Она же еще его и доконала!

— А вам нужна моя симпатия?

В конце концов, она действительно потратила полдня, чтобы встретить его в аэропорту. А что получила в ответ? Одну грубость.

— Может, и не нужна, — послушно согласился он. — Когда увидите свою мать, поблагодарите ее за пирог. Я приехал ужасно голодный и уже съел большую часть. Очень вкусно.

Еще бы не вкусно! Мать славилась своей выпечкой на всю округу.

— Скажите ей сами, — предложила Тори, подумав, что на этом можно прилично закончить разговор. — Она сидит рядом. — Тори протянула матери трубку, прежде чем Макгвайр успел возразить.

Она подошла к отцу и поцеловала его в щеку.

— Я сбегаю в студию. Крикни, если понадоблюсь. — Оглянувшись на мать, она увидела у той довольную улыбку — очевидно, от комплиментов Макгвайра.

Тори вышла на улицу с улыбкой: воистину, путь к сердцу мужчины лежит через желудок. А вот путь к сердцу ее матери точно лежал через восхищение ее кулинарным искусством. Похоже, хоть одному члену семьи Бьюкенен Джонатан Макгвайр сумел понравиться.

Тори вошла в часть пристройки, которую отец разрешил ей переоборудовать под студию, и остановилась на пороге. Все здесь говорило об успехе, и когда-то это было пределом ее мечтаний. Шесть лет назад она покинула остров, пошла на риск, положившись на свои способности, и достигла успеха. Но теперь ей хотелось большего.

Хватит ли ей мужества рискнуть еще раз?

Руперт сказал, что ее новые идеи — чистое безумие, но у Руперта — свой интерес, и, кажется, их интересы больше не совпадают. Чтобы разрешить эти сомнения, она и приехала на остров.

И неожиданно встретила здесь грубияна Джонатана Макгвайра!

— Самовлюбленный эгоист и задавака! — бормотала себе под нос Тори, занимаясь приготовлением обеда.

— Плохой знак, любовь моя, — прервал ее мысли отец, входя на кухню. — Ты разговариваешь сама с собой.

Она сморщила нос.

— Обед будет готов через пятнадцать минут.

Готовить она любила и умела, но… на обед был приглашен Джонатан Макгвайр, это беспокоило и раздражало.

Вчера он изображал таинственность, намекал, что хочет побыть один, но стоило ему поговорить с ее матерью, как он тут же принял приглашение на воскресный обед.

Тори хотела накрыть стол в кухне, как это было у них в обычае, однако в честь гостя решено было обедать в гостиной, которую редко открывали.

В честь гостя!

Никакой особой чести Тори не чувствовала. В воскресенье они любили собираться семьей на кухне и обедать под телевизор и шелест газет. Обед в гостиной с гостем означал, что отец будет лишен телевизора, а Тори — своих газет. Она надеялась, что гость долго не задержится.

Она нетерпеливо взглянула на часы.

— Если гость не поспешит, то останется без обеда, — проворчала она.

С улицы послышался шум мотора.

— Легок на помине, — усмехнулся отец. — Пойду переоденусь, — он с сожалением оглядел себя, — иначе мать рассердится! — И он, насвистывая, вышел из комнаты.

Итак, мать с растянутой лодыжкой лежит в гостиной, отец пошел переодеваться, значит, открывать дверь придется Тори. Прозвенел дверной звонок, которым тут тоже редко пользовались. Входить было принято не через парадный вход, а по-дружески, в боковую или заднюю дверь.

Тори понадобилось несколько минут, чтобы сдвинуть с места тяжелую задвижку, а потом повернуть ключ в заржавевшем замке. Дверь со скрипом распахнулась.

— Неужели у вас в доме хранятся золотые слитки? — растягивая слова, произнес Джонатан Макгвайр.

Его не сразу можно было заметить за гигантским букетом желтых хризантем, завернутых в фольгу. Видны были только длинные ноги в джинсах.

— Очень смешно, — ядовито заметила Тори, отступая назад и освобождая вход. — На будущее хочу попросить: пожалуйста, входите через заднюю дверь, — добавила она с подчеркнутым сарказмом.

Хризантемы немного опустились, приоткрывая лицо Макгвайра.

