Отметину на камне нашёл без труда, часа через два после начала вынужденной остановки, к этому времени на улице стало совсем светло и разглядеть её было довольно просто, собственно говоря также, как и припрятанные ранее, не далеко от дороги, пакеты с имуществом. Были сомнения в том, что увеличившийся в размерах заплечный мешок, после моей кратковременной отлучки в придорожные кусты, привлечёт внимание спутников, но, как показало время, им было не до него. Какое дело этим озабоченным мужикам до моей тряпки, болтающейся на спине, когда их телеги забиты продуктами, за которыми на такой дороге только успевай приглядывать. А трасса действительно не очень, не чищена лет двести, по левому краю заросла до невозможности, справа камнепады с отвесных скал сузили её, в некоторых местах, до такой степени, что приходится либо маневрировать, чуть ли не на месте, либо останавливаться и отодвигать огромные валуны. Не для этого ли мне предложили в город прогуляться, чтобы помочь этим торгашам в дороге, без моей помощи они бы на много дольше добирались до основной магистрали?

Километров десять мы преодолели за часов пять, не быстрее, а товар ослики тянут скоропортящийся. По моим представлениям, стоит его не много дольше подержать на солнцепёке и всё, большую часть продукции можно выбрасывать. Солома и мокрые тряпки, которыми всё на телеге накрыто, конечно позволяют ей какое то время продержаться на жаре, но их на долго не хватит.

— А вы не боитесь, что ваше молоко прокиснет, пока мы его в город довезём? — спросил я одного из братьев, больше для интеллектуального развития, нежели из-за беспокойства за чужую прибыль.

— У нас его не много, а то что везём купят в любом виде — коротко ответил он.

— А всё остальное?

— Остальное доедет, мы что первый раз его возим? Нет, сначала было трудно, особенно творог портился быстро, а потом мы придумали… — раскрутился мужчина.

Ну всё, теперь не так скучно будет ехать. Смотреть стало не на что, скалистая часть плавно перешла в холмистую. Препятствий на пути почти нет, а делать отметины в голове, чтобы не заблудиться во время обратной дороги оказалось бессмысленно, на всём пути встретился один перекрёсток и тот был с дорогой ведущей в общину, а его перепутать ни с чем невозможно, примечательная каменная гряда, расположившаяся на самом повороте, не позволит этого сделать.

Шоссе, а на мой взгляд раньше это так называлось, на много шире, чем предыдущая узкая и местами совсем не проходимая поселковая дорога. Пускай оно и потеряло своё асфальтовое покрытие, но до сих пор выглядит вполне прилично. Нет, обочины на нём уже давно не существует, но проезжая часть почти полностью ровная, мелким лишайником покрыта только по краям, а ямы, образовывавшиеся после ливней, почти все заботливо кем то присыпаны мелким гравием, из которого состоят окрестные возвышенности. О том, что дорога обитаема и ей часто пользуются, стало ясно очень скоро. Первое же пересечение с тропинкой, уходящей в лесную чащу принесло попутчиков. Они, догнав нас, вежливо поздоровались и тут же стали обсуждать со знакомыми мне людьми вопросы, касающиеся общего бизнеса. Мне показалось это интересным и я, продолжая отслеживать главную дорогу, резко взявшую направление в верх, внимательно слушал о чём идёт речь. Дома наблюдать за беседой мелких торговцев у меня не было времени, посещение рынка обычно заканчивалось быстрой покупкой необходимых товаров и ещё более быстрым уходом из этого, как мне раньше казалось, не очень достойного места. А сейчас, на тот случай, если надумаю зарабатывать хлеб насущный самостоятельной торговлей, дальше рыночных рядов мне не удастся пробраться, не пустят, в этом я почти уверен. Поэтому слова касающееся взаимоотношений продавцов между собой и их всех, вместе взятых, с покупателями, впитывал жадно, и без остатка.

— Слышали про новые торговые места, открытые в верхнем городе — спросил нас один с тех, чьи руки толкали впереди себя не большого размера деревянную тачку, с колесом, изготовленным из цельного куска дерева.

