– Уже позаботился об этом. Хочешь, чтобы подал рапорт в полицию и об этом? – МакКрэй ответила собеседнику, что самостоятельно позаботится об этом. – Хорошо. Давай разберёмся. Мы задолжали тебе месяц… Нет, шесть недель. Три недели уже прошло, так что, думаю, встретимся с тобой через несколько недель. Если тебе что–то понадобится – позвони мне. И, если в следующий раз у тебя будут проблемы с соседями, позвони мне и позволь позаботиться об этом. Ты не можешь шутить с этими людьми. Во всяком случае, не теперь.

Она знала это. И не могла позволить себе сейчас шутить с кем–либо вообще. Если подсчёты верны, Кэйтлинн ушла в отпуск семнадцатого, и была похищена в первый же день. Если она отсутствовала около трёх недель, сейчас должно было быть примерно пятое июня. Дерьмо! Когда она поправится – это будет слишком длительный срок для каникул на пляже.

– Я не дома, и, скорее всего, не буду ещё около недели. Но дам тебе знать, как вернусь. Слышно что–то о том маленьком иске? – Иск, в результате которого её чуть не убили, а вице-президент оказался за решёткой. – И есть ли чего опасаться до суда?

– Он всё ещё за решёткой. Это лучше, чем большинство отелей, но мы приставили к нему полицейский отряд для охраны. Попытается сбежать – получит полусотню стволов, направленных в его голову. – Он откашлялся, прежде чем продолжить: – Ты в порядке, малыш? Мне тоже известно, каково это, потерять напарника.

Мелвин Карпентер был её напарником уже около шести лет и принял на себя пулю, предназначенную ей. Если бы он не поднялся раньше неё всего на какую–то секунду – пуля застряла бы в её лбу, а не в его. Линн посмотрела за окно, думая о том, что его мозги…

– Сделай мне одолжение, давай закроем эту тему и больше не будем никогда поднимать её вновь. Я веду дело, но… Не хочу думать об этом, пока не встречусь с этим ублюдком в зале суда.

– Хорошо, детка.

Они поговорили ещё пару секунд, и Кэйтлинн повесила трубку. Что–то подсказывало, что он отслеживал звонок, и ей не хотелось, чтобы стало известно о Боуэнах. Гаррет взял с неё обещание что, если Линн что-то понадобится – она позвонит ему. Но они оба знали, девушка не позвонит ему, даже, если от этого будет зависеть её жизнь. МакКрэй догадывалась, что он как–то был замешан во всём этом, потому и не доверяла. Едва Линн положила телефон на тумбочку, как дверь распахнулась. Человек, вошедший в комнату, был больше, чем Уокер и был чем–то очень разозлён. Кэйтлинн замерла в ожидании, тогда как её рука потянулась к отсутствующему пистолету.

Хан не знал, чего ожидать, но к красотке, перед ним, точно уж был не готов. Прикрыв за собой дверь, дав себе несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Это не закончится хорошо, и мужчина уже готовился к мольбам и слезам, без которых не могла обойтись ни одна женщина. И эта – не исключение.

– Я пришёл сказать, что тебе придётся уехать, как только встанешь на ноги. – Он ожидал внезапной истерики, но Линн только кивнула. – Ты слышала, что я сказал? Я хочу, чтобы ты уехала отсюда, как можно скорее.

– Я всё прекрасно слышала, не стоит кричать – кажется, тебя могли услышать даже люди на улице. И я не знаю ничего лучше, чем согласиться с тобой. Если ты мог бы помочь вытащить этот мочеприёмник – я могла бы передвигаться достаточно, чтобы разработать ногу.

Он покраснел, забыв, что всё это время девушка, фактически, была прикована к постели.

– Я не знаю, как вытащить его. Тебе стоит попросить моего брата. Он врач. – Кэйтлинн фыркнула, и Хан не был уверен, что ответить на это. – Тебе нужно что–то? Я не дам тебе денег, но могу помочь как-то иначе.

– Я не просила привозить меня сюда, и, тем более, не просила твоих денег, придурок! У меня есть собственные сбережения, так что отвали. Я тоже хочу убраться отсюда так же сильно, как и ты хочешь, чтобы я сделала это. – Он растерялся. Хан ожидал, что она захочет остаться, и теперь не знал, как вести себя с ней. – Ты найдёшь своего засранца–брата, заставишь его вытащить это, и я буду более, чем счастлива, отправиться к себе домой. И лучше бы сегодня, если это возможно.

