Королева отстранила принцессу, и черты ее лица разгладились.

– Дорогая моя, – сказала она, – ты выглядишь совсем не так, как мне бы хотелось. Ты все еще кашляешь?

– Иногда, Ваше Величество, не чаще, чем обычно.

– Изабелла, дитя мое, теперь, когда мы наедине, забудем про этикет. Зови меня просто матерью. Я так люблю слышать это слово из твоих уст.

– О, мама… – начала принцесса и тут же зарыдала на груди королевы.

– Ну полно, полно, дитя мое, – тихо приговаривала Изабелла. – Ты по-прежнему думаешь о нем? Ведь так?

– Я была бы так счастлива, по-настоящему счастлива! Мама, разве ты не можешь понять? Сначала я ужасно боялась, а когда мы полюбили друг друга… это было восхитительно! Мы думали, что проживем вместе всю жизнь.

Королева молча гладила волосы дочери.

– Ну почему все так несправедливо… Жестоко! Он ведь был так молод. А когда мы поехали в тот день в лес, все было как всегда. Как в любой другой день. Он все время оставался рядом со мной, кроме тех десяти минут, когда… Он смеялся, он был рядом. А потом…

– На все воля Божия, – нежно произнесла королева.

– Божия воля? Так изуродовать молодое тело?! Зачем Он забрал себе этого полного сил и любви юношу?

Королева строго нахмурилась.

– Горе лишило тебя разума, дитя мое. Ты забыла о своем долге перед Господом. Если Он желает причинить нам страдания, то мы должны принимать их с радостью в сердце.

– С радостью? Я не собираюсь радоваться своему горю! Королева быстро перекрестилась, губы ее зашевелились, произнося молитву.

«Она вымаливает прощение мне за грешные слова, произнесенные в минуту гнева, – подумала Изабелла. – Хотя самой ей на долю выпало немало горя, ОНА ни разу не поддалась чувствам, как я».

Раскаяние охватило ее.

– Прости меня, мама. Я сама не знаю, что говорю. Так иногда бывает, когда нахлынут воспоминания, и тогда я боюсь, что…

– Надо молиться, дорогая, молиться, чтобы научиться владеть собой. Богу не угодно, что ты прячешься от мира.

– Богу или моему отцу? – требовательно спросила Изабелла.

– Ни твой Небесный, ни земной отец не одобряют тебя, – нежно проговорила королева.

– Боже, как бы мне хотелось уйти в монастырь! Вся моя жизнь оборвалась в тот страшный день.

– Ты сомневаешься в Божьей воле. Если бы Он захотел, чтобы твоя жизнь закончилась, Он забрал бы тебя к себе вместе с мужем. Это твой крест, дорогая; вспомни о Нем и неси свой крест так, как Он нес свой.

– Он нес крест только для того, чтобы умереть. А мне приходится жить.

– Дорогая, надо перебороть себя. Я удвою свои молитвы за тебя и в эту ночь, и в последующие. Боюсь, что страдания слишком завладели твоим разумом. Надеюсь, со временем ты о них забудешь.

– Мама, с тех пор прошло четыре года. А я все еще ничего не забыла.

– Четыре года! Тебе этот срок кажется долгим, ибо ты молода. В мои годы это – как вчерашний день.

– Но мне всегда будет казаться, что Альфонсо умер только вчера.

– Борись с этими ужасными мыслями, дорогая. Лелеять горе – грех. А я послала за тобой, потому что у меня для тебя новости. Твой тесть умер, и теперь в Португалии новый король.

– Будь Альфонсо жив, королем стал бы он… а я – его королевой.

– Но он умер, однако ты все же можешь стать королевой Португалии.

– Эммануил…

– Моя дорогая доченька, он вновь делает тебе предложение. И теперь, когда он взошел на трон, он не выбросил тебя из головы. И другой жены, кроме тебя, не желает.

Эммануил! Как хорошо она помнила его. Обходительный, умный, он уделял учению больше времени, чем его беззаботный веселый кузен Альфонсо; но она знала, насколько он завидует Альфонсо, и особенно тому, что у него такая жена. А сейчас снова просит ее руки.

– Я предпочла бы уйти в монастырь.

– Наверное, всех нас преследует искушение совершить то, что нам кажется легче исполнения долга.

– Мама, но ты не приказываешь мне выйти замуж за Эммануила?

