– Тогда ты просто обязан отобедать с нами! – воскликнул дроу. – Я… то есть мы, – и он очень сердито поглядел на Энтрери, – настаиваем.

Убийца молчал, и дроу снова сделал ему большие глаза.

– Да-да, – неохотно промямлил убийца.

Хобарт оглядел своих соратников. У тех уже слюнки текли.

– Никому не повредит хорошо закусить после славной битвы, – сказал он.

– Или до, – добавил другой.

– Или во время, – бесстрастно заметил Джарлакс и с улыбкой посмотрел на своего спутника. – Обаянию нужно долго учиться, – едва слышно процедил он.

– Как и убийству, – шепнул в ответ Энтрери.

Энтрери без особого удовольствия сидел среди десятков подвыпивших хафлингов. Правда, эль был весьма недурен, а такое вкусное мясо вряд ли можно было сыскать, обойди хоть все Королевства. Еда из походных мешков хафлингов вряд ли могла соперничать с тем пиршеством, которое устроил Джарлакс. На протяжении всей трапезы убийца хранил молчание, наслаждаясь угощением и выпивкой и внимательно присматриваясь к сотрапезникам. Приятель же его, наоборот, непринужденно беседовал с Хобартом и все вызывал его на рассказы о битвах и приключениях.

Хафлинги рассказывали с большой охотой. Они поведали о своем пути к славе, о тех временах, когда король Гарет занял трон, а земли Бладстоуна были намного более дикими, чем сейчас.

– Довольно необычно – или я не прав? – что представители вашего народа предпочитают дорогу и приключения домашнему уюту?

– Да, уж такая о нас идет слава, – согласился Хобарт.

– И слава темных эльфов нам тоже хорошо известна, – со смехом добавил другой, а остальные дружно подняли свои фляги.

– Ага, и если бы мы в ней не усомнились, то убили бы вас еще на склоне, так? – поддержал командир.

– За воинственных хафлингов! – предложил тост Джарлакс, поднимая стакан со светлым элем.

– И за всех тех, кто преодолевает косные традиции, – усмехнулся Хобарт.

– Хазза! – присоединились все остальные. Они пили и произносили тосты и снова пили, и, когда Энтрери уже подумал, что пиршество окончено, явился упитанный хафлинг по имени Рокни Хэмсаккер, бывший за повара, и объявил, что ягненок готов.

И снова были крики, и тосты, и еда – очень много еды.

Солнце уже давно село, а они все пировали, и Джарлакс вновь и вновь наводил Хобарта на рассказы об их подвигах. И лились бесконечные истории о том, как гоблины и орки падали под напором смелых хафлингов. Хобарт даже посвящал их в тактические тонкости и рассказывал о том, как «наваливаться», наступать «свиньей» и перестраиваться «клином».

– Да ну, – отмахнулся Джарлакс. – Разве в сражениях с гоблинами и орками нужна тактика? Вряд ли их можно считать достойными противниками.

Все вокруг смолкли, а Хобарт нахмурился. Один из его соратников даже недвусмысленно растянул веревку с двумя металлическими шарами.

Энтрери тут же перестал жевать и мгновенно прикинул, как атаковать, чтобы причинить максимальный вред наибольшему количеству противников.

– Но в больших количествах – само собой, – поправился Джарлакс. – Когда гоблинов много, справиться с ними непросто. Не забывайте, я же видел вас в бою.

Хобарт глядел на него с недоверием.

– После этой впечатляющей битвы, дорогой Хобарт, вряд ли вам удастся переубедить меня в том, что для вашего славного отряда разобраться с любым количеством гоблинов не составит большого труда. Ведь в этой схватке они даже не нанесли вам ни одного удара, если не ошибаюсь?

– У меня несколько раненых, – хмуро напомнил Хобарт.

– Ну, это случайность.

– Место для нашей тактики весьма удачное.

– Твоя правда, – согласился дроу. – Но я не сомневаюсь, что такой дисциплинированный отряд, как ваш, может перестроиться мгновенно и с тем же успехом сразиться на любом рельефе.

– Я постоянно напоминаю своим ребятам: мы живем на грани, – заявил командир хафлингов. – Малейшая ошибка – и катастрофа неизбежна.

