– Тогда я счастлива, мама…

– Давайте уйдем и дадим ей отдохнуть, – предложила королева.

Эммануил кивнул.

– Она так измучена… и не удивительно.

– Но сначала… – прошептала Изабелла.

– Понимаю! – засмеялась королева. Она поднялась с колен и позвала служанку, потом взяла из ее рук младенца и передала матери.

– Его следует назвать Михаилом, в честь святого, в день которого он родился, – сказал Фердинанд.

– Да благословит Господь нашего маленького Михаила, – проговорила королева. – Он такой живой, веселый младенец, но мне хотелось бы, чтобы его мать не выглядела такой измученной.

Фердинанд торжествующе склонился над люлькой, потом нехотя оторвался от ребенка, который так много для него значил.

– Как только Изабелла оправится после родов, мы предпримем триумфальную поездку по стране, – продолжал Фердинанд. – Люди захотят посмотреть на наследника. Мы должны это сделать безотлагательно.

Королева согласилась, что было бы очень хорошо, а про себя подумала, что это вовсе нежелательно, пока мать Михаила не оправится после родов.

Вдруг в комнату вбежала одна из женщин, находящихся у постели роженицы.

– Ваше Величество, Ее Высочество королева Португалии…

– Да? – резко спросила Изабелла.

– Похоже, она с трудом дышит. Ее состояние переменилось…

Изабелла не стала дольше слушать. Вместе с Фердинандом они устремились к постели дочери. Эммануил уже находился там.

Увидев измученное лицо дочери, ее глаза, обведенные синими кругами, услышав ее затруднительное дыхание, королева испугалась.

– Мое дорогое дитя! – закричала она, и в ее голосе звучали непереносимая мука и мольба о сострадании.

– Мама…

– Это я, дорогая. Это я! Твоя мама здесь!

– Я чувствую себя так странно…

– Ты просто устала, любовь моя. Ты только что родила самого красивого мальчика на свете! И не удивительно, что ты измучилась.

Изабелла попыталась улыбнуться.

– Я… не могу… дышать, – с трудом произнесла она.

– Где доктора?! – взревел Фердинанд.

Эммануил покачал головой, словно говоря, что те признали свою полную беспомощность. Они ничего не могли поделать.

Фердинанд направился в дальний угол покоев, и доктора последовали за ним.

– Что у нее не так? – требовательно спросил король.

– Это недомогание, такое иной раз бывает после родов.

– И что можно сделать?!

– Ваше Величество, все должно идти своим чередом.

– Но это же…

Доктора молчали. Они не осмеливались сообщить королю свое мнение: королева Португалии находится на смертном одре.

Фердинанд стоял в углу и с жалким видом смотрел на группу людей, окружавших кровать. Он боялся присоединиться к ним. «Это не может случиться!» – говорил он себе. Изабелла, его жена, еще никогда не получала столько жестоких ударов, а ведь ей уже немало пришлось вынести. Но это было уже слишком.

Казалось, взгляд королевы остановился на лице дочери.

– Мы тебя беспокоим, дорогая? – спросила старшая Изабелла.

– Нет, мама. Ты… ты никогда меня не беспокоишь. Мне очень трудно говорить, я так устала… но… но я хочу, чтобы ты была здесь, со мной. И ты тоже, Эммануил!

– Ты останешься со мной на много месяцев… и ты, и Эммануил, и маленький Михаил. Мы собираемся показать младенца людям. Они очень полюбят маленького наследника. Это счастливый день, доченька моя!

– Да… счастливый день…

Эммануил умоляюще посмотрел на свекровь, словно ожидая от нее заверений, что его жена поправится.

– Мама, – прошептала больная, – Эммануил… подойдите ко мне поближе.

Они уселись по обе стороны кровати и взяли Изабеллу за руки.

– А теперь, – сказала она, – теперь… я счастлива! По-моему… я умираю.

– Нет! – вскричал Эммануил.

Но молодая Изабелла уловила в глазах матери страдание и поняла: они обе знали о неизбежном.

Все молчали, но мать с дочерью смотрели друг на друга, и взгляды их выражали огромную любовь.

