(А пси-ниточка от него тем временем всё тянулась, незримая, тянулась, и достигла, наконец, источника пси-зова. Исходил он от девочки с Мизая, от неё. И Ким в очередной раз испытал внутреннее, ни с чем не сравнимое волнение, которое всколыхнуло душу, откликнувшись и в сердце. Но пси-зов отчего-то был слабым, как полувздох, и Ким прочувствовал: та пребывала в прострации, с широко раскрытыми, ничего не видящими глазами. Не видящими на этом низшим, земном и приземлённом, уровне восприятия).

— Почувствовал, говоришь? — вдруг подал голос Бодров и заинтересованно посмотрел на Баева, даже трубку отложил. У него вертелся на языке вопрос (Как же это ты сумел человека того почувствовать? За четыреста с гаком километров?), но он всё же удержался. Раз Баев не сообщает подробностей, значит, на то имеются веские причинны, придёт время — проинформирует, хотя у Бодрова имелось нехорошее предчувствие, что со временем этим у них того, не очень. Но поскольку в целом был человеком сдержанным, а по натуре спокойным, то оставил свои вопросы и сомнения при себе. А Гонгвадзе вообще объяснение Баева относительно того, как тот «запеленговал» абонента, никак не прокомментировал, погружённый в своё.

— Ладно, раз так, — вздохнул Бодров и потянулся было за трубкой, но раздумал вновь пустить её в дело, вдруг наткнувшись на какую-то мысль, которую тут же и озвучил. — Ираклий, а что ты думаешь о резидентуре наших недругов? Не вмешались ли тут некие третьи силы? Откуда вообще узнали про девочку, кто бы это ни был? Такая секретность — и на тебе! И что, интересно, всем от неё надо, а?

Именно это и не давало покоя Баеву: чего-чего, а секретить человек научился, как никто! И вдруг такой прокол, больше смахивающий на провал. Что-то тут явно не так, что-то не стыковалось, а что именно, Ким никак не мог понять. Это и раздражало, и отвлекало от более насущных проблем. Например, с чего это вдруг девочка вошла в транс? В чём причина? И не начинается ли, не дай Бог, повторение Мизая? Ужасные последствия её исключительной Силы он уже видел, и здесь, на Земле, ничего подобного никто не допустит (а каким образом? Просто убьют её? Так именно этого и добиваются неизвестные, чёрт побери!). Пока что он поддерживал с ней пси-связь, чувствовал её, но не более. Сможет ли он остановить её в случае необходимости? Баев не знал. Связь была не толще лезвия. Так, пси-ниточка тоньше волоса, готовая порваться в любой момент.

— Резидентура! — фыркнул Гонгвадзе и покачал головой. — Надо же! Ты, Матвей, весьма далёк от этих игр, ты всё же у нас больше учёный и исследователь… Какая, к чёрту, резидентура и шпионы-инопланетяне, если, согласно Уставу ВКС, все культурные, силовые, научные и прочие представительства нашей планеты находятся на Селенджере, в 150 парсеках от Земли? Не смеши меня! У нас даже туристы, и те не бывают, потому что Земля и Солнечная — это табу! И не мне тебе объяснять, почему.

— Но тогда откуда про неё узнали? Или у нас на Земле имеется какое-то мифическое Сопротивление, со своими возможностями и средствами? — не унимался Бодров, гнул своё.

— Вот именно, что мифическое! Не смешите меня, и так грустно. Нечего тут искать какую-то пятую колонну, она просто не существует, это я тебе с полной ответственностью заявляю именно как начальник Сектора оперативных разработок, а потом уж кризисных ситуаций.

— То, что координаты Солнечной для остальных тайна, — это я знаю и понимаю, но мне не даёт покоя мысль, что кто-то вмешался как раз на Земле, кто-то, на кого раньше, может быть, и внимания особого не обращали или просто в расчёт не принимали. А инопланетные резиденты — это, конечно, перебор.

И тут Баева после его слов не то, чтобы осенило. Он вдруг вдумался в проблему, отстранился от всего мелочного, огляделся как бы с высоты, сконцентрировался, сопоставил то и это и неожиданно вычленил из потока всего суть происходящего, вычленил уже иным мышлением, пока что больше интуитивным, но иным. И суть эту высказал, оставив частности на потом.

