— Все-таки это случилось, — мрачно произнес Роберт и, не глядя на Лауру, спросил ее:

— Ты поднимешься со мной?

Она коротко кивнула, и через несколько минут Роберт уже говорил по телефону с собеседницей Лауры, которая оказалась его матерью. Лаура не вслушивалась в их разговор. Она вообще не любила подслушивать. К тому же, что интересного можно услышать в такой ситуации? Правда, Лаура надеялась, что Бобби Джу поделится с ней хотя бы частью своих переживаний. Не будет держать все в себе… И она не ошиблась.

Роберт повесил трубку и посмотрел на нее, прижавшуюся к дверному косяку. В его взгляде была такая непроходимая тоска, что Лауре самой хотелось заплакать. Но зато в нем не было отчаяния, а это, она знала, — хороший признак. Лаура молчала, ожидая, когда заговорит Роберт. Наконец он собрался и произнес глухим голосом:

— Дядя Ларри долго болел… У него был рак, и все мы знали, что ему недолго осталось жить. Наверное, поэтому меня не удивляет то, что он умер… Но ты, наверное, понимаешь, боль все равно неизбежна. Когда умирают близкие люди — это всегда больно. Больно оттого, что их уже не вернуть. Больно оттого, что с ними никогда уже не встретишься… — Лаура хотела возразить ему, сказать о том, что есть еще и жизнь после смерти, но Роберт не дал ей высказаться, предугадав возражения. — А еще больно оттого, что я не верю в то, что нас ожидает встреча в другом мире… Когда человек верит, ему всегда проще… А вот неверующий… Неверующий всю жизнь мучается страхом собственной смерти и смерти близкого человека… Но разве я виновен в том, что не могу поверить? В том, что я закоснелый материалист? Мне кажется, нет… — Роберт говорил и чувствовал, что сейчас, несмотря на волнение и горечь, владеющие им, слова даются ему с удивительной легкостью. Может быть, причина была в том, что именно боль давала ему возможность говорить без стеснения. А может быть, дело было в темноте, обступившей его и Лауру. Или в самой Лауре, внимательно и серьезно слушающей каждое его слово. Так или иначе, Роберту удавалось говорить без смущения, а это получалось у него так редко… — Я должен ехать в Ньюсакс на похороны дяди. Мне придется бросить дела. Если ты сможешь поехать со мной, для того чтобы поддерживать связь с "Джубер Паблик", я буду тебе очень признателен. Потому что сейчас я не готов отвечать на звонки и говорить о делах… Здесь останется Тина Трэмс… Она может временно выполнять твои обязанности… Ну так что? Поедешь со мной?

В серых, подернутых печалью глазах Роберта светилась немая мольба. Поедет ли с ним Лаура? В эту минуту она готова была отправиться с Робертом не то что в Ньюсакс, но и на край света… Куда угодно…

— Да, — тихо ответила она, боясь нарушить тишину, соединившую их невидимой цепью. — Конечно, поеду, Бобби Джу… Мне искренне жаль…

— Не нужно жалеть, — мягко остановил ее Роберт, зная, что она хочет выразить соболезнования. — Наверное, ни о чем жалеть не нужно. Случилось то, что должно было случиться… Вот и все… Пожалуй, мне будет легче, если я не буду жалеть о том, что было известно уже давно… Потому что в этом нет смысла…

— Хорошо, — кивнула Лаура. — Когда мы едем?

— Завтра, первым поездом. Ты успеешь собрать вещи?

— Конечно.

— Спасибо, Лаура…

— Тебе не за что благодарить меня. Это меньшее, что я могу для тебя сделать…

Роберта захлестнула волна такой безумной нежности, что ему захотелось обнять Лауру, прижать ее к своей груди. И не потому, что он любил и желал ее. А потому, что в этот момент он чувствовал себя нужным кому-то, и это было для него очень важно. Роберт чувствовал, что он не одинок. Знал, что есть человек, который готов его поддержать. И эта мысль наполняла его душу нежностью и теплом, заставляла боль отступить на задний план. Все-таки, Лаура — лучшее, что произошло в его жизни. И как бы там ни сложились их отношения, он никогда не пожалеет о том, что встретил ее…

Сегодняшняя ночь была для Лауры не самой спокойной. Два часа ушло на то, чтобы собрать вещи. Три часа на то, чтобы попытаться понять, что же все-таки она испытывает к Бобби Джу. И всего-навсего час на то, чтобы принять ванну, одеться и, чмокнув на прощание заспанную Лиз, выскочить из квартиры. На сон не осталось даже получаса…

Но, несмотря на то, что ночь выдалась беспокойной, спать Лаура не хотела. Сердце стучало так, что ей становилось не по себе от его стука, а глаза округлились, как два блюдца, и не хотели закрываться. Естественно, все это было от волнения.

