Первая, то, что я все-таки был схвачен. Вторая, не просто схвачен, но схвачен живым. Из этого возникала третья, и самая важная: благодаря этой поимке Муртаг мог вновь рассчитывать на снисхождение и благодарность Девяти, что сразу меняло к нему отношение. За время этого молчания офицер, вероятно, успел связаться со своим начальством. Наконец в рации раздался щелчок, и он заговорил. Приказ был следующий: Муртаг и все его люди немедленно должны отправиться в лагерь; Клара и я должны быть доставлены живыми. Таково было приказание Аи-не-ны, которое она передала по радио откуда-то из Европы.

Старая гарпия, вероятно, придумала для меня нечто изысканное. Быть может, она даже решила придержать меня в резерве для ближайшей церемониальной инициации, где показательное приношение меня в жертву послужило бы хорошим примером для всех собравшихся кандидатов. Я очень хорошо представлял себе ее злобную радость. И не мог удержаться, чтобы не улыбнуться, хотя думать о ней было не более радостно, чем о собственной смерти.

Если все пойдет так, как я себе представлял, ей вскоре представится не один случай прийти в ярость.

Наше возвращение на аэродром в этот раз было менее поспешным и более комфортабельным, чем бегство с него.

Я сидел на переднем сиденье джипа, возглавившего колонну, прижав друг к другу руки и ноги, будто они были у меня связаны. В голову мою целились два винтовочных ствола, по одному с каждой стороны. Клара сидела впереди в следующей машине и, так же как и я, изображала из себя пленницу, связанную по рукам и ногам. В полумиле от взлетной полосы нас встретил вертолет, который завис над нами на высоте пятнадцати метров и сопровождал дальше весь остаток пути.

К моему удивлению, мои расчеты на помпезную встречу нас большим воинским отрядом не оправдались. Я насчитал всего около двадцати солдат на все и про все. Шестеро из них охраняли собственно посадочную площадку, остальные, прибывшие сюда из лагеря за крепостной стеной по ту сторону горы, занимались рутинной работой. Столь малый состав встречающих, казалось бы, говорил о том, что действия Муртага и его людей расцениваются как героические и им оказывается полное доверие. И все это для того, чтобы усыпить их бдительность и снять чувство настороженности. Но мы прекрасно знали, что произойдет после того, как Муртаг сдаст нас на руки присутствующего здесь офицера: Муртаг будет отделен от своих людей и с этого момента все, кто пришел с ним, станут пленниками.

Это избавит солдат от лишней крови, которая обязательно прольется, если они открыто арестуют его. А так все будет тихо и спокойно. Это доказывало, что даже для Девяти потери последних дней стали весьма ощутимыми, раз они. пустилсь на такие тонкости.

Мы были готовы встретить огнем настоящую армию, рассчитывая прорвать линию их обороны и захватить самолет.

И вот вдруг они сами чертовски облегчили нашу задачу.

Вертолет приземлился одновременно с остановкой наших джипов. Появился офицер и направился к Муртагу, чтобы приветствовать его. Муртаг вылез из джипа и хладнокровно застрелил офицера, послав пулю точно в сердце.

В последующей перестрелке мы потеряли убитыми всего двух человек и один был ранен. Большая часть наших противников полегла на месте, не успев притронуться к оружию.

В нашем распоряжении оказалось два вертолета. Я вел первый, Муртаг второй. Мы взлетели, проверив наличие горючего в баках и сразу после того, как все люди устроились в машинах. Перевалив через горы, мы полетели над бескрайним зеленым морем джунглей, приминая верхушки деревьев воздушными струями от пропеллеров наших машин, и вскоре приземлились еще на одной тайной взлетной полосе, расположившейся в самом центре леса Итури. На дальнем конце полосы ждал взлета самолет с четырьмя реактивными двигателями. Чуть в стороне стояли два вертолета. Сражение было коротким, но яростным. Четверо уцелевших предпочли спастись в лесу, чем сдаться. Никто их не преследовал.

