— Я видел, — так же тихо и задумчиво ответил Гонгвадзе, и Бодров удивился; ему казалось, что шеф был занят исключительно своим Консулом и внимания на них не обращал. — Эта девчонка, хм, Энн… Как ты думаешь, что она такое?

Бодров покачал головой. В глазах его застыло странное выражение — лёгкая грустинка наравне с жалящей тоской.

— Кто она? Хотел бы я знать! Пока что она загадка, некий феномен, самородок… Возможно даже, некая вещь в себе… И иногда мне очень хочется оказаться на месте Кима, хочется аж до зуда в печёнке! И в то же время мне этого совсем не хочется. Потому что, если откровенно, страшно. Не за себя, это понятно. За последствия.

Гонгвадзе понял. И ещё кое-что ему было понятно: каким-то образом эта девочка через его инспектора помогает им, землянам. Вот это и было главное. А всё остальное, весь дальнейший ход событий уже зависел от самого человека, его действий и поступков. В данном случае от самого Баева. Но тут уж ему никто не в силах был помочь, только он был заряжен на контакт, и только он был в состоянии разобраться, что и как делать дальше. Если б не одно «но»…

При этом он не имел права на ошибку. Потому что ошибка в таком деле исключалась изначально… Вот такие дела.

Баев, покинув кабинет шефа, спустился тремя этажами ниже, где находилась вотчина Бодрова. А спускаясь, невольно поймал себя на мысли, что чуть ли не по сторонам оглядывается, чтобы, не дай Бог, опять с Еленой не столкнуться. И обозлился на себя: да какого чёрта, в самом деле! Чего он испугался, что так себя накручивает? В самом деле, как юнец нецелованный!.. Но припомнив внутреннее нежно-золотистое сияние, исходящее от женщины там, в коридоре, вдруг понял, что элементарно боится. Боится ответственности и того, что может не оправдать надежд другого человека, в данном случае надежд любящей женщины. Любить всегда не просто, но быть любимым, оказывается, тоже не легче.

Ладно, решил Баев, с Еленой он непременно встретится и расставит все точки над «и». Потому что, как видно, это всё-таки судьба. Его и её… И сразу стало легче на душе, словно камень с неё свалился. Но где-то там, на дне её, всё же осталось ощущение неуютности, какой-то незавершённости — выбор-то в конечном итоге оказался всё-таки не за ним, по-большому выбрали-то его. А он что? Проспал? Или так занят был, что некогда было разобраться в чувствах женщины? Балда!..

Закончив с экипировкой (зам Бодрова по хозяйственной части Лунёв сделал всё быстро и аккуратно и напоследок, как всегда, пожелал удачи), Ким поднялся к себе, уселся за рабочий стол и задумчиво огляделся. Вроде всё как обычно: привычная обстановка, настраивающая на рабочий лад, соответствующее настроение, есть на что надеяться, но… Что-то в душе так и не рассосалось до конца, осталось в ней то самое ощущение неуютности, неопределённости. Баев понимал, в чём тут дело — последствия их ментального путешествия на пару с девочкой и встреча с чудовищем (другого слова и не подберёшь). И откуда только эта штука взялась у алгойцев? Неужели новые технологии? Или, чёрт возьми, появился у них вдруг неожиданный союзник, о котором мы ни сном, ни духом? Ведь краоги, суганцы, джаоды и кое-кто ещё пока что соблюдают нейтралитет, чего-то выжидая. Хотя большого ума не надо, чтобы понять, чего именно — ждут, когда мы окончательно измотаем друг друга там, у Датая, а потом наверняка ввяжутся, и вот тогда мало не покажется, и получим мы вместо одной проблемы целую кучу. И предвидеть подобное развитие событий нужно уже сегодня, чтобы завтра быть во всеоружии, оказаться подготовленными, а не ждать у моря погоды. Как это частенько бывало в веках минувших. И Баев очень надеялся, что Высший Координационный Совет Земли прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что может произойти в дальнейшем, если не учитывать эти и многие другие факторы. В противном случае наступит самая настоящая катастрофа…