– Я… я родила тебе мальчика… – прошептала Изабелла.

– И ты обязательно поправишься! – упрямо произнес Эммануил.

Но обе Изабеллы ничего ему не ответили, потому что обе знали – ложь не сможет их утешить.

– Я так устала, – прошептала королева Португалии. – Сейчас… сейчас я умру. Прощайте…

Королева Испании сделала знак священникам, чтобы те подошли к постели дочери. Она понимала, что наступила пора последнего обряда.

Она видела глаза священника и видела попытки дочери повторить необходимые молитвы… и при этом думала: «Это неправда! Это сон. Это не может быть правдой. Это неправда – то, что произошло с Хуаном и Изабеллой. Это было бы слишком жестоко».

Однако она знала, что это – правда.

С каждой секундой Изабелла слабела все больше и больше, и всего через полчаса после того, как родила маленького Михаила, она скончалась.

Колокольный звон извещал о смерти королевы Португалии. Всю Испанию волновал один вопрос:

– Что происходит в королевском доме?

Королева лежала совсем больная от горя в темной опочивальне. Народ понял, что она впервые не выдержала постигшего ее горя.

По дворцу ходили люди во власяницах, которые заменили им одежду – так было и во время траура в связи со смертью Хуана. Что всех ожидает в будущем? – спрашивали они себя. Маленький Михаил, как и предполагали, оказался болезненным ребенком. Он был капризен и раздражителен, может быть, плакал по матери, которая умерла ради того, чтобы он появился на свет.

Катарина сидела с Марией и Маргаритой, они шили рубахи для бедняков. Маргарита думала, что, может быть, этим добрым делом им удастся предотвратить следующее несчастье, хоть как-нибудь задобрить Провидение, которое, казалось, твердо решило покарать их.

От грубой ткани у Маргариты чесались руки. Она вспоминала жизнерадостную Фландрию и понимала, что в Испании никогда не будет счастлива.

Она взглянула на маленькую Катарину, склонившуюся над работой. Та переживала очень сильно, гораздо сильнее, чем Мария. Теперь девочка думала о горе матери и страстно хотела находиться рядом с ней и утешать.

– Все пройдет, милая, – успокаивала ее Маргарита. – Люди не могут вечно пребывать в горе и скорби.

– Ты так думаешь? – с надеждой в голосе спросила Катарина.

– Я знаю и сама убедилась в том.

– Ты хочешь сказать, что больше не горюешь о смерти Хуана и малыша?

– Я буду горевать о них всю оставшуюся жизнь, но в первые дни я ни на миг не расставалась со скорбью. Теперь же иногда бывают минуты, когда я на какое-то время забываю о своем горе. Это неизбежно, дорогая. Такова жизнь. То же будет и с твоей матерью. Она снова начнет улыбаться.

– Так много горя и несчастья обрушилось на нас, – тихо произнесла Катарина.

Мария подняла голову от работы.

– Вот увидишь, будет еще очень много хорошего. Так устроена жизнь, – твердо сказала она.

– Мария права, – подтвердила Маргарита.

Катарина вернулась к шитью, однако она не видела грубого материала – все расплывалось у нее перед глазами. Сейчас она думала о себе как о жене и матери. В конце концов, радости материнства стоят того, что приходится ради них претерпевать. Может быть, у нее будет ребенок – дочь… которая полюбит ее так же сильно, как она свою мать.

Так они сидели и шили в молчании, пока наконец Маргарита не встала и не вышла.

В своих покоях Маргарита увидела двух фламандских служанок, которые с мрачным видом смотрели в окно.

Когда она вошла, женщины тут же вопросительно посмотрели на нее, но выражение их лиц не стало веселее.

– Я все знаю, вам надоела Испания, – проговорила Маргарита.

– Ах! – воскликнула младшая. – Все эти скучные, печальные горы, гнетущие, бесконечные равнины… и что еще хуже – унылый народ!

– С этим народом случилось очень много такого, от чего он стал унылым и невеселым.

– Они рождены безрадостными, Ваше Высочество. Кажется, что они боятся смеяться или танцевать, как это делают все люди. Они излишне цепляются за свое чувство собственного достоинства.