— Это наверняка «Икары».

Оба уставились на Баева в некотором замешательстве.

— Кто? — не сразу понял Бодров.

— Поясни и обоснуй, — Гонгвадзе, наоборот, сразу «въехал» в тему и подключился напрямую к своему Консулу. По его глазам, вмиг ожившим, было видно, что он в целом понял, что хотел сказать Баев, куда именно клонит.

А тот, в свою очередь, тоже сообразил, что зацепился за что-то действительно важное, на что указал, сам того не ведая, только что Бодров — «… не обращали внимания или просто не принимали в расчёт». Вот они, ключевые слова, позволившие Киму, как компьютеру, мгновенно вычислить, о ком и о чём, собственно, речь. Конечно, это должны были быть «Икары», движение, у которого и свой центр имелся, и ресурсы, и цели, и, что самое важное, люди. Последнее и послужило отправной точкой. Кадры решают всё, сказал кто-то из предков гениальную фразу. И это правильно.

Двести лет назад, или около того, они именовали себя и проще и доходчивей — «зелёные», чуть позже к ним примкнули антиглобалисты, «тихие» экстремисты, просто те, кому делать нечего, дай только поорать — и в итоге получился натуральный винегрет. Их представителей, сторонников и последователей (а так же и их преследователей) можно было встретить практически во всех цивилизованных странах мира. Но то было когда-то. До звёздной экспансии человечества. И ратовали «зелёные» тогда за целостность природы и её сохранность, боролись за чистоту рек, лесов, морей и океанов, что ничего, кроме уважения и восхищения у населения «дозвёздной» Земли, конечно же, не вызывало. Но потом, когда человечество шагнуло в Космос и стало открывать, разрабатывать и покорять одну планету за другой, «зелёные» как-то поутихли и ушли в тень: Землю, её природу, животный и растительный мир человек-вульгарис оставил, наконец, в покое, да плюс появилась у всего сообщества после общего реформирования такая его структура, как ВКС, Высший Координационный Совет, который и поставил главной своей целью именно сохранность и неприкосновенность самой Земли и всё, что на ней находится от кого бы то ни было, в том числе и от самого хомо сапиенса (а особенно от него, родимого). Так что…

Так что «зелёные» и иже с ними со временем преобразовались в «Икаров» и ратовали теперь уже исключительно за бережное, рачительное и чуть ли не нежное обращение со вновь открытыми мирами, в том числе и с такими, что классифицировались соответствующими службами как «биологически активные», «социально неустойчивые» и просто «неблагоприятные». Дальше — больше. «Икаров» очень скоро потянуло и на защиту аборигенов, подавляющая часть которых благополучно приняла юрисдикцию Земли, став её сателлитами, при этом не видя для себя в том ничего позорного, предосудительного или негативного (правда, толком не разобравшись, кто такой «сателлит» и что такое «юрисдикция», «метрополия», но то уже мелочи). Но в конечном итоге своим сателлитам земляне не несли ничего, кроме мира и благополучия в дальнейшем, в отличие от тех же алгойцев, к примеру, или краогов, которые смотрели на своих подданных не иначе, как на рабов и бессловесную скотину. Но «Икарам», этим новоявленным борцам за всех, кто слабее и беззащитней человека, на такие нюансы было, в общем-то, наплевать. Главное — сам процесс. Конечно, в их деятельности присутствовало и зерно истины, в чём-то они, несомненно, были правы, но в целом всё же довольствовались шумихой и неконструктивной болтовней, частенько путались под ногами и иногда вставляли палки в колёса экспансионной машине развитого сообщества, преследуя свои цели. Почему-то везде они усматривали ущемление и попрание прав и свобод коренных обитателей тех планет, что попали под влияние Земли. ВКС смотрел на их деятельность сквозь пальцы, для силовых структур Земли (кроме Погранслужбы, пожалуй, те являлись для них непроходящей головной болью) особого интереса организация эта не представляли. «Икары» действительно всерьёз не воспринимались и особого внимания на них не обращали. Они просто были. Как надоевшая мозоль на пятке вспомогательной ноги жителя Гарукана — вроде не беспокоит, когда не болит, а так чёрт с ней.