— Юджин, ты сказал, что припас для меня самое лучшее, а сам утаил такой экземпляр.

Вздрагиваю при звуке его голоса, распахнутыми от страха глазами наблюдая за тем, как он склоняет голову чуть вбок и смеряет меня опасно оценивающим взглядом. Вокруг нас накаляется воздух, и меня бросает в жар, отчего потеют ладони и щеки заливает яркий румянец. Стараюсь ровно дышать, чтобы справиться с волнением, но ничего не получается, не получается потому, что Вацлав начинает медленно приближаться ко мне, полностью забыв о девушках, которых только что разглядывал. Бог мой, Рэми здесь нет и меня некому защитить, вряд ли Юджин пойдет против древнего члена Совета, имеющего доступ к власти. Не могу сделать ни шага и, не скрывая отвращения, отворачиваюсь в сторону, когда он подходит недопустимо близко и, нависнув надо мной, делает глубокий вдох. Он, будто случайно, касается кончиком носа моего виска, а затем плотоядно улыбается, наверняка наслаждаясь моим испуганным видом.

— Вот ты где... — его тихий шепот напоминает шипение, и, кажется, сделай я хоть одно движение, как он вопьется в мою шею. Но секунды растягиваются в вечность, а Вацлав ничего не предпринимает, предпочитая нагнетать атмосферу одним лишь взглядом.

— Не думаю, что она вам подойдет, Господин, — Юджин появляется около нас внезапно, вынуждая Вацлава резко распрямиться и поморщиться, словно он своим присутствием оскорбил его, чуть ли не замарал. Не могу не отметить их ощутимое противостояние, будто каждый из них в тайне ненавидит друг друга, но пытается скрыть это за напускной вежливостью. Впрочем, Вацлав старается куда менее рьяно, позволяя себе откровенную насмешку:

— А ты и не должен думать за меня, ты должен удовлетворять мои желания. Я хочу посмотреть ее, — Вацлав поводит подбородком в мою сторону, терпеливо ожидая ответа, а я замечаю, как Юджин напрягается, едва сдерживая себя, а потом широко улыбается, все-таки справляясь с эмоциями и возвращая себе роль радушного хозяина.

— Как пожелаете, — он склоняется в наигранно раболепном поклоне и обращается уже ко мне: — Сними одежду, Джил, — в его голосе улавливаются приказные нотки, но я, до сих пор не справившаяся с шоком, не тороплюсь исполнить приказ, лишь кидаю на него полный отчаяния взгляд. Да я готова упасть перед ним на колени, только бы он не отдавал меня Вацлаву, и согласна на все: стать развлечением в борделе, танцовщицей в клубе, бойцом на Арене и даже перекусом в кафе, только не наложницей Вацлава, который утопит меня в насилии. — Ну же, не задерживай нашего уважаемого гостя.

От подступивших слез лицо Юджина расплывается в нечеткий контур, и я обиженно поджимаю губы, трясущимися руками подцепляя края футболки и стараясь не смотреть на Вацлава, для удобства сделавшего шаг назад и уставившегося на меня жадным и хищным взором. Складывается ощущение, что он намеренно унижает меня, а заодно показывает свое превосходство над простым работорговцем, уступающим ему и статусом, и положением. Громко выдыхаю, одним махом снимая одежду, но тут же стыдливо прикрываюсь руками, пытаясь спрятать от присутствующих грудь. Не замечаю победной улыбки Юджина, но зато ясно вижу, как от гнева мускул на лице Вацлава дергается, а сам он резким движением берет меня за запястье и тянет на себя, попутно спрашивая:

— Что это? — Прекращаю сопротивляться, проигрывая в силе, и показываю ему грудь с ярко выделяющейся на белоснежной коже татуировкой, по-видимому, и ставшей причиной его злости. Он сжимает челюсти так сильно, что на скулах проступают желваки, и я ясно слышу, как от давления скрипят его зубы.

— Вот поэтому я не стал предлагать ее. Что поделать, бывший хозяин поставил на нее метку, так что теперь она годится разве что в дешевый бордель для люмпенов, но уж точно не для господина такого статуса, — Юджин говорит это извиняющимся тоном, при этом игриво подмигивая мне, и, не успеваю я расслабиться, как Вацлав, побагровевший от ярости, обхватывает меня за нижнюю челюсть и склоняется ближе, источая жгучую ненависть. И сейчас, задыхаясь от ужаса и пытаясь разжать его пальцы, я не могу понять, к кому он ее испытывает: ко мне, Юджину или Рэми, лишившему его удовольствия поиздеваться надо мной.

— Не забывайся, она моя собственность, как и все остальное здесь, — твердо цедит Юджин, напрочь забывая о вежливости и кладя ладонь на его плечо. Удивляюсь его смелости и куда более отчаянно начинаю бороться с хваткой Вацлава, вцепившегося в мое лицо холодными и сильными пальцами. Они до боли сжимают челюсть, вынуждая меня упереться в его грудь руками и попытаться оттолкнуть от себя.

— Это легко исправить.

— Попробуй... — угрожающе шепчет Юджин, тем самым принимая основной удар на себя. Вацлав нехотя переводит на него внимание и ухмыляется отвратительно подлой ухмылкой, в которой слишком много всего: презрения, высокомерия, самонадеянности, насмешки. Такое ощущение, что сейчас, в эту самую секунду, он решает, а не уничтожить ли обнаглевшего торговца, посмевшего дерзить ему, со всей его собственностью и рабовладельческим бизнесом, но вместо этого резко отпускает меня, брезгливо кривя губы и отталкивая от себя. Буквально за секунду берет себя в руки и, не глядя, показывает пальцем в сторону сжавшейся от страха девушки, по чистой случайности оказавшейся под его прицелом.

— Что ж, тогда ее, — сухо бросает он и, перед тем как отвернуться, окидывает меня, напуганную и растерянную, ледяным взглядом, от которого кожа покрывается инеем.

— Уведи в мой кабинет, быстро, — шепотом приказывает Юджин, и Тьери, шокированный от увиденного, берет меня за предплечье и уводит прочь, оставляя хозяина самостоятельно разбираться с клиентом.

Не могу вспомнить, когда в последний раз испытывала столь сильные эмоции, полностью меня выжавшие и оставившие после себя дикую усталость и желание уснуть прямо здесь, на полу, на который я обессиленно опустилась как только зашла в кабинет. У меня даже не хватило сил на то, чтобы надеть футболку, поэтому, когда за дверью раздаются неторопливые шаги, я сгибаю ноги в коленях и прижимаю их к груди, пряча свою наготу от вошедшего Юджина. Он проходит прямиком к столу и, налив себе выпить, одним глотком опустошает стакан, который вновь наполняет и, присаживаясь на подлокотник дивана, протягивает мне.

— Выпьешь?

— Не откажусь, — благодарно киваю, принимая стакан дрожащими от расшатанных нервов руками, и под пристальным вниманием Юджина делаю осторожный глоток. Приятное тепло разливается по пищеводу, и я облегченно выдыхаю, откидывая голову назад, на диван, о который опираюсь спиной. Отчего-то ощущаю себя комфортно в присутствии Юджина, будто бы общее чувство ненависти к Вацлаву, а также его помощь, сблизили нас и сделали хотя бы не друзьями так союзниками точно.

— Терпеть не могу этого ублюдка. Он хочет избавиться от людей в городах, но с завидным постоянством пользуется моими услугами.