Но вернусь снова в свой, уже ставший родным Белорусский военный округ. Вскоре здесь произошла смена руководства. Ушел от нас И. П. Уборевич, и командовать войсками БВО стал И. П. Белов, активный участник гражданской войны (тогда он командовал дивизией). Поступил учиться в Академию Генерального штаба М. В. Захаров, и начальником оперативного отдела был назначен Л. М. Сандалов. Он сразу же зарекомендовал себя в высшей степени подготовленным штабным работником, прекрасным руководителем отдела. А это было тем более важно, что войска как раз готовились к большим окружным маневрам.

Эти маневры прошли осенью 1937 года. Руководил ими уже И. П. Белов. На маневрах присутствовал нарком обороны К. Е. Ворошилов. С ним прибыли начальники родов войск, а следовательно, и назначенный вместо Н. М. Роговского новый начарт РККА Н. Н. Воронов.

Как я уже знал, Воронов недавно вернулся из Испании. О его делах там красноречивее всяких слов говорили награды - ордена Ленина и Красного Знамени. Следовательно, боевой опыт он уже имеет. И от этого было еще интереснее, что же скажет новый начарт, что посоветует учесть в боевой подготовке, чем поможет артиллерии округа.

Воронов вызвал меня к себе к вечеру второго дня маневров. Я нашел его в салон-вагоне поезда, где временно поселился и нарком обороны. Мы поговорили всего минут пять: Воронова ждали какие-то неотложные дела. Отпуская меня, он пообещал, что наша беседа будет продолжена. Но после маневров времени для этого у него, видимо, уже не было.

Лишь в декабре 1937 года на сборах начальников артиллерии округов Н. Н. Воронов поделился с нами общими впечатлениями о боях с фашистскими войсками в Испании. Подчеркнул большое значение артиллерийского огня. Призвал и дальше работать над совершествованием артиллерийско-стрелковой подготовки комсостава, решением тактико-огневых задач в пределах артгрупп поддержки пехоты и контрбатарейной борьбы.

В том же декабре 1937 года меня перевели на должность начарта Северо-Кавказского военного округа. Правда, убыл я туда лишь в начале февраля 1938 года - приказ на меня шел из Москвы до Смоленска больше месяца.

Прибыл в Ростов-на-Дону. Считай, в родные места. Ведь в этом округе я прослужил с 1921 по 1934 год!

Командующий войсками СКВО В. Я. Качалов и член Военного совета В. С. Зимак встретили меня сначала довольно сдержанно. Что это, мол, за переведенец из приграничного округа во внутренний? Но, узнав, что имеют дело со старожилом округа, сразу же подобрели.

В начале декабря 1938 года состоялись вторые сборы начальников артиллерии округов. Их снова проводил начарт РККА Н. Н. Воронов. На сборах нас познакомили с новыми, вернее, переизданными и уточненными уставами. Провели несколько занятий по специальности, в том числе и игру на картах по теме "Прорыв укрепленной полосы". И мы разъехались.

В Ростове-на-Дону меня ждало сразу два известия. Во-первых, мне присвоили воинское звание комбриг. Во-вторых, состоялся приказ о моем назначении начальником артиллерии самого крупного военного приграничного округа Киевского Особого. Выходит, снова собирайся в путь-дорогу.

Прибыл я в КОВО в конце декабря 1938 года. Работы в этом округе, имевшем в своем составе более 100 артполков (в том числе несколько артполков РГК, включая калибры 203 и 280 мм), было очень много. Боевая подготовка велась с большим напряжением. К этому нас вынуждала и все более осложнявшаяся международная обстановка. А округ, повторяю, был приграничным.

На учениях и боевых стрельбах неустанно повышали свое огневое мастерство артиллеристы всех рангов, начиная от батальонной артиллерии и кончая 280-мм батареями. Кроме того, на этих учениях мы имели реальную возможность усиливать стрелковые дивизии и корпуса полками артиллерии РГК.

А дело тем временем шло к большому пожару - второй мировой войне. И она вспыхнула. 1 сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу. А 17 сентября советские войска, чтобы предотвратить дальнейшее распространение гитлеровской агрессии на восток, взяли под защиту население Западной Украины и Западной Белоруссии.