Баев настроил эф-трэкс на свои параметры (для этого подсоединил биодатчик машины к своему «Отшельнику», с которым опять, как на Мизае, стал одним целым), вставил мини-диск в дисковод и начал основательно изучать информацию, что подготовил и собрал для него шеф, вернее, его Консул. Сосредоточился, выкинув всё лишнее из головы. И алгойцев, и мизайскую девчушку (тут что-то мимолётно кольнуло в сердце), и Елену, и Датай… Короче, всё. Он начал работать, как привык делать это на протяжении всей своей деятельности в СКБ, целиком сосредоточившись на проблеме. Потому что сейчас его интересовали в первую очередь «Икары». Что-то тут должно быть, некая ниточка, интуиция его ещё никогда не подводила. Вот только что это за ниточка? И куда она приведёт? И не оборвётся ли в самый неподходящий момент?

Через некоторое время он кое-что выяснил. Не без помощи эф-трекса, машины нового поколения, в некотором смысле правнука компьютеров и ноутбуков, прежде всего с точки зрения анализа и оценки имеющейся на данный момент информации. Работал Ким с эф-трексом (аббревиатура расшифровывалась как «фоновая транковая связь) в режиме реального времени, естественно, и плюс в позиции «один на один», к тому же задействовав и своего «Отшельника», потому что биоконтактным шлемом оператора, штукой, вообще-то, громоздкой и лично для него неудобной, Баев старался лишний раз не пользоваться. «Отшельник» в плане контакта был на порядок практичней, использовал только мыслесвязь и мгновенно вычленял суть, как бы вживаясь в проблему, что было очень важно для дела и к тому же весьма эффективно. И совместными усилиями им удалось кое-что выяснить. Вырисовывалась довольно интересная и пёстрая картина.

Баев как раз думал об этом «кое-что», когда дверь открылась и появился Ромка Бессонов. Он молча прошёл, молча протянул руку для рукопожатия и отстранённо уставился в окно, за которым летний вечер уже сгустил краски до тягучей, вязкой синевы, попутно нанеся на небо блестящие мерцающие точечки звёзд.

— Проблемы? — поинтересовался Баев, прекрасно зная, что задумчиво-рассеянный Роман — это верный признак затруднительного положения, в котором тот оказался.

— Ну, это как посмотреть, — философски заметил Бессонов, уселся в соседнее кресло и закинул ногу на ногу. — На той точке, что ты, моншер, указал, мы обнаружили тело. И первая странность: мужик этот был здоровенный, под два метра, косая сажень в плечах, а медэксперт установил причину смерти от остановки сердца, то есть имел место обширный инфаркт с попутным кровоизлиянием в мозг. Нонсенс, одним словом.

Тут Баев насторожился. Симптомы были знакомы.

— Потом… Помещение изолировано от внешнего мира всеми доступными способами, ни просветить, ни прослушать, ни запеленговать, и «домовой» пуст, стёрт до заводской ин-платы. Поэтому странность номер два: как же ты, моншер, умудрился его вычислить, а? Унюхал, что ли?

И посмотрел на Баева серыми глазами, в которых так и читалось жгучее любопытство. Ещё там элементарно читалось недоверие и некая толика растерянности. Баев буквально за полсекунды прощупал друга в пси-диапазоне и лишний раз убедился, что верно говорят о глазах как о зеркале души.

— Ну, а третья странность? — невозмутимо спросил Ким и невольно улыбнулся — Ромкино выражение «унюхал, что ли?» в целом соответствовало действительности.

Бессонов вздохнул и посмотрел в окно. Что он там разглядывает? Баев терпеливо ждал, пока Ромка не налюбуется видами угасающего вечера. Вываливать на него собственные проблемы, а с ними домыслы, догадки и будоражащие его чувства пока что не хотелось. Даже перед Бесом. Но, очевидно, придётся. Просто потому, что больше не перед кем (начальство — это другое). И потом… У Романа не голова, а настоящий Дом Советов. Баев невольно подумал, а что было бы, если б на Мизай отправился именно Бессонов? Что и как бы всё сложилось, встреть Энею не он, Баев, а Роман? К каким результатам и последствиям такая рокировка привела бы? Хотя вопрос из разряда чисто риторических и отвечать на него равносильно гаданию на кофейной гуще, а уж этим Баев терпеть не мог заниматься. И другим не советовал.