Сегодня лидирующее положение среди всех немецких казино занимает Баден-Баденское, поскольку Хомбургское прекратило свое существование в качестве сколько-нибудь значительного игорного предприятия в ночь на 31 декабря 1872 года. Кроме того, Баден-Баденское казино – самое старое в Германии. Его история насчитывает более 200 лет, правда, теперешние его здания были спроектированы немногим более ста лет назад по настоянию его тогдашнего хозяина и владельца концессии, француза Эдуарда Беназета. В последние годы комплекс зданий пополнился новыми игорными залами, барами и другими помещениями.

Как и большинство европейских игорных центров, Баден-Баден первоначально прославился в качестве модного оздоровительного курорта. Его воды привлекали сюда римлян еще 2000 лет назад. Но поистине всеевропейскую известность он завоевал благодаря своему казино, привлекавшему самых разных знаменитостей со всех концов света. Среди них мы найдем и кайзера Вильгельма I, и Бисмарка, и Достоевского, и Альфреда де Мюссе, и Берлиоза, и Брамса. Сегодня Баден-Баден – неизменное место паломничества гастролирующих по Европе профессиональных игроков, особенно в период проведения там торжеств по случаю Международной недели скачек.

Судьба Хомбургского казино сложилась значительно драматичнее. До 1872 года Хомбург занимал ведущее место среди немецких курортов. Луи и Франсуа Бланк приложили немало сил, чтобы превратить захолустную, грязную деревушку в прекрасный город, подлинным украшением которого стало роскошное казино «Курзал» с мозаичными полами, лепными стенами и изумительными лепными потолками.

Cовременники в один голос утверждали, что Хомбург был самым безмятежным и пасторальным из всех европейских игорных центров девятнадцатого века. Один англичанин, посетивший «Курзал» в 1868 году, писал: «Тот, кто направляется в Хомбург, рассчитывая воочию наблюдать полные драматизма сцены ярости, отчаяния и разочарования с проигравшимися до нитки несчастными в качестве главных героев, глубоко заблуждается. Победители, равно как и побежденные, редко повышают голос, разговаривая, в большинстве случаев, шепотом. А единственные звуки, заглушающие монотонный гул разговоров, – это негромкое звякание монет, шуршание лопаток крупье, тиканье изысканных французских часов да невозмутимые металлические нотки в возгласах банкометов. Люди в Хомбурге слишком благовоспитанны, чтобы кричать, вопить, орать или биться в истерике».

Но респектабельность жителей не спасла Хомоург от эдикта прусского правительства, по которому все игорные заведения города должны были прекратить свое существование до 1 января 1873 года. Эмс и Висбаден – два других немецких игорных центра, – почти не уступавшие Хомбургу по роскоши и популярности, закрылись в октябре 1872 года. Хомбург пережил их всего на два месяца. Со всей Европы съехались толпы туристов. чтобы присутствовать при последних днях знаменитого казино.

Достоевский, прибывший в числе других, впоследствии писал: «Фасад все еще радовал глаз яркостью красок, и город по-прежнему хранил дух беззаботного веселья, где ничто не напоминало о надвигающемся конце. Ни компания, ни жители не желали признать свое поражение. Можно даже было ошибочно предположить, что они ни на минуту не сомневались в своих силах, в своей способности обуздать правительство Бисмарка так же легко, как это им удалось в случае с ландграфом. Но они жестоко ошибались – ошибались они и ранее. Хомбургу суждено было вновь впасть, как это уже бывало, в тяжкий летаргический сон».

Даже жестокая зимняя стужа, стоявшая в то время в окрестностях города, не смогла остановить поток приезжих, буквально наводнивших Хомбург. Театры и концертные залы были переполнены. В казино ставки взлетали до небес. В последний вечер 31 декабря 1872 года толпы посетителей заполнили казино. Люди выстраивались вдоль стен игорных залов и галерей. Без пяти минут полночь крупье за большим рулеточным столом громко объявил в воцарившейся тишине: «Мсье, а ля дерьер». Игровое поле на столе практически скрылось под градом золотых монет, фишек и банкнотов. То была последняя ставка в последней партии Хомбургского казино.

