Половину пути Шрам преодолел, опираясь на спутника. Он едва брел, ругая свою слабость, но потом окончательно выдохся. В голове стучал набатом похоронный марш. Мужчина не хотел сильнее облокачиваться на сталкера, но в результате тому все равно пришлось почти тащить напарника.

В горле клокотал горячий воздух, и Стрелок, не выдержав, проворчал:

— Вот на кой ты мне, а…? Потом говорить будешь еще, что это я без тебя не обойдусь.

Шрам повис на чужом хлипком плече, почти теряя сознание, когда в посеревшем от черных точек пространстве появились каменные высокие коробки и облезлая краска заборчиков, окаймлявших сквер. Как они вошли в город, наемник заметил скорее по помрачневшей от теней цветовой гамме.

— Дружок, проверь, там пусто? — сталкер кивнул на ближайший подъезд, и пес побежал вперед. По дороге он несколько раз обернулся, словно желая удостовериться, все ли в порядке. — Быстрее!

Когда чернобылец через некоторое время снова появился в проеме, Стрелок закусил губу и удобнее перекинул через шею руку спутника. Предстояло еще пройти ступеньки. Чем дальше от земли, тем лучше.

— Нужно наверх, — прохрипел он. — Черт, какой же ты здоровый.

Преодолеть один лестничный пролет оказалась едва ли проще, чем всю дорогу целиком. Наконец, сталкер сбросил наемника на пол первой квартиры и перевел дух, уперев руки в колени.

— Ты в порядке?

— Вроде да, — отозвался Шрам таким голосом, по которому сразу становилось понятно — действительно, вроде.

— Посиди пока тут, я все проверю и вернусь.

Стрелок вышел в предбанник и осмотрел две двери, ведущие в другие квартиры, но заходить не стал. Дермантин ободран и свисает полосками, цифры с номерами потускнели. Скорее всего, ничего нового там не будет, а заниматься исследованиями сейчас не самое удачное время.

Их квартира оказалась довольно чистой в плане аномалий. Только мочала «ржавых волос» покрывают шкаф и стену за ним, как трупное пятно чернея на обесцвеченных, слазящих лоскутами обоях.

По стенам висели фотографии. Сталкер не удержался, подошел ближе и стер рукавом слой пыли — под мутным стеклом с черно-белой фотографии ему улыбались мать и сын.

Дружок поскребся лапой в дверь, отвлекая тем самым одиночку от пустого созерцания.

— Что там?

Следующей комнатой оказалась кухня. Чернобылец не стал заходить внутрь, только посмотрел внимательно, понюхал пыльный воздух, фыркнул. И чутье, и детектор молчали, но квартира все равно производила гнетущее впечатление. Главное, что тут безопасно, остальное не важно.

Вернувшись к напарнику, Стрелок помог ему перебраться в противоположную сторону темного помещения, чтобы оказаться лицом к двери. Дружок пристроился рядом, касаясь мохнатым боком руки Шрама. Тот сделал попытку отпихнуть его, но потерпел полное поражение.

— Убери свою псину, — раздраженно сказал наемник, локтем отстраняя недовольно ворчащего чернобыльца.

— Ты забыл, что они телепаты? — видя недоумение напарника, сталкер со вздохом пояснил: — Поможет заснуть крепко и без кошмаров. В твоем состоянии это важно.

Вдруг сталкер осекся и замер, к чему-то прислушиваясь, лицо его застыло.

— Слышишь?

Дружок вскочил на лапы и вздыбил шерсть, но устрашающе молча, даже не зарычал. Не только людям в Зоне бывает страшно. А потом Шрам услышал. Сначала он даже не понял, что это было.

Кто-то тихонько жалобно плакал.

Звук доносился из кухни, то затихая, то возникая снова. От этого плача разрывалось сердце и стыла кровь в жилах.

Сталкер медленно шагнул вперед, не обращая внимания на предостерегающее шипение наемника. Чернобыльский пес, дрожа, двигался рядом и жался к ноге. Стрелок опустил ладонь на его голову, успокаивая.

Приоткрытая дверь, ведущая в кухню, позволяла рассмотреть только кусок помещения, и пришлось подойти еще на шаг. Едва заметная тень мелькнула в углу, и за этим плач смолк.

