Профессор Широкий слегка приподнялся.

— Я и раньше бывал в этих краях…

— Вот как! Где?

— На Курильских островах. Помшо, я был еще молодым аспирантом, когда руководитель кафедры вулканологии, покойный Всеволод Демьянович Мейер, пригласил меня участвовать в его экспедиции. Я и еще несколько молодых ребят махнули на все лето сюда. Места здесь были не обжитые, дикие. Было много неизведанных островов и островков. Нам с трудом удалось получить крохотное парусное суденышко, этакую деревянную шаланду, и мы ходили на ней вдоль гряды и любовались вулканами, о которых до этого знали лишь из учебников… Раз или два мы высаживались на берег и проводили различные измерения — высоту вулканических конусов, мощность фундаментов, определяли глубину кальдеров — горячих горных озер вокруг действующих и потухших кратеров.

Я сел на койку рядом с Лаврентием Петровичем.

— Однажды, — продолжал он, — наше суденышко направилось на остров Уруп за пресной водой, а меня и моего друга Митю Воронова оставили на крохотном безыменном острове, на котором находился небольшой вулкан-паразит. Так называют небольшие вулканы, которые отпочковываются от главного вулкана, как маленькая ветка от большой. Это был очень забавный крохотный вулканчик. Он шумел, трещал и булькал, как рассерженная собачонка. Из многочисленных скважин вокруг кратера время от времени с резким шипением выбрасывались фонтаны горячего пара, а через края кратера выплескивалась раскаленная лава, Этот вулканчик был просто комичным. Мы хохотали, глядя, как вулканишко пытался подражать своим большим грозным соратникам. Так как он не значился ни на каких картах, мы решили исследовать его поподробнее. «Молодой вулкан для начинающих вулканологов», — сказал тогда мой друг. Я до сих пор не понимаю, почему Митя назвал вулканчик «молодым». Ведь размеры вулканов еще ничего не говорят об их возрасте…

Профессор Широкий умолк, не торопясь вытащил сигарету и закурил.

— Так вот, мы стали изучать эту крошку. Кратер возвышался над островом не более чем метров на сорок, и со стороны моря его скрывала высокая, почти отвесная скала. Мы обошли его вокруг и достигли места, где расплавленная масса стекала вниз. Было немного странно, что она всегда стекала в одну сторону — вокруг не было видно следов потоков лавы. Почти от самого края кратера и до самого основания горы густо росли елки. Среди них стояли старые деревья, и все было так, как будто их вулкан никогда не тревожил. Не было следов ни завалов, ни лесных пожаров.

Закончив обход и сделав измерения, мы решили, что нужно прорыть грунт до твердой породы. Мы нисколько не сомневались, что деревья росли на наносном грунте и что под ним обязательно должна быть застывшая лава. По толщине мягкого покрова можно было приблизительно определить возраст вулкана или хотя бы момент, когда направление извержений изменилось. Мы стали копать землю в месте, точно противоположном тому, куда стекала лава. Это был юго-западный склон сопки.

Широкий погасил сигарету, прижав ее к пепельнице.

— Мы думали, что достигнем цели через час-полтора работы. Но вот прошло два, три часа, а грунт оставался мягким. Пришлось расширить шурф. Работа замедлялась еще и тем, что часто приходилось рубить корни деревьев, которые уходили глубоко вниз. Когда уже совсем стемнело, моя лопата ударилась обо что-то твердое. К этому моменту мы вырыли колодец глубиной около четырех метров. Оставалось только отбить кусок породы для анализа…

Вот тут-то все и началось. Сколько мы ни долбили породу, она не желала раскалываться. Тогда мы расчистили дно колодца так, чтобы можно было видеть, что мы долбим. И вот под ногами появилось что-то белое. Не черное, не серое, как обычно, а именно белое. Белое пятно четко выделялось на черном фоне. Было совсем темно. «Кварцит! Чистейший кварцит!» — воскликнул Митя.

Я зажег спичку, и на корточках мы принялись рассматривать пятно. Это был совершенно белый камень. Он не напоминал ничего известного нам из минералогии. Я потрогал его рукой и тут же отдернул ее, как будто бы камень был раскаленным. Нет, он просто был гладким, как стекло, как кафель…

— Стекловидные породы… — робко подсказал я.