– Ты уже однажды вышла замуж по отцовскому и моему приказу. Не буду еще раз неволить тебя, но вспомни о своем долге перед семьей… перед Испанией.

Изабелла до боли сжала пальцы в кулаки.

– Ты понимаешь, о чем меня просишь, мама? Поехать в Лиссабон, как тогда, к Альфонсо… и встретить там ожидающего меня Эммануила… В то время, как Альфонсо в могиле…

– Дитя мое, помолись для храбрости.

– Я молюсь каждый день, мама, – медленно ответила Изабелла. – Но я не могу вернуться в Португалию, и пока жива, навсегда останусь вдовой Альфонсо.

Вздохнув, королева усадила дочь рядом, обняла, и пока голова девушки лежала на ее плече, размышляла: «Со временем ее все-таки можно будет убедить вернуться в Португалию и выйти замуж за Эммануила. Все мы обязаны выполнить свой долг, и хотя мы иногда протестуем, это идет нам на пользу».

Когда вошла королева, Фердинанд поднял глаза и улыбнулся, но его улыбка была иронической. Его позабавило, что какой-то францисканский монах, которого так глупо удостоили звания архиепископа Толедского, просто небрежно скользнул взглядом по своему титулу, собственноручно начертанному его святейшеством Папой. Изабелле следует думать, прежде чем жаловать высокие титулы недостойным, таким, как этот неотесанный малый. Приятная перспектива! Архиепископ Испании – монах, жилище которого напоминает скорее лачугу отшельника, нежели королевский дворец. А его дорогой сын Альфонсо – такой красивый, такой лихой – вот кого бы сделать архиепископом Испании! И если бы он почувствовал себя в чем-то неуверенно, отец всегда пришел бы к нему на помощь.

Фердинанд не мог смотреть на Альфонсо, не вспоминая о тех упоительных ночах, которые он проводил с его матерью. Какая женщина! И сын не хуже.

Нежно любя молодого Хуана, Фердинанд иной раз страстно желал, чтобы его законным сыном был Альфонсо. Если Хуана отличали хрупкость и утонченность, то Альфонсо олицетворял мужественность. Фердинанд был уверен, что его незаконнорожденный сын знал, чем занять себя в молодые годы – возможно, тем же, чем и его отец.

Это немыслимо, Что он не в состоянии сделать подарок своему мальчику – отдать ему Толедо.

Тем не менее, король не впадал в отчаяние. Изабелла могла осознать свою ошибку. Особенно теперь, когда монах отказался.

– Я разговаривала с Изабеллой, – произнесла королева.

– Надеюсь, она понимает, какое счастье выпало ей на долю.

– Она так не считает, Фердинанд.

– Что? Эммануил готов для нее на все.

– Бедное дитя! Как ты можешь ожидать, что ее обрадует возвращение туда, где она некогда была так счастлива?

– Она снова будет счастлива.

Изабелла насмешливо посмотрела на мужа. Фердинанд, окажись на месте дочери, был бы, конечно, счастлив. Такой брак принес бы ему королевство. Он не может понять, какое это потрясение для Изабеллы, если вместо Альфонсо ее встретит Эммануил.

Королева не показала вида, что ей грустно.

– Надеюсь, ты передала ей наши пожелания? – осведомился Фердинанд.

– Я не могу ей приказывать, Фердинанд. Ее рана еще не зажила.

Король уселся за полированный деревянный стол и ударил по нему кулаком.

– Не вижу смысла в таких разговорах, – сердито сказал он. – Союз с Португалией необходим для Испании. И Эммануил этого хочет. Ее брак принесет нам большую пользу.

– Дай ей еще немного времени, – тихо проговорила Изабелла, но таким тоном, чтобы Фердинанд осознал: ему придется подождать, прежде чем его желание осуществится, – дочери и в самом деле надо дать время.

– Наше счастье в руках наших детей, Изабелла, – вздохнул он. – Благодаря им мы сумеем сделать Испанию великой.

Мне бы хотелось иметь побольше детей. Ах, если бы у нас была возможность чаще бывать вместе в самом начале нашего брака…

– Вне всякого сомнения, у тебя было бы меньше незаконных сыновей и дочерей, – согласилась Изабелла.

Фердинанд лукаво улыбнулся, однако счел эту минуту неподходящей, чтобы поднимать вопрос об Альфонсо и Толедском архиепископстве. Вместо этого он произнес: