– Если мы поедем домой… – начала Маргарита.

Лица обеих женщин озарились радостью. Маргарита поймала их на этом. И тогда она подумала: «Я начну забывать о всех несчастьях в том случае, если уеду из Испании».

– Если мы поедем домой, – повторила она, – это, по-видимому, будет самым лучшим из всего, что мы можем сделать.

Фердинанд стоял возле постели жены и глядел на нее сверху вниз.

– Ты должна взять себя в руки, Изабелла, – говорил он. – Народ проявляет беспокойство и тревогу.

Изабелла взглянула на мужа; ее глаза были совершенно пустыми от горя.

– По стране распространяется нелепая легенда. Я слышал всякие разговоры о том, что мы прокляты и Господь отвратил от нас свой лик.

– Я начинаю задавать себе вопрос – может, это правда, – прошептала королева.

Она приподнялась на кровати, и Фердинанд был потрясен ее видом. Изабелла постарела по меньшей мере лет на десять. Как она изменилась! В эту минуту Фердинанду подумалось – а не ожидает ли их семью еще один удар – смерть самой королевы.

– Сначала сын, – пробормотала королева, – а теперь дочь… О, Всемогущий Господь, как мог ты совсем позабыть обо мне?!

– Замолчи! Ты не в себе! Прежде я никогда не видел тебя в таком состоянии.

– Прежде ты никогда не видела меня пораженной таким несчастьем.

Фердинанд с силой ударил правым кулаком о левую ладонь.

– Мы не можем допустить, чтобы распространялись подобные глупые слухи! Если это произойдет, мы навлечем на себя еще какое-нибудь несчастье. Изабелла, нам нельзя сидеть и горевать, мы не можем предаваться размышлениям о постигших нас потерях. Я не доверяю новому королю Франции. Я бы предпочел этому Людовику XII Карла VIII. Людовик коварен и уже заключает соглашения с итальянцами, и нам отлично известно, с какой целью он это делает. Что касается Папы, – это хитрец. Я не доверяю Родриго Борджа. Александр VI скорее государственный деятель, нежели церковник, и кто может предсказать, на какие уловки пойдет этот человек? Изабелла, прежде всего мы – суверены, и только потом – родители.

– Ты говоришь истинную правду, – печально промолвила Изабелла. – Но мне необходимо какое-то время, чтобы я смогла похоронить своих мертвых.

Фердинанд раздраженно махнул рукой.

– Максимилиан, который мог бы помочь сдержать французов с их амбициями, занят войной против швейцарцев, а Людовик обеспечивает наш нейтралитет с помощью нового соглашения. Однако я не доверяю Людовику. Мы должны быть крайне осмотрительными.

– Ты, конечно, прав.

– Нам надо постоянно и неустанно следить за Людовиком, Александром, Максимилианом, а также за нашим зятем Филиппом и нашей дочерью Хуаной, которые, судя по всему, объединились против нас. Да, мы должны быть осторожными! Но самое важное – это чтобы все шло хорошо в наших собственных владениях. Мы не можем позволить, чтобы наши подданные рассказывали друг другу грязные сплетни о том, что наш королевский дом проклят. К тому же до меня постоянно доходят слухи о том, что Михаил слаб здоровьем, не проживет и нескольких месяцев, что просто чудо, что он вообще не родился мертвым, как наш второй внук, сын бедного Хуана. Эти слухи были немедленно прекращены.

– Необходимо положить им конец как можно скорее, – подтвердила Изабелла.

– Вот, моя королева, ты и согласна. Как только ты будешь готова покинуть свое ложе, Михаила следует представить кортесам Сарагосы в качестве наследника Испании. И эту церемонию нельзя откладывать надолго.

– Она не будет отложена надолго, – уверила его королева, и Фердинанд обрадовался при виде решимости на ее лице. Он знал, что может доверять Изабелле. И неважно, в радости она или в горе – она никогда не забудет о том, что она королева.

Известие о смерти королевы Португалии дошло до Томаса Торквемады в монастыре Авилы.

Он лежал на твердом тюфяке, страшно страдая от подагры.

– Подобные испытания ниспосланы нам для нашего же блага, – прошептал он помощнику настоятеля монастыря. – И я надеюсь, что суверены не забывают о том.

– Сообщается, монсеньор, что королева сильно больна и почти не встает с постели.

– Мне очень жаль, что она слаба. Это меня удивляет, – произнес Торквемада. – Главный грех королевы в ее уязвимости, когда дело касается семьи. Самое время отправить ее младшую дочь в Англию. И она уже уехала бы туда, если б не постоянные предлоги и отговорки со стороны королевы. Учитесь на своих ошибках, друг мой. Вы видите, как даже благочестивая женщина пренебрегает своим долгом, если позволяет своим чувствам по отношению к детям встать между нею и Господом.

– Вы правы, монсеньор. Но не все обладают вашей силой духа.

Торквемада отпустил помощника настоятеля, и тот удалился.

Да, это правда. Только немногие на земле обладают такой силой, чтобы уметь дисциплинировать себя, как это делает он. Однако у него огромные надежды на Хименеса де Сиснероса. Похоже, он единственный, кто достоин пойти по стопам Торквемады.

– Если бы я был помоложе, – вздохнул Торквемада, – и мой разум ясен как всегда, если бы я мог избавиться от этой проклятой болезни, от этой немощи, поразившей мое тело! Тогда я по-прежнему управлял бы Испанией.

Но когда тело не слушается человека, каким бы великим он ни был, это значит, что его конец близок. Даже сам Торквемада не может подчинить себе свою плоть до такой степени, чтобы не обращать на нее внимания.

Он с самодовольным видом возлежал на спине. Возможно, на очереди его смерть, о которой будут говорить в городах и селениях Испании. Смерть носилась в воздухе.

Но ведь люди постоянно умирают. Он сам сжег их тысячи на кострах. И сделал правильно, уверял он себя. Единственное, чего он боялся, – это своей беспомощности.

– Нет! – произнес он вслух. – Боль и смерть мне терпеть не страшно, ибо чего я должен бояться перед лицом своего Создателя? А будет ли моя смерть потерей для мира? Вот чего мне следует опасаться! О, пресвятая Богородица, – молился он, – дай Хименесу силу сменить меня. Дай Хименесу такую силу, чтобы он мог руководить суверенами так, как это делал я. Вот тогда я умру счастливым.

По всей стране ярко пылали костры, сжигающие еретиков. В подземных тюрьмах инквизиции тысячи мужчин, женщин и детей ожидали «божьего суда». В мрачных казематах неустанно трудились палачи.

– О Боже, я верю, – шептал Торквемада, – что хорошо справился со своей работой и снискал твое расположение. Верю, что ты принял во внимание, сколько душ обращено к Тебе, в истинную веру, сколько спасено мною, а также сколько упрямцев я отправил из этого мира к дьяволу путем мучительной смерти. Помни, о Господи, об усердии твоего слуги, Томаса Торквемады. Помни о его любви к вере.

Когда он размышлял о своей прошлой жизни, то не испытывал боязни смерти. Он был уверен, что будет принят на небесах с превеликими почестями и славой.

К нему зашел помощник настоятеля и принес известия из Рима.

Он прочел послание, и гнев вспыхнул с такой силой, что его распухшие от подагры руки задрожали.

Он и Александр VI родились, чтобы стать врагами. Родриго Борджа тайно замыслил сделаться Папой не благодаря вере, а благодаря занимаемому очень высокому посту в церкви. Его основным желанием было осыпать своих сыновей и дочь почестями, которых, будучи служителем церкви, он не имел права иметь. Казалось, Борджа насмехался над обычаями. Ходили злые слухи о его кровосмесительной связи с собственной дочерью Лукрецией, хорошо было известно, что он практиковал непотизм, и его сыновья Чезаре и Джованни, с важным видом расхаживали по городам Италии, похваляясь своими родственными узами с Его Святейшеством.

И что общего могло быть у такого человека, как Торквемада, чья жизнь ныне проходила в попытках обуздать свое тело, с таким, как Родриго Борджа, Папа Александр VI? Почти ничего.

Александр понимал это, поскольку был коварен и постоянно препятствовал энергичным усилиям Торквемады.