— Проклятье, — выдохнул Стрелок. Дружок громко залаял, и тут же стало понятно, что теперь они в квартире остались втроем.

Вольный сталкер ко всему привыкает. Его трудно испугать. То есть побаивается он всегда, без этого нельзя никак, иначе погибнешь. Но уж если разум замирает в параличе от черного ужаса, пиши пропало. Эти правила пишутся кровью.

«Мясорубка» обработала кого? Страшно, некрасиво, но привычно. В «кисель» кто-то угодил? Так скоро даже костей не останется, только запах гари напомнит о незадачливом одиночке. «Стеклорез» разрядился? Ну, если нервы у тебя не стальные, лучше отвернись. Но есть в Зоне вещи, к которым привыкнуть нельзя. Сколько раз бы ты с ними не сталкивался, всегда ощущаешь все то же, что было впервые.

— Ушел он, совсем ушел, — наемник облокотился на пыльный стол в кухне. — Точно слышал, как заплакало оно в последний раз где-то за стеной.

— А если вернется, тогда что? — Стрелок мрачно поглядел на напарника. — Убить его нельзя. Чем грозит — непонятно. И не пси-аномалия это, они на каждого по-разному действуют.

— Что я слышу, неужто голос разума? Осторожничаешь. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

— Заткнись, — огрызнулся Стрелок.

Разумеется, остаток ночи они провели, забившись в разные углы комнаты. Дружок остался с наемником, но явно был этим недоволен, и тем самым показал, что гораздо умнее простой собаки.

Когда после долгого ожидания восхода они вышли наружу, сперва пришлось зажмуриться от обилия света. Напарники почти синхронно остановились, глядя наверх. Большая редкость для этих мест, когда из-за туч проглядывают клочки чистого, алебастрового неба. Из-за грязного стекла раньше этого не было заметно. Лучи скользнули по бледным от вечного недостатка солнца лицам сталкеров. Морщинки в углах рта разгладились, и наемник невольно улыбнулся, а одиночка откинул капюшон и подставил лицо солнцу. Как же все-таки иногда его не хватает. Но все хорошее кончается, и холодный ветер, дувший с севера, принес новые тучи.

На главную улицу — проспект Ленина (кто б мог подумать) спутники вышли достаточно быстро. И сразу же стал заметен дым от костра, взвившийся над невысокими домами.

— Что за идиоты? — нахмурился Стрелок.

— Шелупонь какая-то, наверное. Тут не так далеко от границы, могли и дотопать. Хотя был тут лагерь одиночек, но он вроде подальше.

Обошлось — тут действительно располагалось некое подобие перевалочного пункта. Дружка пришлось оставить за домами, подальше от чужих глаз.

— Эй! — издалека предупредил наемник о своем приближении. Оружие они загодя убрали за спину.

Часовой у баррикады из мешков присмотрелся, потом приветственно махнул рукой. Когда спутники приблизились, мужчина, до того скучающе рассматривавший улицу, встрепенулся:

— Доброе утро. Вы в курсе, какие тут порядки? Вроде опытные, — оценил он внешний вид новоприбывших.

— Знаем, — кивнул наемник. — Смотрю, побольше людей стало, даже часовые появились.

— Ага! — согласился сталкер, радуясь возможности потрепаться. — Тут в основном мелкие группки собираются, несколько опытных и новички. Я тоже в группе, — он махнул рукой куда-то себе за спину. — Выставляем караулы, народу-то теперь хватает.

Народу было не так чтобы уж много. Куда меньше, чем в лагере на Кордоне или Свалке, но достаточно. Несколько грузовиков стояли по периметру вместо забора, куски егозы примотаны снаружи. Наверное, немалых усилий стоило заставить вольных сталкеров работать вместе, чтобы соорудить такое. Все они люди себе на уме, очень упертые, и каждый считает, что знает лучше, как все должно быть устроено.

— Напомни мне, что мы тут забыли? — шепнул Стрелок, когда они подходили. Как и большинство одиночек, не ходивших в компании, он не любил задушевные разговоры у костра и массовые попойки.

— Ты давно к людям-то вылезал, норный зверь? Послушаем новости, авось что интересное расскажут.

— …а потом, когда того мужика расхреначило в карусели, этот хлюпик-интурист вдруг отворачиваются и блюет. Предупреждал же — отойди! — донеслось еще на подходах чье-то досадливое восклицание.