— Извините, — проговорил он, ухмыляясь. Он был уже не таким усталым и хмурым, как накануне, напротив, он выглядел опасно привлекательным, подумала Тори. Темные волосы слегка вились после недавнего душа, серые глаза светились теплом. Тори не улыбнулась в ответ.

— Сюда, — коротко скомандовала она и пошла вперед по коридору.

Они, конечно, собирались обедать в гостиной, но пусть он сначала пройдет через кухню.

— Не стоило утруждать себя, мистер Макгвайр, — сказала она, кивая на букет.

— Э-э-э-э… вообще-то букет не для вас, — признался он, — он для вашей мамы. Моя мать учила меня, что нужно являться в гости с букетом для хозяйки.

Да, подумала она, неплохой урок!

— Я уверена, что моя мать будет в восторге, — ответила Тори, вспыхнув до корней волос. Нечего было умничать!

— А вот это для вас! — Он протянул ей коробку шоколадных конфет. — Цветы — для хозяйки, шоколад — для дочери.

То есть она нарвалась на еще один урок хороших манер. Коробка была маленькой, но в ней были ее любимые конфеты.

— Спасибо, — Тори приняла коробку и при этом слегка коснулась его пальцев.

Ох!!! Словно электрический ток прошел у нее по руке, заставив затаить дыхание. Что это? Тряхнув головой, она отложила коробку.

— Выпьете чего-нибудь перед обедом, мистер Макгвайр? — спросила она, все еще озадаченная своей реакцией.

По его виду было не похоже, чтобы он испытал те же чувства. Макгвайр положил цветы на стол, и она наконец увидела, что на нем синий пиджак и светло-голубая рубашка.

— Если только вы выпьете со мной, — ответил он. — И перестаньте называть меня мистером Макгвайром, Тори.

— Джонатан, — выдавила она с трудом. Только не Джонни, этого только не хватало. — У нас есть херес и еще бутылка белого вина в холодильнике. Надеюсь, вы не имеете ничего против курицы?

Почему-то она решила, что он вегетарианец.

— Обожаю! — отозвался он, открывая холодильник и вытаскивая вино. — У вас есть штопор?

— Чувствуйте себя как дома, не стесняйтесь, — бормотала Тори, доставая из шкафа штопор. Она вернулась к плите, а он тем временем открыл бутылку и налил вина в два бокала.

Через несколько секунд в кухню вошел отец. Он радушно протянул руку.

— Мистер Макгвайр, я Дэн Бьюкенен. Проходите в гостиную и познакомьтесь с моей женой. У тебя все в порядке, Тори? — обратился он к дочери.

Естественно, поскольку теперь ты взялся развлекать гостя, подумала она.

— Я крикну, когда будет готово.

Джонатан быстро взглянул на нее.

— Должно быть, у вас из-за меня много беспокойства?

— Нисколько, — уверила его Тори, — мы все равно планировали жаркое на обед. — Она поняла по сузившимся серебристым глазам, что Джонатан Макгвайр уловил ее пренебрежительный тон.

— К несчастью, моя жена упала и растянула лодыжку, — сообщил отец гостю. — Но Тори готовит почти так же хорошо, как мать.

— Почти? — Тори притворно рассердилась на поддразнивание отца. Это была их с отцом давнишняя игра.

— Доказательство увидим на столе, — сказал отец, заговорщически подмигивая Джонатану. — Идемте, Джонатан, поздоровайтесь с Телмой, она будет рада познакомиться с вами.

Бедная мама, подумала Тори, большая радость — познакомиться с грубияном.

Однако, когда они садились за стол, гость заботливо поддерживал мать под руку. Наверно, он вспомнил еще один урок хороших манер, насмешливо решила Тори — она никак не могла успокоиться после вчерашней встречи.

— Очень вкусно, — сказал Джонатан, попробовав сочное мясо цыпленка с гарниром из овощей. Он сидел рядом с Тори, родители — напротив. — Школьные обеды по воскресеньям не идут ни в какое сравнение с этим, — заметил он. — Я всю жизнь считал, что английская кухня — худшая в мире.

Тори удивленно подняла брови:

— Вы учились в Англии?

Он несколько секунд смотрел ей в глаза.

— Как ни парадоксально, английское образование считается лучшим в мире, — наконец ответил он.

— И, конечно, ваши родители хотели для вас лучшего, — иронически подхватила она.