Крупье раскрутил колесо. Когда оно наконец замерло, он произнес: «Ван, нуар, пэр э пас. Игра закончена, ставки больше не принимаются.

Естественно, в числе присутствовавших был Бланк. Он мучительно переживал все происходящее и наотрез отказывался передать ключи от «Курзала» представителям властей до тех пор, пока не послали за главой городской полиции. Но в полночь он уже безвозвратно лишился своего детища, за исключением помещения театра, газогенераторов, ресторана и железнодорожного вокзала. Он распродал эти жалкие остатки былого великолепия день спустя, увеличив еще на один миллион свое и без того баснонословное состояние.

Слава Лондона как одного из центров азартного бизнеса зародилась в середине XVIII века, когда обрели первую популярность такие игорные клубы, как «Олмакс», «Уайт», «Брукс» и «Кокоу Три». Но своего зенита она достигла лишь 50 лет спустя с открытием в 1872 году нового клуба. Его основателем стал Уильям Крокфорд, сменивший в свое время немало профессий, среди которых были и азартные игры. И хотя многие старинные клубы и поныне пользуются почетом и уважением пофессиональных игроков, «Крокфорд-клуб» значительно опережает их всех по масштабу поистине всемирного признания.

Карьера Крокфорда необычна с начала и до конца. Когда-то он зарабатывал себе на жизнь, торгуя рыбой на мостовых Флит-стрит. В число его побочных источников дохода входило букмекерство, а также мелкое мошенничество на поприще уличных азартных игр. В 1816 году он приобретает одну четвертую долю в игорной таверне на Сент-Джеймс-стрит. Но вскоре Крокфорд осознал, что у заведения нет и не может быть особых перспектив. Он прекрасно понимал, что большинство известных клубов (такие, как «Уайт» и «Брукс») популярны в силу своего изначального аристократизма и избранности. Если он намерен составить им достойную конкуренцию, ему придется переплюнуть эти снобистские заведения и создать нечто такое, что привлечет туда сливки английского высшего света. И уж что-что, а намерения у Крокфорда были самые серьезные.

Сказано – сделано. Он покупает четыре примыкающие один к другому дома, расположенные на углу улицы Сент-Джеймс в весьма сомнительном районе Лондона, и обставляет их с вызывающей роскошью. В его заведении подаются лучшие вина и изысканнейшие блюда по вполне умеренным ценам. Среди членов вновь созданного клуба встречаются несколько лиц, достойных всяческого уважения.

Первую скрипку играют в этом избранном обществе герцог Веллингтон и лорд Честерфильд, который ранее приобрел скандальную известность, проиграв за одну партию в хазард около 115000 долларов. Следом за ними членство в клубе получили лорд Риверз, лорд Сефтон и лорд Гренвил. Своим появлением в клубе они немало способствовали дальнейшему упрочению его репутации как одного из самых модных заведений подобного рода в Лондоне. В первые же дни они умудрились проиграть за одну ночь более чем по 500000 долларов каждый!

Высокие ставки не были чем-то из ряда вон выходящим в игорных кругах Лондона. Но в Крокфордском клубе присутствовало нечто такое (не считая присущего ему блеска и великолепия, избранного общества и гипнотического очарования крупной игры), что не только привлекало к нему самых разных людей, жаждавших войти в число его членов, но и каким-то необъяснимым образом рождало в их сердцах cвоеобразную корпоративную преданность клубу.

Крокфорд охотно закрывал глаза на порой чудовищные долги отдельных членов клуба (временами ему были должны до миллиона долларов) и с почти болезненной настойчивостью требовал от всех и вся соблюдения строжайшей конфиденциальности во всем, что касалось самого клуба, его традиций и членов. Невольным подтверждением тому послужил вызов Крокфорда в начале 40-х годов девятнадцатого века в комиссию по игорным делам палаты oбщин, где он наотрез отказался отвечать на любые вопросы, касающиеся членов его клуба, заявив: «Я не чувствую себя вправе разглашать какие бы то ни было подробности из частной жизни джентльменов».