В освободительном походе 1939 года наши дивизии и их артиллерия проявили большую мобильность. Достаточно сказать, что на новые границы войска вышли планомерно, в точно указанные им сроки. Организованность и порядок на марше были образцовыми. Если, конечно, не считать отдельных недоразумений.

Не могу не вспомнить в этой связи о том, как был освобожден город Львов. Наши войска перешли границу с Польшей у Подволочиска (на тернопольском направлении). Но то ли из-за новизны возникшей обстановки, то ли из-за излишней осторожности получилось так, что к исходу 17 сентября передовые части 6-й армии, которой командовал Ф. И. Голиков, были все еще в десятке километров от Тернополя.

В ночь на 18 сентября командующий войсками КОВО (теперь уже командующий Украинским фронтом) командарм 1 ранга С. К. Тимошенко приказал мне немедленно отправиться к Ф. И. Голикову, составить из его частей передовой отряд, имея в нем батальон пехоты на автомашинах, бригаду танков, и 18 сентября быть с этим отрядом во Львове. Со мной в штаб 6-й армии отправился для выяснения обстановки на месте Н. Ф. Ватутин, до начала освободительного похода начальник штаба округа.

На рассвете 18-го мы прибыли к Голикову. В это время его передовые части уже подходили к Тернополю, где были встречены огнем со стороны отдельных групп польских жандармов, засевших в костелах и на чердаках домов. Но это трудно было назвать сопротивлением.

Лишь к 18 часам 18 сентября мне удалось сформировать на западной окраине Тернополя передовой отряд. В него вошли 200 человек стрелков на автомашинах, 32 танка БТ и 5 броневиков. Большую помощь в этом деле мне оказал и представитель наркома обороны О. И. Городовиков.

Не задерживаясь больше ни на минуту, двинулись на Львов. В пути сопротивления не встречали. За Золочевом, например, прошли мимо стоявшего на привале польского тяжелого артиллерийского полка. Офицеры и солдаты проводили нашу колонну молчаливыми взглядами.

К б часам 19 сентября подошли к селению Винники, что в 3 километрах восточное Львова. И тут с запада, со стороны города, услышали артиллерийскую стрельбу. Увеличили скорость. И вдруг впереди, охватывая Львов с юга, показались пехотные цепи немцев. Кстати, с немцами нам было приказано не вступать в конфликт. Но о том, что новая граница СССР теперь проходит по реке Сан, было заранее объявлено по радио. Следовательно, немцы об этом тоже должны были знать. Так почему же они штурмуют Львов?

Остановив свой отряд, мы с Окой Ивановичем Городовиковым отправились к немцам. С их стороны нам навстречу тоже выехали две легковые машины. В одной из них находился командир пехотного полка.

Не отвечая на фашистское приветствие полковника, мы объявили ему о задаче, стоящей перед нашим отрядом, и предложили немедленно отвести вверенные ему подразделения от Львова. Гитлеровец же заявил, что имеет приказ штурмовать город и будет его выполнять. Я повторил полковнику, что Львов отныне советский город, наша граница теперь у Перемышля, об этом объявлено по радио, и поэтому боевые действия немецких войск подо Львовом должны быть немедленно прекращены. Они обязаны отойти за Сан.

Командир немецкого полка опять сослался на приказ своего высшего командования, которое сейчас находится в местечке Комарно. Предложив полковнику дать мне сопровождающих, я вознамерился сам проехать в Комарно. Немец стушевался. Затем заявил, что дорога на Комарно небезопасна, поэтому будет лучше, если он снесется с командиром дивизии по рации. И штурмовать Львов тоже пока воздержится. Я дал свое согласие на подобный вариант.

Лишь под вечер 19 сентября немецкие войска начали уходить с восточной стороны Львова. А 20 сентября мы с прибывшими к тому времени П. А. Курочкиным, Ф. И. Голиковым и И. А. Серовым вступили в переговоры с начальником львовского гарнизона генералом Лангером о порядке сдачи нам города. Они были успешными.