— Именно это и предположил Митя. Тогда мы начали расширять дно колодца, и в каком бы направлении мы ни копали, в конце концов мы добирались до белой гладкой поверхности. Мы установили, что она лежит под углом, поднимаясь в сторону кратера. Я еще раз зажег спичку, и мы оба воскликнули от удивления. В левом верхнем углу колодца четко вырисовывались две черные линии, пересекавшиеся под прямым углом… «Плиты! Искусственные плиты!» — закричал Митя. Мы остолбенели от неожиданности, но вдруг до нас донесся один, а после несколько голосов. Нас звали. Это за нами вернулись ребята. Мы выползли из ямы и что есть мочи побежали к бухточке, куда должно было прийти судно. К нашему удивлению, парусника не было, а у берега на волнах качалась небольшая моторная лодка, в которой, кроме наших ребят, сидели двое военных. «Скорее! С юга надвигается тайфун!» — закричали они. Моторная лодка на полной скорости несла нас к острову Уруп. «Скажите спасибо товарищам пограничникам! Это они решили снять вас с острова…»

Когда мы пристали к берегу, море вокруг нас уже ходило ходуном. Но мы этого не замечали. Мы сразу побежали в хижину, где приютились все наши, и стали сбивчиво рассказывать профессору Мейеру о своей находке. Мы были очень разочарованы, когда в самом драматическом месте нашего рассказа он снисходительно улыбнулся.

«Вулканы еще и не такие чудеса делают… Поживете — увидите. На какой глубине вы наткнулись на твердую породу? Метра четыре? А валуны в грунте попадались? Мелкие. Ясно, вашему «кафельному» полу немногим более одиннадцати тысяч лет…»

— И вы не возвращались на этот островок? — спросил я.

— Нет, — ответил Широкий. — За тайфуном последовал период ветров, туманов и дождей. Все наши заботы сводились к тому, как бы не опоздать в Москву к началу занятий. На наше счастье, нас подобрал траулер…

— А после вы бывали здесь?

— Да. И очень часто.

— Ну и…

— Я не мог найти островок с крохотным вулканчиком. Я обшарил почти всю Курильскую гряду. Безрезультатно. Может быть, островок просто затонул. Или я его искал не там, где надо… Это очень странная история.

— Почему странная? Разве вы думаете, что профессор Мейер был не прав?

— Нет, почему же… Может быть… Только меня очень смущают эти одиннадцать с лишним тысяч лет…

— Почему?

— Это же начало ледникового периода…

«Кежуч», наконец, появился. Ходила крупная зыбь, и потребовалось немало труда, чтобы поставить оба судна борт к борту.

— Мы вам такую штуку привезли, ахнете! — кричал один матрос с «Кежуча». — Подводное такси на две персоны!

К нам на палубу перебрался небольшого роста парень в меховой кожаной куртке и шапке-ушанке. Оглядел нас и сразу подошел к профессору Широкому.

— Вы профессор Широкий? — спросил он, протягивая руку.

— Да. Добрый день.

— Разрешите представиться. Командир батискафа «Ленинград» Орешкин Василий Семенович.

— Очень приятно. Мне уже по радио сообщили, что вы будете работать с нами.

— Вот здесь вам пакет и письмо от товарища Григорьева из обкома партии. И еще одно письмо от директора Института энергетики в Москве.

— О, вы и там были?

— Был. Мне академик Панфилов лично объяснил задачу. Он и еще молодой ученый с бородой…

— Игорь Черемных. Он разве в Москве?

— Да. Он там уточняет кое-какие данные.

— Вот как!

— Над инженерной частью проекта сейчас работают три организации: в Москве, в Ленинграде и в Южно-Сахалинске. Когда начнем нырять?

Этот Орешкин был удивительно подвижен, и каждое его движение было уверенным и сильным. А лицо самое обычное, немного веснушчатое. Но он сразу показался мне незаурядным человеком.

— У меня есть личная заинтересованность! — улыбнулся Орешкии. — Испытать машину.