Этого не изменит и то, что Линн оказалась его второй половинкой. Встав, Уокер навис над ней, желая почувствовать её запах. Мужчина пытался оправдать себя: это для того, чтобы почувствовать, нет ли заражения в ранах, но он понимал, что лжёт сам себе. Он просто стал зависим от её запаха. Оставив Кэйтлинн прежде, чем сделает какую-нибудь глупость, как, например, лизнёт её горло, Уокер тихо закрыл за собой дверь. Подняв взгляд, он заметил замершую в коридоре маму.

– Она опять уснула. Я не дал обезболивающего, потому что Кэйтлинн может воспользоваться этим и попытаться уйти…

– Ты говорил с ней? Ты сказал, что она твоя? – Уокер покачал головой, устав повторять, что не собирается заявлять на Линн свои права. – Она скоро уйдёт, и что ты будешь потом делать?

Мужчина лишь отступил, поцеловав свою маму в макушку.

– Ничего. Мне нужно отправиться в город, и проверить пациентов. Не жди меня.

– Какой пациент нуждается в твоём присутствии так надолго? Уокер Боуэн, отвечай сейчас же, – мужчина остановился на лестнице, а после – повернулся, чтобы встретиться с женщиной взглядом. Его мама всегда была очень проницательной, и она не спасовала и сейчас. – Если ты думаешь, что какая–либо другая женщина сможет решить твою проблему – ты такой же наивный, как и твой брат.

– Не лезь, мам. Это между мной и ней, и я буду делать так, как посчитаю нужным. Я взрослый человек, который знает, что делает. И остаюсь таковым уже некоторое время. – Он посмотрел вниз на лестницу, чтобы не встречаться с ней взглядом. – Я не вернусь, пока она не будет в состоянии двигаться самостоятельно. Кэйтлинн идёт на поправку, всё, что ей нужно – отдохнуть и немного подлечиться.

Он спустился вниз, выходя за дверь быстрее, прежде чем смог бы передумать. Мама звала его несколько раз, но Уокер даже не обернулся. Он чувствовал себя и так достаточно дерьмово, и не нуждался в нравоучениях. Но это не помогло. Дилан, его брат, поджидал его, прислонившись к грузовику.

– Хочешь пробежаться? – Уокер покачал головой. – Тогда, что на счёт того, чтобы поехать в город, напиться, трахнуть несколько девушек и остаться у меня, пока Хан не остынет? Он снова зол. – Уокер забрался в свой грузовик, а Дилан устроился на пассажирском сидении. – Так что? Богом клянусь, подумываю уже нанять кого–то, кого он бы поимел и наконец–то расслабился. Возможно, тогда он увидит, что мы взрослые мужчины, а не его дети.

– Она моя пара. Девушка, спящая в моей постели – моя пара. – Дилан кивнул, и Уокер не был уверен, значило ли это, что Дилан знает об этом или, что ему стоит продолжить. Уоркер продолжил: – её зовут Кэйтлинн МакКрэй. Она так сказала папе, но мне она…, и я не заявил на неё права.

– Из–за Хана. – Это не было вопросом, но Уокер всё равно кивнул. – Так и думал. Ты можешь не заявлять на неё права, но ты немного ей пахнешь. И как это работает? Ты не претендуешь на неё?

Он пожал плечами.

– Как только ей станет лучше, она вернётся туда, откуда пришла, а я вернусь к своим делам.

– Думаешь, это сработает?

Уокер не знал что ответить.

– Не уверен, но как только ты найдёшь её, ты либо заявишь на неё свои права, либо свихнёшься к чертям. Я где–то читал, что однажды мужчина не поставил своей паре метку и сходил с ума, пока не сделал это. После стало хуже. Он лишился рассудка и в итоге изнасиловал её – это было написано с её слов.

Уокер бросил взгляд на своего брата, после вновь посмотрел на дорогу.

– Где, к чертям, ты берёшь всю эту ересь? Он бы не смог её изнасиловать, он бы не…Ты выдумал это дерьмо.

– Не–а. У мамы остались те книги, которые она заставляла нас читать. Одна из них о чертах и традициях нашего народа. Ты должен прочесть вторую… или третью, не помню, но там рассказывается обо всех случаях, когда ставились парные метки… И о последствиях, если не сделать этого.

Уокер не спросил, где эти книги, ему и так было это известно. Прямо сейчас, третья книга была в его доме – мама подарила несколько дней назад. Он не собирался читать её, но теперь подумал, что всё же стоит это сделать. Когда Дилан рассмеялся, Уокер бросил на брата быстрый взгляд.