Наши люди сразу занялись минированием аэродрома. Муртаг занялся проверкой приборов и подготовкой самолета к полету, а я постарался установить радиоконтакт с моими людьми. Честно говоря, я не очень рассчитывал на удачу, так как Муртаг сказал мне, что моя база близ Дакара была обнаружена и стерта с лица земли. Однако эта радиостанция была весьма подвижная — и до такой степени, что я лучше не буду о ней ничего рассказывать, так как хочу ее использовать и в дальнейшем. И они ответили мне.

Допрашивая меня в свое время, Муртаг забыл спросить меня, используем ли мы лишь один код или несколько. Он узнал от меня ключевое слово (пароль), применимый именно к этому дню, дню допроса. Когда же Девять использовали его на следующий день для своей передачи, пароль и код были уже другими. Результат: мои люди выдали им ложную информацию и срочно поменяли расположение.

Была среда. Я использовал код, предназначенный для этого дня недели, подвел итог ситуации, в которой находился, и зачитал список вещей, которые мне понадобятся к моменту моего прибытия. Потом спросил новости о Клио и Калибане.

Клио не подавала никаких признаков жизни. Зато они получили ответ на мое послание Доку, которое я отправил несколькими днями раньше.

Послание было получено, когда он находился на пути к местечку Уилтшир, на юге Англии. Конечной целью его был Стоунхендж, античное поселение, расположенное милях в семи с половиной к северу от Солсбери. Я должен присоединиться к нему как можно быстрее, если только развитие ситуации в Африке не будет требовать моего обязательного присутствия здесь. Док шел по следу Ивалдира, и дело продвигалось как нельзя лучше.

Послание было датировано вчерашним числом. Если уж этот маньяк независимости от кого-либо просил у меня помощи, значит, он действительно оказался в весьма затруднительном положении.

Я велел передать ему мой ответ, который наверняка придет слишком поздно, если он вообще когда-либо получит его.

Закончив передачу, я приказал солдатам Муртага занять места на борту самолета. Тут меня перехватил Дик. Рычание его голоса перекрывало шум заработавших моторов самолета.

— Вы действительно не можете взять меня с собой? Ведь я мог бы быть очень полезен вам. Вряд ли вы знаете много людей, таких же сильных, как я.

Я отрицательно покачал головой и принялся кричать во весь голос:

— Сожалею. Нет, действительно, я очень сожалею, но ты нам будешь гораздо полезнее, оставаясь здесь. Придет день, и ты сможешь оказать нам большую поддержку. Пойми, нам нельзя брать тебя с собой. Ты слишком видная фигура и сразу привлечешь к себе излишнее внимание, я уже говорил тебе. А это поставит под угрозу всю операцию. Одного твоего присутствия будет достаточно, чтобы убить всех нас.

— Тогда проваливайте ко всем чертям! — проревел он, и его горловой мешок угрожающе раздулся, что, как было мне хорошо известно, являлось у антропоидов признаком сильнейшего возбуждения и слепой ярости. В таком состоянии они были готовы на все.

Самое правильное в такой ситуации было бы пристрелить его на месте. Никто бы не взялся предсказать, на что он может решиться, чтобы отомстить, а мы не могли позволить себе ни малейшего риска. Но это — если рассуждать логически. Меня же, по-видимому, мало заботила логика, так как я не хотел убивать его без явной провокации с его стороны. Я даже посоветовал ему поскорее убраться со взлетной полосы, когда мы взлетим, чтобы не попасть под взрывы мин.

После этого я влез на борт и захлопнул за собой дверь.

Взлетев, самолет развернулся и вновь прошел над аэродромом.

Я нажал кнопку дистанционного устройства, и взлетная полоса, вертолеты и палатки скрылись под черными букетами взрывов.

Думаю, узнав эту новость, Девять разъярятся еще больше, если к тому времени они еще не достигнут предела в своих эмоциях. Никогда еще за все время их существования им не грозила такая опасность. Никто не осмеливался оскорбить их или сделать — ногой — длинный — нос, да простится мне подобное выражение (неологизм, заимствованный мной из языка Племени). Я очень надеялся, что артерии древней Аи-не-ны вздуются, словно кишки, наполненные водородом, что приведет ее к смерти от сердечного приступа.