Про себя Стрелок решил, что, скорее всего, не ошибся, сравнив помещение с градирнями. Генераторы — конструкция сложная, должно же их что-то охлаждать. Так что скорее всего вокруг просто водяные испарения. Едва они вышли в обыкновенный коридор и Стрелок убрал респиратор, низкое, с хрипом рычание раздалось отчетливее. Услышал его и Шрам. Он плечом отодвинул сталкера, взяв наизготовку оружие. Здесь коридор сужался, и стрелять мог только один.

Снорка очередь срубила еще в полете, и мутант приземлился довольно далеко от них. Но больше он не пытался подняться и даже не шевелился, что настораживало куда больше, чем если бы тварь просто кинулась в атаку. Не прикончить их так легко, да и поодиночке снорков почти не встретить.

— Это что еще за херня… — подойдя ближе после того, как наемник выстрелил в голову уже неподвижному телу, Стрелок склонился над мутантом. Снорк выглядел потрепанно. Даже более потрепанно, чем ему полагалось. Помимо черных, пахнущих ацетоном язв и струпьев, сочащихся сукровицей, все тело его покрывали длинные рваные раны. Голова была практически отделена, и выстрелы монстра просто добили — ему и так недолго оставалось.

— Ты уверен, — голос сталкера вдруг зазвенел. — Что в тоннеле, где ты встретил химеру, не было других ответвлений?

Общеизвестно, что минус на минус дает плюс. Эта простая истина применима ко многим ситуациям, далеким от решения математических задач для третьеклассников — достаточно посмотреть на отношения между Шрамом и Стрелком. По отдельности они диаметрально противоположны как наружностью, так характерами. Сила и спокойствие в противовес гибкости и порывистости. Но вместе с тем они — прекрасная команда, в которой каждый из ее членов компенсирует и дополняет другого. Когда же они сталкивались как враги, крупных проблем не избежать было никому, имевшему несчастье оказаться поблизости.

То же самое касалось многого другого. И две встретившиеся на пути страшные опасности могли друг друга нейтрализовать. Только на это и оставалось надеяться.

— Напарник, притормози. Ничего не замечаешь? — Стрелок ухватил за рукав наемника.

Сначала Шрам сосредоточенно вслушивался в собственные чувства, но все как будто было в порядке. Дальше коридор шел без аномалий и странных конструкций, совсем чистый, сухой почти. Здесь он напоминал обычный старый подвал, даже освещение осталось — горели мертво и болезненно ртутные лампы. Наемник уже хотел ответить что-то ироническое насчет паранойи, но вдруг нахмурился и с задержкой кивнул.

— Ага, значит, и тебя проняло. Вообще странно, что ты этого раньше меня не заметил. Люди, попадавшие под пси-излучение, обычно к нему становятся чувствительнее. Тоннель идет вверх, да и мы уже под Генераторами, так что на мозги будет давить сильно. Боюсь, придется обходить по закоулкам самый опасный участок. Если вдруг приглючит…

— Да знаю я, — наемник поморщился. Уж в этом вопросе он мог дать сталкеру фору. — Не заметил первым потому что есть порог, за которым восприятие тупеет. Это как мозоль. Если долго тереть кожу — она теряет чувствительность. Тут та же хрень.

С каждым пройденным метром, ведущим в недра комплекса, излучение усиливалось. Сначала это был просто легкий звон в ушах, почти неслышимый на высоких частотах, но очень скоро от него начала тяжелеть голова. Сохранять концентрацию стало труднее, стоило отвлечься — и взгляд мутнел, мысли путались, а шаги сбивались с темпа. Неприятно и опасно, но на такой глубине — не смертельно.

Стрелок кривился и то и дело тер пальцами виски. Без защиты он никогда не рисковал заходить так далеко, так что Шрам старался следить за напарником краем глаза. От устойчивости человека во многом зависит его реакция на психотронное воздействие, но сталкер держался неплохо. Самому наемнику неудобства доставляли только мрачные воспоминания, без конца лезущие в голову. То ли так он стал воспринимать излучение, то ли навевала здешняя атмосфера. Память его была отрывочна, но для того, чтобы вгонять в ужас, хватало и этого. Шрам шел вперед по тоннелю и не замечал дороги — перед его глазами вставали картины не столь уж далекого, но кровавого прошлого. Как наяву он снова и снова видел искалеченные трупы сталкеров, расчлененные и вздетые в качестве предупреждения другим на колья. Где это было? Припять, кажется?

