– Зачем такие предосторожности у себя дома? – спросил я.

– Затем, чтобы избежать всяких случайностей. Ты что же, полагаешь, в Тбилиси нет иностранных агентов? Недавно один наш человек был схвачен в порту Пирей, не успел доехать до Афин. Потом выяснилось, что это дело рук иностранного агента, который живет у нас с давних времен. Тебе еще нужно одеться соответствующим образом. – Беридзе позвонил по телефону и спросил кого-то:

– Нико, как одеваются нынче богатые молодые люди в Тебризе?… Нет, он христианин… Подбери для него все, что нужно… Срок – пять дней. Нужно успеть. Иначе Леонидас оторвет тебе голову.

Неделю спустя я снова стоял перед Беридзе. Он взял у меня тетради и устроил экзамен, по нескольку раз переспрашивая одно и тоже.

– С такой памятью можно смело в академики идти, – сказал он наконец. – А в шариате ты что-нибудь смыслишь? Коран читал? Человек, родившийся и выросший в мусульманской среде, должен хоть немножко знать законы ислама, даже если он и христианин.

– Немного знаю…

– Мы из тебя муллу не собираемся делать. А теперь запиши адрес двух купцов, контрагентов твоего отца в Стамбуле. Они компаньоны и держат лавку в крытом базаре. По приезде сдашь им ковры, а если понадобится – сошлешься на них, они подтвердят, что ты действительно сын купца Амбарцумяна из Тебриза. Вообще они помогут тебе во всем. А теперь зайди к нашему кассиру и получи у него три чека, по пять тысяч долларов каждый, на предъявителя в стамбульское отделение банка «Лионский кредит». Деньги это большие, и за их расходование строго по назначению ответишь головой. Чек или чеки вручишь торговцу лишь тогда, когда уверишься, что товар стоящий.

– В Тбилиси легко говорить – ответишь головой. А если человек согласится продать товар только после получения денег? Допустим, из осторожности ты заплатил ему половину обусловленной суммы, а на поверку окажется, что он подсунул тебе подделку, как быть в таком случае? В полицию с жалобой не пойдешь.

– На то ты и разведчик, чтобы не дать обвести себя вокруг пальца. Впрочем, ты и так знаешь не хуже меня, где и как следует поступать. До сих пор в твоей работе осечек не было. (Беридзе, бывший студент политехнического института в Петрограде, был единственный из всех моих знакомых грузин, говоривших по-русски без всякого акцента.) Получишь еще валюту на личные расходы, а также бриллиантовые запонки и булавку на галстук. Не может же сын богатого купца из Тебриза, да еще отправляющийся за пределы Персии, обойтись без таких украшений. Прежде чем уйдешь из управления, поднимись к товарищу Леонидзе, он хотел тебя видеть.

Перед каждой сложной операцией разведчик волнуется, зная по опыту, как часто исход дела зависит от множества непредвиденных случайностей. Волновался и я. Я мог случайно встретить пассажиров поезда, в котором ехал мой двойник из Тебриза, в Батуми; меня могли узнать знакомые, ведь я работал, в этом городе после его освобождения от меньшевиков; наконец, не было никакой уверенности, что агенты иностранных разведок уже не напали на мой след. Английская политическая полиция в Стамбуле тоже запросто могла снять меня прямо с парохода, при проверке документов. И все-таки без всяких помех я купил билет первого класса на итальянский пароход, курсировавший между Батуми и Стамбулом, сдал в багаж тюки с коврами и пустился в путь.

В первом классе, кроме меня, были еще два пассажира: средних лет американка, сотрудница АРА, работавшая в Армении, и французский офицер, помощник военного атташе в Москве, возвращавшийся на родину почему-то через Батуми.

Постепенно берега слились с горизонтом и исчезли. Вечер был теплый, безветренный, море спокойно, только вода пенилась за кормой. Пассажиры на палубе любовались игрой дельфинов, то и дело выпрыгивавших из воды.

Когда склянки пробили восемь часов, пассажиров пригласили в салон первого класса. После ужина мы пили кофе с ликером. Беседа шла на французском. Американка, правда, говорила по-французски плохо, кое-как мы все же объяснялись.

Она вдруг спросила:

– Молодые люди, вы не играете в покер?

Француз ответил, что покер – самая распространенная игра в армии. Я (сын богатого купца) галантно поклонился даме и сказал, что хоть и не очень хорошо, но играю.

– Мы вас не обыграем, ставки будут мизерные, – успокоила меня американка.

– Играть втроем не очень интересно. Может быть, кто-нибудь из офицеров команды пожелает принять участие в игре? – сказал француз.

Он вскоре вернулся в сопровождении худощавого итальянца, первого помощника капитана. Я решил, что могу позволить себе проиграть до пятидесяти долларов. Сэкономлю эти деньги в Стамбуле на личных расходах.

Однако проигрывать не пришлось. Мне очень везло, и скоро передо мной образовалась целая гора долларов, франков и лир. Тут уж я испугался: партнеры примут меня за шулера и по приезде в Стамбул обратятся в полицию. Нужно было проигрывать во что бы то ни стало. Я отчаянно блефовал, увеличивал ставки, тогда мои партнеры пасовали, и банк опять доставался мне. В конце игры у американки оказалось четыре туза, почти непобедимая комбинация при игре в покер, у меня же было четыре валета и джокер – комбинация, которая бывает, может быть, раз или два в жизни. Когда американка довела ставку до трехсот пятидесяти долларов, я ответил ей согласием.

– Давайте остановимся на этом, я не хочу вас разорять, – сказала она и с гордостью открыла четырех тузов.

– Мало, – сказал я и, не дожидаясь ответа, показал свои карты.

Мои партнеры ахнули, такое действительно редко случается.

Все же мне удалось затем спустить часть выигрыша, однако у меня осталось около семисот долларов.

На третий день, рано утром, наш пароход вошел в голубые воды Босфора. Катер пограничной охраны подал сигнал, и мы остановились напротив местечка Беюк-дере, где помещалась летняя резиденция русского посольства в Турции. Полицейские, поднявшись па борт, отобрали у пассажиров паспорта для проверки, а таможенники искали в наших вещах контрабанду и наркотики. Вскоре паспорта нам вернули, санитарный врач больных не обнаружил, нам разрешили швартоваться к пристани Галата, и я опять оказался в благословенном городе Стамбуле.

Американка, любезно попрощавшись, сказала, что ей приятно было играть со мной, что она остановится в отеле «Пера Палас» и если я захочу продолжить нашу игру, то могу посетить ее после девяти часов вечера.

Никакого желания встретиться с ней еще раз у меня, естественно, не было. Я поблагодарил ее, дал морскому агенту адрес, по которому следовало отправить ковры, и с небольшим чемоданом в руке вышел на Галатийский мост.

По берегам Босфора, утопая в пышной зелени, тянулись белые дворцы султанских вельмож и феодальной аристократии. На правом, европейском, берегу возвышались крепостные башни с бойнинами, построенные еще византийцами. До недавнего времени под этими башнями мирно паслись овцы, а по вечерам, когда угасали последние лучи солнца и в Босфоре отражались тысячи небесных светил, влюбленный турок, полулежа на зеленом ковре и положив ладонь на ухо, пел песню.

Именно под этими башнями войска Антанты рыли теперь котлованы и воздвигали современные укрепления, чтобы не пустить турок к себе домой, в Стамбул.