Несмотря на голод, Стрелок не стал ужинать, как планировал. Хотелось просто закрыть глаза и забыть обо всем на свете.

Засыпал он в смутной тревоге, хотя хорошо знал, что незамеченным к нему никто не сможет подобраться. Ледяной металл винтовки в руках успокаивал.

Стрелок спит, бледный и напряженный, съежившись, насколько возможно. Спит Зона, холодный рассвет только-только начал разгораться на востоке. Ночью шел снег, и, хотя заморозки здесь никогда не держатся долго, сейчас разруха и грязь не были видны под тонким белым слоем. По сравнению со вчерашней картиной, пейзаж разительно переменился, сделав все… Нестрашным. Обманчивое чувство.

Сталкера разбудил холод, заставив открыть глаза, и он содрогнулся всем телом. Когда Стрелок подышал на покрасневшие от мороза пальцы, изо рта вырвалось облачко пара. Распрямился он со стоном, спать в такой позе то еще удовольствие. Осторожно выглянув из своего убежища, чтобы оценить обстановку снаружи, одиночка отметил, что помимо изменившейся погоды в остальном все осталось так же, как было вчера. Он, однако, не торопился выходить, решив подождать, пока рассветет окончательно. В такой утренней хмари легко просмотреть опасность. А беда найдет его, если оставить хоть малейшую лазейку.

Умывшись водой из фляги, Стрелок расстегнул матовый пластик контейнера для артефактов и вытащил что-то светящиеся неярким, красноватым светом. От «огненного шара» распространялось ласковое тепло, так что ладони начали понемногу отогреваться.

Красное вещество было не статично, иногда по поверхности пробегали желтоватые искры, и сталкер немного понаблюдал за игрой света. В Зоне есть своя, жутковатая и ни на что не похожая красота. Многие этого не замечают, думая, что они здесь временно. Может и так, только чаще все они здесь и остаются. Живые или мертвые, обычно последнее.

Словно в подтверждение его мыслей, издалека раздался протяжный, исполненный боли крик. За этим бы должен завибрировать ПДА, сообщая о смерти сталкера, но Стрелок давно отключил эту функцию. Он все равно ничем не мог помочь, а в тех случаях, когда мог — помогал. Возможно, Стрелка все еще терзало чувство вины за череду непредвиденных выбросов, случившихся по его вине. Многие сталкеры тогда погибли, оказавшись далеко от убежищ. Совесть у одиночки еще была, и она болела. Так, размышляя об этом, он вспомнил еще об одном человеке. Интересно, где тот сейчас?

Заря. Шрам видел ее сквозь мутное стекло квартиры в Лиманске, сидя на скрипучем покосившемся стуле. В воздухе пахло пылью и старым деревом, как всегда бывает в таких местах, и это успокаивало.

Его жизнь вошла в колею. Он шел — не зная, куда, и плохо представляя, зачем. По крайней мере, теперь в голове начал выстраиваться примерный план действий. Наемник тяжело вздохнул, и на полувдохе грудь вдруг пронзило болью. В глазах позеленело, и он, схватившись одной рукой за стул, а второй оперевшись о колено, закашлялся, судорожно сложившись попалам. Шрам плевал кровью уже несколько дней, так что почти не удивился, когда почувствовал, как по подбородку течет что-то вязкое и горячее.

Отдышавшись, он вытер рукавом лицо и тяжело поднялся на ноги. В этот раз, кажется, прошло лучше, чем во все предыдущие, но он все еще опирался на рябую от плесени стену.

С тех пор, как работа Выжигателя Мозгов была прервана, наемник бродил неприкаянной тенью совершенно без всякого смысла. К тому же он маялся кровотечениями изо рта и провалами в памяти, но то, что осталось, было удивительно ярким — он до сих пор мог по памяти нарисовать карту Рыжего Леса.

Шрам чувствовал себя так, словно был потерян для мира все то время, что находился под контролем «Монолита», даже несмотря на то, что времени прошло не так много. Остальным членам его отряда повезло меньше. Пси-излучение настолько подчинило их волю, что многие монолитовцы просто не выжили — не не хотели. Не могли. Другие, как и он, недавно попавшие под контроль — бывшие сталкеры, члены разных группировок — разбрелись кто куда, надеясь навсегда забыть о пережитом кошмаре. Шрам до сих пор оглядывался на прошедшие недели в плену у излучателя так, словно это было дурным сном. Долгие дни в Припяти. Отряды, вооруженные до зубов и при этом не имеющие даже малейших средств защиты. Зачем она смертникам?