Чужое прикосновение заставило его придти в себя, и наемник вздрогнул, когда понял, где все еще находится. Обеспокоенное лицо Стрелка дало понять, что в дебри памяти он погрузился куда глубже, чем думал сам.

— Если начались галлюцинации, просто закрой глаза на пару секунд. Пройдет.

— Тут другое, — голос прозвучал удивительно хрипло, и Шрам сглотнул. — Но теперь все в порядке. Идем.

Сталкер тоже выглядел неважно, и, судя по тому, как иногда он мотал головой и жмурил глаза, ему приходилось едва ли легче. Один раз Стрелок даже прошептал самому себе нечто очень уж похожее на: «Его нет! Это только наваждение». В конце концов напарника ему пришлось поддерживать, потому что сам он уже ничего не соображал. Вокруг носа у сталкера выступили темные кровяные пятна, что при таком бледном оттенке кожи выглядело особенно плохо. Бедняга.

Спустя какое-то время Стрелок, очевидно, вырвался из полубессознательного состояния и попытался идти сам, но тут же болезненная судорога прошлась по телу. Наемник оценил его гордые усилия и позволил двигаться без поддержки, хотя вскоре выяснилось, что так выходит только медленнее.

— Все. Перекур, — Шрам привалился к стене. Сталкер почти упал рядом. Давление на разум ослабевало, так что становилось ясно, что самый опасный участок пройден. По пути у них было несколько возможностей свернуть, но воспользоваться ими значило сильно рисковать. Химера, разумеется, выдержит излучение, но эти твари его страшно не любят. И не станет химера так себя утруждать ради пары людей.

— Сколько еще нам?

Когда сталкер разгладил на коленях карту, он понял, что ничего не может разглядеть из-за приступа мигрени. Все линии плыли и теряли четкость, взгляд скользил по схеме, не в силах ни за что зацепиться.

— Недалеко, — соврал Стрелок. Он научился доверять наемнику, но все еще ненавидел выглядеть в его глазах беспомощным.

Шрам снисходительно улыбнулся и мягко, но твердо забрал карту. Он узнал своего спутника куда лучше, чем тому бы хотелось.

— Впереди будет большой зал, это центр управления. Туда несколько входов. Мы войдем с конца, если удастся отключить Генераторы и все пройдет хорошо, выйдем с другой стороны и там же будет путь на поверхность. С отключенным пси-полем это не проблема, но есть и другая.

— Не напоминай, — вздохнул сталкер. — Химера — это не проблема. Это — катастрофа. Ты в курсе, что здесь полно кабельных тоннелей? Она может пройти по любому.

Сердце у Стрелка бешено застучало в груди. Это был не страх, более уместный в такой момент, а, скорее, волнение от близости цели. А также тревога. Осталось совсем немного, но он вдруг вспомнил предчувствие, возникшее в мрачных сумерках у сталкерского лагеря. Леденящее душу предчувствие неизбежного.

— Слушай, что не так? На тебе лица нет.

— Ничего, — оборвал себя сталкер. — Нужно двигаться, а то есть у меня мысль, что даже под таким слабым пси-излучении долго не стоит находиться.

Центр управления представлял собой нечто особенное. Горели там все те же аварийные лампы, но основное освещение представляли собой не они. В этом зале, подобно огромным костям домино, высились клепанные металлические стеллажи. Они стояли плотными параллельными рядами, и мягкий гул, похожий урчание большого зверя, исходил от них. Под слоем пыли горели и мигали цветные индикаторы, превращавшие бурый монолит механизма в елочную гирлянду.

Проходя между рядами сталкер едва удержался, чтобы не прикоснуться к ним — огни странным образом успокаивали растревоженную змею волнения у него за ребрами. Стрелок с тоской подумал, что знает, о чем ему напоминала эта картина. Так выглядел пункт управления ЧАЭС, когда они с его группой попали туда. Правда, не было в нем этого успокаивающего гула, не было и огоньков — все исчезло. Исчезло давно, и никогда уже не оживет станция, только темнота, дремлющая в ее сгоревших недрах, единственное живое существо, оставшееся там.