Хан развернулся, направившись к двери. Он увидел, как его мать поднимается к ним по лестнице, и вновь обернулся к девушке, напоследок пристально посмотрев на неё.

– Тебе лучше быть милой с мамой, или, да видит Бог, где бы ты ни спряталась, я…

Она перебила его, голос был низким и грозным:

– Ты грёбанный мудак! Ты думаешь, можешь прийти сюда, обращаться со мной, как с куском дерьма, а затем пригрозить мне быть милой с твоей мамой? Пошёл на хрен! – Кэйтлинн села на кровати, и Хан заметил, что рана на её плече начала кровоточить. – Убирайся отсюда к чертям и не смей возвращаться. Иначе я оторву эту хрень к дьяволу, встану и проделаю новую дыру в твоей заднице. Убирайся!

Он отодвинулся, пропуская маму. Коррин слышала, как они ссорились, но только улыбнулась девушке, поставив поднос ей на колени. После женщина повернулась к своему сыну, скрестив руки на груди.

– Ты слышал её? Она была бы рада, если бы ты ушёл. И думаю, это будет лучшее, что ты можешь сделать. – Хан кивнул, но прежде, чем смог сбежать, она продолжила: – Хан Боуэн, не рассчитывай, что это сойдёт тебе с рук. У нас с тобой будет разговор о том, что не стоит угрожать гостям в моём доме. Ты понял меня?

– Да, мэм. Я понял. – Он оглянулся, опустив голову. – Мне жаль, что я был груб с кем–то в твоём доме.

– И?

Он поднял глаза, поняв, что она ждала от него. И девушка тоже. Но этот мужчина не стал бы извиняться перед человеком, и уж тем более, перед женщиной.

Хан вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Его мама разозлиться на него ещё больше, но он не будет ни перед кем больше раскланиваться – тем более, перед человеком. И мужчина не был впечатлён ею. Хан всего лишь был потрясён её поведением, но не впечатлён.

Оборотень уже был на пороге, когда вспомнил о своём отце. Тот просил поговорить с ним, прежде чем он уйдёт, но мужчина был совершенно не в настроении. Хан сорвал с себя рубашку, обращаясь, когда его брюки полетели наземь.

Розанн была похожа на эту девушку, что была наверху. Двуличная и жестокая, и как только он влюбился в неё – она предала не только его, но и всю его семью. И, пока он жив, никогда он больше не позволит себе довериться человеку.

Хан знал, что она не была его парой, но, чёрт возьми, они могли иметь всё, а единственное чего он хотел – это Розанн. Помимо того, чтобы обращаться в пантеру. И когда он рассказал и показал ей, кем он был – девушка восприняла это совершенно нормально. Но Боуэн ошибался, смертельно ошибался.

Она предала его одной ночью, сказав, что у неё есть несколько «хороших друзей». Мужчина предложил ей выйти за него замуж, за неделю до этого, и Розанн согласилась. Большая свадьба была назначена на июнь. На июнь, что был семь лет назад.

Он вздрогнул, вспомнив о том, что было после, съёжившись, подумав о том, чего ему стоило справиться с этим. Её семья была богатой и состоятельной, и всячески мешала ему вернуться к прежней жизни, чего уж говорить о работе, которую он так любил.

Хан остановился, когда увидел Дилана в доме Уокера. Он шёл туда поговорить с братом, чтобы тот дал девушке уйти туда, откуда она приехала. В лесу были места, где каждый из них прятал кое–что из своей одежды – и сейчас Хан направился к своему тайнику. Надев джинсы и накинув рубашку, мужчина постучал в дверь брата. Уокер совсем не удивился его визиту, и спокойно пригласил войти.

– У нас есть пиво и пицца. Если ты будешь вести себя цивилизованно – оставайся, если нет – уходи. – Хан хотел огрызнуться, он всегда вёл себя цивилизованно, но вспомнил, насколько грубо обошёлся с девушкой. – Я серьёзно, Хан. Сегодня я не в настроении для твоего дерьма.

Он вошёл, кивнув. Что бы ни произошло с его братом – это не было чем-то хорошим. Уокер обычно был наименее вспыльчивым из них всех. Хан был на кухне, когда его сотовый зазвонил, но, едва увидев номер звонившего – без зазрения совести отключил телефон. Мама сможет получить свою расплату и немного позже, а прямо сейчас ему нужно поговорить с братьями.