Шрам поморщился от нахлынувших неприятных воспоминаний. Разумеется, теперь Выжигатель работает снова, хотя и не в штатном режиме, а с перебоями. Хотел бы он поблагодарить того смельчака, что пробрался внутрь и отключил установку. Кто знает, что бы с ним стало, если бы не это обстоятельство.

Та часть группировки «Монолит», что располагалась глубоко в центре Зоны так и осталась неизменной, но их осталось очень мало. Что они там защищают? Зачем? Кое-кто мог бы дать ответ на этот вопрос, но Стрелка уже не спросить — если он и выжил, то, вероятно, тоже попал под контроль. Да и не стали бы они совместно проводить ликбез, после того, как наемник пытался его убить.

Одиночка разобрал свою винтовку, и, за неимением лучшего, набрал в небольшой термос снега. После вчерашнего купания оружие почти не пострадало, но он не хотел, чтобы оно заклинило в самый неподходящий момент. Вытащив из рюкзака завернутый в полиэтилен кусочек мыла, он подождал, пока снег оттает, и принялся за чистку деталей. Времени заняло это немного, но пальцы уже замерзли, так что сталкер постарался как можно быстрее закончить работу. Когда собрал винтовку снова, как водится, одна деталь осталась лишней. Пришлось разбирать снова.

Как только с работой было покончено, сталкер открыл карту, которую и без того знал чуть ли не наизусть — упорядочить мысли с ней было легче. Он нашел взглядом путь от Янтаря до Болот, видя за простыми обозначениями гораздо больше, чем они сказали бы кому угодно другому.

Если идти по прямой, ходу дня три, и он выйдет к Верхним Болотам. Но Доктор показывал ему и более короткий путь. Можно надеяться, что завтра сталкер уже будет у него, если обойдется без приключений.

Оторвавшись от изучения затертой бумаги, Стрелок вскинул голову, чтобы посмотреть в утреннее свежее небо. Пора выходить.

После концовки ЧН Шрам вполне мог попасть под контроль «О-сознания», и, поскольку потом Стрелок отключил Выжигатель, скорее всего вышел бы из под его влияния (как группа Бродяги в ЗП). Кстати, по словам Сахарова, с того момента, как погиб Призрак и до появления на Янтаре Меченого прошла всего неделя.

В некоторых местах Зоны безопаснее было ночью, чем днем, и заброшенный военный аэродром под Припятью являлся как раз одним из таких мест. Все-таки здесь когда-то жили не только энергетики, но и военные, и по соседству с бывшей войсковой частью приютилась взлетная полоса с несколькими ангарами. Техники, правда, не осталось, ее после аварии всю свезли в могильники, а ровная когда-то дорога из бетонных плит совсем растрескалась. Кое-где между швами проросла не трава даже, а молодые деревца, только теперь уж все равно. Убежища это все равно не давало никакого.

Наемник бывал здесь нечасто, это место вообще никто не любил — ни люди, ни мутанты. Аномалий здесь не больше, чем в любом другом участке примыкающих к центру территорий, да и видны они хорошо; но кому нравятся открытые пространства? Аэропорт этот, конечно, можно и стороной обойти, но что бы там ни говорил инстинкт, разумом Шрам понимал, что здесь быстрее и безопаснее пролегает путь к Болотам. И к единственному человеку, могущему ему помочь. Он на это очень надеялся, ведь, по слухам, Болотный Доктор хорошо разбирается в местных болезнях — точнее сказать, он единственный, кто вообще в них разбирается. Сам наемник никогда не видел его, и просить помощи бы не стал, если б ситуация с его здоровьем не приобрела статус критической.

Дождавшись, пока солнце окончательно сядет, Шрам выбрался из тени деревьев на дорогу. Фонарь включать он не стал, благо пока позволяла видимость, и осторожно, но быстро, насколько мог, двинулся вдоль полосы, держась поближе к кромке леса. В тусклом неверном свете он был похож на серую тень, двигаясь удивительно плавно для своего массивного телосложения.