– И попытка вышвырнуть её из твоего мира тоже не сработает. Не могу вспомнить почему, но ты не получишь удовольствие с кем–то, кроме неё.

Это утверждение почти заставило Уокера свернуть с дороги.

– Следи за дорогой, мудак. Я ещё не нашёл свою пару и не найду никогда, если ты испортишь моё красивое лицо.

– Ты говоришь серьёзно? Я не смогу заниматься сексом ни с одной женщиной, кроме неё?

Дилан кивнул, усмехаясь.

– Ты сможешь заниматься сексом с кем захочешь, но не сможешь кончить. Если следовать легенде, ты сможешь заниматься каким угодно видом секса, но это будет болезненно, не сможешь кончить. Это касается и твоей пары. Так что, если вам понадобиться, кхм… разрядка – вы будете вынуждены мастурбировать. Это как–то связано с границами.

Он покраснел, когда его брат засмеялся.

– Не знаю, большой брат, но я бы сказал «возможно». Что, к дьяволу, они могут знать о том, что чувствует во время секса партнёр? Кроме того, я почти уверен – это никак тебе особо не поможет. Я не видел её некоторое время, но чувствую, что девушка симпатичная и упряма, как чёрт. Как, к дьяволу, ей удалось перенести всё случившиеся, да ещё и спасти папу?

Уокер и забыл об этом. Он слышал, как отец рассказывал о том, что Кэйтлинн знала, кто он, и что она швырнула камень, или, зависимо от времени дня, папа говорил о валуне, который она бросила, чтобы отвлечь от них тех мужчин.

Мужчина припарковался у больницы, приказав брату не флиртовать с медсёстрами в его отсутствие. Уокер знал, Дилан вряд ли прислушается к предупреждению, будто он в один момент собрался стать монахом, но попытаться всё же стоило. Пациент, которого он наблюдал – это пожилая женщина, что всю свою жизнь была подругой его мамы. Коррин попросила убедиться, что та получит всё самое лучшее. И Уокер не мог отказать.

Мэри Дональд умирала. Ей было около девяноста лет, но она была всё такой же проницательной, как и в день своего тридцатилетия, когда встретила его маму, когда та ещё была ребёнком. Коррин непреднамеренно обратилась, а Мэри укрыла её в безопасном месте до того момента, пока бабушка и дедушка Уокера не пришли, чтобы забрать свою дочь. После этого Мэри стала почётным членом стаи.

– Ты говорил, что будешь здесь в десять – а это должно было быть десять минут назад. Что тебя задержало? Девушка? – Она пристально на него посмотрела. – Это так, не правда ли? Чёрт, и кто же эта счастливица?

– Никто. И говорите тише. Хотите, чтобы кто–то услышал Ваши грязные словечки? – Он улыбнулся, когда она фыркнула в ответ. – И сейчас меня никто не интересует, кроме Вас.

Он открыл её карту, начав читать о том, что произошло прошлой ночью и за день до того, как он её оставил. У неё была не лучшая ночь, как и предыдущая. Уокер присел на стул, закончив читать, и взглянул на неё. Мэри же пристально смотрела на него.

– Кто она? Обычная девушка, как и я?

Уокер кивнул, зная, если не скажет – Мэри замучает его до смерти.

– И твой брат, Хан, держит тебя подальше от неё, я права?

– Он не знает, что она моя пара. Никто не знает, кроме Дилана и мамы с папой. И я хочу оставить это так, как оно есть. – Уокер знал, что женщина будет молчать, если он попросит, так что не переживал на этот счёт. – Он не одобрит это, и я, и Вы знаете это.

– Ему причинили боль. Нельзя винить его в этом. Всё, что ему нужно – женщина, которая вернула бы его. Ты знаешь, где я могу найти ту девушку–стерву, в которую он влюблён?

– Нет. И что бы Вы сделали, если бы и знал? Наняли киллера? Я уже думал об этом – это не сработает. Она человек, как вы, и люди будут скучать по ней. Особенно те, кто знал её.

Розанн Йетс была женщиной, которая причинила боль им всем, но в особенности Хану. Её предательство было настолько сильным по отношению к нему, что мужчине потребовалось около пяти лет, чтобы прийти в себя. Но Хан настолько глубоко замкнулся в себе, что так и не смог вернуться. И его ненависть к людям, к каждому из них – всё из–за этой женщины. Уокер перевёл взгляд на Мэри, когда та прикоснулась к его щеке.