– Да, вот он символ веры настоящего воина, – подтвердил Джарлакс. – Но разве у вас нет другого интереса, кроме радостей самой битвы? Только не подумайте, пожалуйста, что я хочу умалить ваше геройство!

Засунув пухлые большие пальцы за нагрудную пластину своих лат, Хобарт сказал:

– Да, мы давно ездим по этим диким местам, потому что поставили себе целью вернуться в Ворота Ваасы и опустошить сундуки командира Эллери.

– Точно, оставить ее без штанов! – фыркнул другой хафлинг под одобрительные смешки товарищей.

Хобарт с довольной ухмылкой обвел взглядом своих бойцов.

– Так оно и будет, – заявил он. – Я имею в виду сундуки.

Он щелкнул пальцами, и какой-то тощий вертлявый коротышка, повозившись немного, вытащил на всеобщее обозрение здоровый мешок. Улыбнувшись командиру, он опрокинул его, и на землю посыпались отрезанные уши разных размеров, была даже пара размером со шляпу.

А Хобарт вновь пустился рассказывать байки, на сей раз о том, как они столкнулись с троицей огров, а потом к ним примкнули еще двое в компании с несколькими хобгоблинами. В наиболее драматичных местах он возвышал голос, как настоящий странствующий сказитель, а его товарищи разражались ликующими криками. Двое даже решили в лицах представить всю сцену, и один из них влез на скалу, чтобы показать гиганта, высящегося над войском коротышек.

Артемис Энтрери невольно заулыбался. Детская порывистость хафлингов, увлеченность, с которой они поглощали еду и напитки, напомнили ему старых калимпортских друзей – Двайвел Тиггервиллис и толстого Дондона.

Когда в рассказе Хобарта великан погиб – и коротышка на скале картинно изобразил его смерть, – все хафлинги принялись нараспев выкрикивать свой боевой клич.

Они плясали, пели, хлопали друг друга по плечам, ели и пили. И так продолжалось очень долго.

Много лет назад Артемис Энтрери научился спать очень чутко, чтобы его даже во сне нельзя было захватить врасплох. И когда товарищ тряхнул его за плечо, он в то же мгновение открыл глаза в совершенно ясном сознании. До рассвета было еще далеко, вокруг сладко храпели, и ворчали во сне славные Коленоломы, а те несколько коротышек, что были выставлены в качестве дозорных, могли дать фору любому из храпунов.

Джарлакс подмигнул товарищу, и ничего не понимающий Энтрери встал и пошел за ним к тому хафлингу, у которого хранился мешок с добытыми в боях ушами. Мешок этот стоял среди нескольких тюков с поклажей, в темноте очень похожих. Ловко орудуя длинными гибкими пальцами, Джарлакс отвязал мешок с трофеями, аккуратно вытащил его из кучи и неслышно двинулся за пределы лагеря. Убийца бесшумной тенью последовал за ним. Пройти мимо стражников, не опасаясь их разбудить, было также просто, как миновать две кучи камней.

Выйдя на небольшую полянку, залитую бледным лунным светом, Джарлакс с усмешкой взялся за одну из пуговиц нарядного жилета и покрутил ее. Энтрери без особого удивления смотрел, как пуговица быстро выросла в размерах, потом у нее появилось дно, опустившееся до самой земли. Дроу как будто держал в руках цилиндр, пришедшийся бы впору великану.

По знаку Джарлакса Энтрери опрокинул мешок и принялся забрасывать уши в «пуговицу». Когда трофеев осталось совсем немного, дроу остановил его.

Неуловимое движение, и волшебное вместилище снова приняло форму обычной пуговицы и вернулось на свое место на полочке жилета. Джарлакс жестом велел товарищу отойти подальше, а сам сотворил из воздуха метелку и замел их следы.

Потом, подмигнув приятелю, достал волшебную палочку и, указывая на мешок, произнес заклинание. Показался легкий дымок, а когда он рассеялся, над трофеями хафлингов стоял небольшой волк.

– Приятного аппетита, – негромко пожелал Джарлакс, повернулся и направился обратно в лагерь вместе с Энтрери.

Убийца несколько раз оглядывался на волка, который рвал и терзал мешок, стараясь добраться до содержимого. Потом он недовольно порыскал вокруг – очевидно, угощение показалось ему скудным, – после чего вновь растворился, оставив за собой легкое облачко дыма.