Затем он отправился к курайшитам и гатафанитам и предостерегал их доверяться евреям-кораидитам, обвиняя их в намерении взять от них заложников и передать их в руки Магомета.

Раздор, так искусно посеянный между союзниками, вскоре возымел надлежащее действие. Абу Софиан в пятницу вечером дал знать евреям, чтоб они на следующий день были готовы к общей атаке. Евреи отвечали, что следующий день есть день субботний, когда им нельзя принимать участия в битве; в то же время они отказались помогать им в военных действиях, пока их союзники не дадут им заложников в доказательство того, что до конца они будут действовать заодно.

Курайшиты и гатафаниты были теперь убеждены в измене кораидитов и не решались на предложенную атаку, опасаясь, чтоб те не напали на них сзади. Пока они бездействовали в своем лагере, налетела холодная буря со стороны пустыни, с сильным дождем и страшными порывами ветра. Их палатки были снесены, сторожевые огни потушены, и среди этого переполоха вдруг пронесся слух, что буря эта явилась по волшебству Магомета, который со своим войском идет против них. На всех напал панический страх, и произошло всеобщее смятение. Абу Софиан, видя, что все усилия водворить порядок тщетны, сел с отчаяния на своего верблюда и подал знак к отступлению. Союзники поспешили удалиться с этого поля ужаса и беспорядка, причем курайшиты направились к Мекке, а остальные – к себе в пустыню.

Абу Софиан, полный ярости и огорчения, написал Магомету письмо, обвиняя его в том, что он трусливо прятался за рвом, – вещь, неслыханная в арабских военных действиях, – и грозя отомстить ему со временем, когда они встретятся в открытом поле, как в Ухудской битве. Магомет отвечал ему вызовом, предсказывая, что близок день, когда он вдребезги разобьет курайшитских идолов.

По удалении врагов Магомет решил ответить кораидитам, которые, запершись в своих укреплениях, противостояли осаде в течение нескольких дней; наконец, вынужденные голодом, они решились обратиться к посредничеству их давнишних друзей и покровителей – ауситов. Последние просили пророка даровать евреям те же условия, какие он некогда поставил кайнокам по просьбе хазрадита Абдаллаха. Магомет подумал с минуту и предложил предоставить их участь решению Саада ибн Моада, главы ауситов. Кораидиты, зная, что он некогда был их другом, радостно согласились. В силу этого они сдались в количестве семисот человек и, закованные в цепи, отведены были в Медину. К несчастью для них, Саад считал их изменнический союз с неприятелем за причину недавнего поражения. Он все еще страдал от раны, полученной в битве при Моате, и в минуты особенно сильных болей и гнева он постоянно молил о том, чтоб при своей жизни успеть отомстить кораидитам. Таково было его настроение, когда ему предложено было решить их участь.

Саад был человек толстый, полнокровный; его с трудом посадили на осла, подложили под него кожаную подушку и поддерживали все время на седле, пока он не доехал до места. Прежде чем войти в судилище, он от всех присутствующих потребовал клятвы в том, что они подчинятся его решению. Евреи радостно согласились в ожидании благоприятных результатов. Но едва ввели его в суд, как он, протянув руку, присудил, чтоб мужчины были казнены, их жены и дети отданы в рабство, а их имущество распределено между победителями.

Несчастные евреи были поражены ужасом; но решение это было окончательное. Их отвели на площадь, прозванную с тех пор «рынком кораидитов», где вырыты были громадные могилы, куда их заставили спуститься, и там, одного за другим, казнили, причем не сделали исключения и для князя их, Хоай ибн Ахтаба. Так вполне исполнилось желание Саада ибн Моада отомстить кораидитам: он присутствовал при казни людей, осужденных им; но возбуждение его было так сильно, что рана открылась, и он умер вскоре после того.

В укреплении Кораида было найдено значительное количество пик, копий, шлемов и другого вооружения, а на полях паслось громадное количество овец, лошадей и верблюдов. При дележе принято было за правило, чтоб каждый пеший воин получал один жребий, а каждый конный – три: два для своего коня и один для себя. Пятая часть всей добычи была предварительно отделена пророку.