— Конечно, ещё в позапрошлый свой приезд в город об этом узнали. А в прошлый и побывать там успели. И хочу тебе сказать, что делать на них нечего, люди туда не пойдут. Да и не столько у нас товара, чтобы ещё и там торговать. Нам бы обеспечить своих старых покупателей — ответил ему старший из братьев, шагающий рядом с уставшим ослом.

— Зря ты так. Там может и мало покупателей, но продать им всё можно гораздо дороже, чем внизу. Забыл, что ли кто живёт в этом районе? — возразил ему другой владелец точно такого же транспортного средства, что и предыдущий оратор.

— Знаю — сухо ответил брат Дена, — но нам там всё равно делать нечего. Пока до них доберёмся, пока местные проснуться, пока расторгуемся, у нас половина прокиснет, а там такого есть никто не станет. Это вам, с вашими поделками можно туда пристроиться, а мы уж как нибудь внизу торговать будем. Столько лет торгуем на одном месте, а хуже брать у нас не стали. Если бы мы жили, ну хотя бы на таком расстоянии от города, как вы, тогда другое дело, а так нет, не поедем мы туда.

— Не прав ты. Вас же двое, могли бы разделиться и торговать в двух местах сразу — не согласился с ним, плохо знакомый мне человек.

— Вот откуда у тебя такая уверенность, что я не прав? Ты когда нибудь торговал молочным? — спросил его начавший потихоньку заводиться, брат Дена.

— Ну не торговал и что из того? У меня чего, глаз нет или голова ничего не соображает? — дал ему отпор производитель промышленных товаров.

Спор о том, где лучше торговать быстро не закончился, с верхнего города он перекинулся на торговые точки нижнего, потом на подходы к нему и прекратился лишь тогда, когда братья начали заниматься привычным для них делом, прямо на дороге, где их ждали постоянные покупатели. Несколько женщин с глиняными ёмкостями и плетёными корзинами ждали моих знакомых, как выяснилось немного позже, на этом месте уже несколько часов к ряду, коротая время за изготовлением этих самых корзин. Здесь у торговцев из общины забрали всё молоко, без проверки его на качество, несколько килограмм творога, какое то количество сметаны и пять головок сыра, как две капли похожего на тот, что лежит у меня в мешке. Пока мои старые знакомые распаковывали одну из своих телег, новые, те с кем познакомился совсем недавно, минут пять ещё стояли рядом, а потом, сообразив, что дело затянулось на долго, попрощались со всеми и покатили свои тачки дальше, с тем же усердием и упорством. Их товар здесь не востребован, а вот продукция общины шла на ура.

— Ты свой сыр можешь тоже продать на дороге, если хочешь конечно — предложил мне младший из братьев. — Цена на него везде одинаковая.

— Ладно, подумаю — ответил я, не решив ещё, стоит ли мне продавать выданный продукт или лучше употребить его самостоятельно.

— Ну думай, думай, нам ещё долго ехать. Может чего и надумаешь.

Пока старший раздавал произведённую на ферме продукцию, младший лихо подсчитал в уме сумму за проданное и назвал её одной из покупательниц, которая, по всей видимости и должна будет произвести с ним расчёт. Женщина, поверив ему на слово, достала откуда то из широкой юбки небольшой тряпичный мешочек с завязками, вынула оттуда рыже зелёные, мелкие и тонкие, словно чешуя карпа, металлические пластинки и отсчитав от них требуемое количество, на глазах у продавца, хладнокровно пересыпала железяки в загребущую ладонь моего знакомого.

— А чего это? — спросил я у человека-калькулятора, после того, как он получил причитающуюся сумму и у него образовался перерыв.

— Где? — задал он мне свой вопрос, вместо простого, внятного ответа.

— Ну вот эти штуковины, что тебе тётка в ладонь высыпала. Это, что такое?

О существовании денег в этом обществе я уже в курсе и конечно же догадался, чем могут быть эти не очень красивые металлические огрызки, но посчитал, что есть смысл получить словесное подтверждения моим домыслам, так как с местной валютой до сегодняшнего дня мне общаться ещё не приходилось.