красавец! В общежитии нас поселили в одну комнату. Раньше он участвовал в турнире "Золотые перчатки". Такой серьезный парень. На уме только работа, работа и работа. Я хотел войти в студенческое братство, а оннет. То есть ему было все равно. Чуть ли не каждый уик-энд он ездил домой. В богом забытый городишко Нонхиген, что в Пенсильвании. Какая же там скука! Один раз я поехал с ним. В субботу вечером мы нашли только одно развлечение: наблюдать за автобусной остановкой. "О боже, -- сказал я Алану, -- ты слишком серьезен. Колледж -- это не только учеба". Я хотел, чтобы мы вместе подали заявления в стеденческое братство. Я думал, что мои шансы при этом возрастут. Они отвергли меня, но пригласили его. А он не писал ни какого заявления. Для меня это был жестокий удар, думал, никогда не оправлюсь от него. Как могли эти восемнадцатилетние сопляки решать, кто им подходит, а кто нет, если они знали человека лишь несколько месяцев? Почему они отказали мне? За столь короткий срок эти мерзавцы пришли к выводу, что Алан -золото, а я - дерьмо. Алан даже не оставался в кампусе на уик-энд. Я жаждал стать членом студенческого братства, а студенческое братство жаждало Алана. Господи, я даже плакал. Алан согласился при условии, что они возьмут и меня. Его соседа по комнате. Боже, я никогда этого не забуду. Он просто облагодетельствовал меня. Представляешь, какая была у него сила воли! Членство в братстве значило очень многое, а он хладнокровно торговался с этими обезьянами. Я думал, у него ничего не выйдет. Но он своего добился. Они приняли нас обоих. Потом он не ударил для братства пальцем о палец, лишь позволял им гордиться тем, что состоит в нем. И по-прежнему уезжал домой на уик-энды. Я же участвовал во всех начинаниях. Господи, как мне было хорошо! Незабываемое время.

-- Я что-то не понимаю. Чем же Алан Стэнвик выделялся среди остальных?

-- Чем выделялся? Ему только тридцать три, а он руководит одной из крупнейших корпораций страны.

-- Да?

-- Да. Я знаю, что ты хочешь сказать. Что он, мол, женился на "Коллинз Авиэйшин". Но он к тому же чертовски умен и работал, как проклятый. Я горжусь тем, что живу за его счет.

-- Извините.

-- Поверь мне. Коллинзы нуждаются в нем больше, чем он в них. Думаю, случись Джону Коллинзу выбирать между Аланом и Джоан, он оставил бы Алана, а собственную дочь бросил бы на съедение волкам. Алан все равно возглавлял бы "Колллинз Авиэйшн" независимо от того, был бы он мужем Джоан или нет.

-- Вы так считаете?

-- Да. Можешь не сомневаться. Ты не знаешь, какой это опасный человек. Корпорации должны драться за него, как дрались студенческие братства. У этого парня есть все.

-- Вы прямо-таки идолопоклонник.

-- Совершенно верно, и мой идол -- Алан Стэнвик.

-- Вы его часто видите?

-- По правде сказать нет. У нас разные интересы. Он летает, играет в теннис, сквош, плавает на яхте. Я же люблю выпить. Он много работает. И вообще очень серьезен. Он не способен сесть, налить джина с тоником, поболтать о том о сем. Мы вот просто разговариваем, коротаем время. Он же старается использовать каждую секунду. И потом, Джоан недолюбливает мою жену. Я, кстати, тоже. Ты не знаком с моей женой? При удаче ты с ней так и не встретишься. Если ты убежишь с ней, я тебя отблагодарю.

-- Получается, Берт, вы не особо в курсе дел Алана?

-- Никогда не был в курсе. Как, впрочем, и остальные. Алан никогда не раскрывал своих карт. Он может умирать от рака, но никому ничего не скажет.