Драгоценнее всего в этой добыче была, в глазах Магомета, Рехана, дочь Симеона, богатого и могущественного еврея, и самая красивая женщина во всем племени. Он взял ее себе и, обратив в свою веру, женился на ней.

Но неравнодушный к прелестям еврейских женщин Магомет становился все более неумолим в своей ненависти к евреям, нимало не доверяя их договорам и подозревая их в самых коварных замыслах на его жизнь. Мусульманские писатели приписывают чарам еврейских колдунов продолжительную и мучительную болезнь, от которой Магомет страдал в это время; болезнь эта не поддавалась никаким лекарствам. Они описывают даже, какими чарами этот недуг был вызван. По их словам, еврейский колдун, живший в горах, проделал их при помощи своих дочерей, тоже опытных в этом дьявольском искусстве. Они приготовили маленькую восковую фигурку Магомета, обвили ее его волосами и воткнули в нее одиннадцать иголок. Затем они сделали одиннадцать узлов на тетиве, дуя на каждый узел; обмотали тетивой фигуру Магомета и бросили все в колодец. Под влиянием этих могущественных чар Магомет стал сохнуть, пока его друг, ангел Гавриил, не открыл ему в видении эту тайну. Проснувшись, он послал Али к колодцу, где восковая фигурка и была найдена. Когда ее принесли к Магомету, он, по словам той же легенды, произнес над ней две последние главы Корана, сообщенные ему в недавнем видении. Главы эти состоят из одиннадцати стихов:

«Во имя милосердного Бога! Я полечу искать убежища у Господа, создавшего свет дня,

Дабы Он спас меня от опасности, грозящей мне от существ и предметов, созданных Им;

От опасности мрачной ночи и луны во время затмения;

От опасности со стороны колдунов, завязывающих узлы и дующих на них;

От опасности завистников, замышляющих смертоносное зло.

Я буду искать убежища у Аллаха, Владыки людей,

У Аллаха, царя людей,

У Аллаха, Бога людей,

Дабы Он освободил меня от злого духа, исчезающего при упоминании святого имени Аллаха;

От злого духа, влагающего злые помыслы в сердца сынов человеческих;

И от злых гениев и людей, занимающихся волшебством».

По мере того, как он читал эти стихи, один узел тетивы за другим распускался, одна игла за другой выпадала, и здоровье возвращалось к Магомету. Под конец одиннадцатого стиха он встал здоровый и сильный, подобно человеку, приобретшему свободу, после того как с него спали опутывавшие его веревки.

Две заключительные главы Корана, в которых находятся эти стихи, называются амулетами, и суеверные мусульмане признают, что они действительны против заговоров и волшебных чар.

Поведение Магомета в деле, которое рассказано в этой главе, признается двусмысленным, не свойственным человеку сильному, обладающему военной решимостью и истинным величием духа; и в подтверждение этих обвинений приводятся следующие обстоятельства. Когда извне ему грозила сила и измена среди своих, он стремился подкупить часть союзных неприятелей к отдельному миру, но тут его хитрая политика некоторым образом разбивалась о негодование Саад ибн Моада, но вслед за тем он прибегает к средству, еще более вероломному и хитрому, с помощью которого он поселяет раздор среди своих врагов. Но больше всего вызывает негодование его отношение к евреям. Жестоким издевательством было то, что он передал просьбы кораидитов о помиловании на решение человека, который стоял за их истребление, что пророку было хорошо известно, а избиение этих несчастных на рынке Медины признается одною из самых мрачных страниц в его истории. Действительно, его поведение по отношению к евреям, с тех пор как власть попала в его руки, составляет исключение из общего характера его отношений, отличавшихся человечностью и прощением. Может быть, он особенно был восстановлен против них, имея явные доказательства их измены и смертельной злобы, но тем не менее в этом, как и в других частях его политики этого времени, ясно сказывается примесь дурных человеческих сторон, унижавших иногда его дух с того момента, как он стал апостолом меча.