В душе Лауры смешались жалость к Роберту, потерявшему близкого человека, и то чувство, которое она так внезапно обнаружила в себе вчерашним вечером. Она понимала, что увязает. Увязает в кружевных сетях паутины, которую сама же себе и сплела. Их возможным отношениям мешало все: и дружба, которой они дорожили, и Рейчел, которая была любовницей Роберта. И еще Лаура понимала, что впервые позволила себе сойти с ума, влюбившись в парня, который к ней равнодушен…

А ведь раньше Лаура никогда не влюблялась сама. Она лишь отвечала на ухаживания. Она послушно шла за теми, кто ее выбирал, но сама никогда не делала выбора. Хотя… Лаура вспомнила утреннюю сцену в квартире Бобби Джу. Тогда-то у нее был выбор… Но она об этом даже не подумала.

То, что происходило с ней сейчас, казалось ей настоящим безрассудством. Она почти не сомневалась в том, что Бобби Джу интересуется ею лишь как другом и приятной собеседницей. Он никогда не делал ей никаких намеков, никогда не прикасался к ней так, как это делает влюбленный мужчина. Еще несколько дней назад этот факт ее только обрадовал бы, но сейчас… Сейчас она чувствовала горечь и ментоловый холодок, блуждающий в душе.

Кто знает, может быть, в Бобби Джу ее притягивало именно то, что он равнодушен к ней. В таком случае, все, что она чувствует, — всего-навсего сиюминутное влечение… Что ж, время покажет. Тем более, у нее есть великолепный шанс проверить свою догадку. Поездка в Ньюсакс — городок их детства, где они будут предоставлены сами себе, — либо расставит все по местам, либо… Но об этом Лауре даже думать не хотелось…

Она быстрым уверенным шагом поднялась по ступенькам перрона. Бобби Джу уже был там. Как обычно, в темном костюме, рубашке и галстуке. Это, пожалуй, единственное, что не нравилось Лауре в этом мужчине. Он выглядел застегнутым на все пуговицы, и иногда ей казалось, что именно внешний вид мешает ему раскрыться полностью. Как будто он закупорил себя, как джин, в стеклянную бутылку.

Но кто будет тем человеком, который его оттуда выпустит? Едва ли Рейчел, подумала Лаура. Если эта женщина не смогла расшевелить его до сих пор, едва ли ей это удастся в будущем. Хотя Лаура совсем не была уверена в том, что это удастся и ей… Роберт Джубер — сложный мужчина. Может быть, именно это влекло ее к нему?

— Привет… — Это слово Роберт произнес с таким облегчением, как будто Лаура опоздала на полчаса и он уже сомневался в том, что она придет. — Ты, наверное, не выспалась?

— Я совсем не спала, — честно призналась Лаура. — Не смогла уснуть. Все думала о том, как ты…

— Более или менее, — уклончиво ответил Роберт, забирая у нее чемодан. — С утра все кажется не таким уж ужасным… Особенно когда ты еще не до конца проснулся…

— Кому как, — улыбнулась Лаура, радуясь тому, что Роберт охотно говорит с ней. Она так боялась, что он замкнется в себе и не выдавит ни слова за всю дорогу. — Вот мне, например, с утра все представлялось в самых что ни на есть мрачных тонах… — Она даже вздрогнула от неприятных воспоминаний.

— Больше всего меня пугает то, что я увижу дядю… ну… ты понимаешь. — Лаура кивнула. — Заплаканную тетю, горюющую мать… Мы все любили дядю Ларри. Он был очень добрым человеком и всегда помогал нашей семье, когда она нуждалась… Никогда ни в чем не отказывал… До сих пор не возьму в толк, почему хорошие люди умирают раньше плохих? Кто-то же верит в высшую справедливость? Так какая же, к черту, справедливость, когда в этом мире куда больше зла, чем добра?