Двор и лестницы заполонил народ, люди пили и болтали в предвкушении грандиозного праздника. К молодоженам подошла сама царица, и Катя присела в глубоком реверансе.

Но Екатерина Алексеевна тронула ее за плечо, заставляя подняться.

– Встаньте, моя милая! А вы, князь, еще раз повторяю, выбрали себе в жены редкую красавицу. Достойный цветок при моем дворе. Вы лишили меня возможности иметь прелестную фрейлину!

Григорий самодовольно улыбнулся и ответил:

– В вашей свите и так самые красивые женщины. Но им никогда не затмить вас, ваше Величество!

– Ох, льстец Григорий Петрович! Ну и льстец!

Екатерина Алексеевна пригрозила ему пальцем и удалилась в сопровождении своих приспешниц.

Музыканты заиграли полонез и по правилам жених с невестой закружились в своем первом танце по просторной зале, освещенной тысячами свечей. Слуги разносили закуски и выпивку на золоченых подносах. Ничто не предвещало беды – после полонеза планировался роскошный обед. Столы уже ломились от обилия яств и напитков. Вечер продолжит грандиозный бал.

Никто не заметил, как слуга пролил водку на стол у окна, и бутыль покатилась по скатерти, расплескивая содержимое на пол. Испуганный холоп побежал за тряпкой и ведром с водой. В этот момент один из пьяных гостей опрокинул канделябр с зажженными свечами прямо на залитую водкой скатерть. Пламя вспыхнуло неожиданно, тоненькой змейкой побежало по столу, скатерть вспыхнула, и огненные языки принялись поглощать все на своем пути. Уже через минуту они перекинулись на бархатные портьеры и взвились к потолку. Раздался пронзительный крик – у кого-то из женщин загорелось платье. Люди в панике вскочили из-за столов, опрокидывая содержимое фужеров, а огонь, словно голодный зверь, тут же слизывал пролитую жидкость и мигом перекинулся на соседние столы. Все бросились к главному входу, пламя заскользило по полу вслед за ними. Музыка тут же стихла и зала наполнилась криками. Дым клубился и быстро заполнял помещение, гости толкали и давили друг друга.

Сергей с друзьями и другими мужчинами разбивали окна стульями и помогали людям быстрее выбраться наружу из огненного ада. Кто-то таскал ведра с водой и песком, в надежде унять разбушевавшийся огонь… Но все было тщетно – языки пламени охватили уже половину здания, отвоевывая у людей сантиметр за сантиметром, заставляя отступать все дальше. Вдобавок ко всему рухнула огромная люстра, придавив своим весом несколько человек, а за ней с грохотом обвалилась деревянная балка с потолка.

Братьям Соколовым удалось переправить большую часть гостей наружу через разбитые окна. Теперь они подбирали раненых и передавали в руки мужчин, стоящих под окнами во дворе. Сергей пробирался сквозь завесу дыма в поисках пострадавших и тут заметил женскую фигуру, прижавшуюся к колонне неподалеку от него, услышал крики о помощи. Мужчина подбежал к ней и узнал молодую княжну. Татьяна Завадская тут же бросилась ему на шею и бессильно обвисла в его руках. Он подхватил девушку на руки и понес к выходу из полыхающего здания…

Катя сидела в карете, куда принес ее муж – они в числе первых выбрались из дома сразу же, как только начался пожар. Григорий тут же оставил княгиню и побежал помогать остальным людям. Пока не прибыли пожарные с насосами и бочками с водой, нужно было воевать с огнем своими силами.

Рядом с Катей сидела юная Печерникова с братом. Девушка заливалась слезами, а Антон пытался ее утешить, хоть и трясся сам как осиновый лист, чем вызвал у Кати волну презрения. Она с трудом сдержалась, чтобы не сказать юноше, что считает его трусом – вместо того, чтобы прятаться здесь, в карете, он мог бы помочь, таская ведра с водой.

Анастасия прятала лицо у него на груди, платье висело на ней жалкими обгоревшими лохмотьями, она громко причитала о том, что «напрасно приехала на эту свадьбу».

Катя повернула голову и посмотрела на горящий дом, на весь ад, который там царил. Все бегали, кричали, выносили раненых и мертвецов. И девушке стало страшно: а вдруг и с ее любимым случилось что-то ужасное. Вдруг он лежит раненый и зовет на помощь, а она сидит здесь, сложа руки.

Княгиня решительно встала и вылезла из кареты. Ну, уж нет! Она не будет ждать неизвестно чего, она найдет лейтенанта сама! Может быть, ее навыки в медицине пригодятся ей – нужно помочь раненым, оказать первую помощь. Катя решительно направилась к полыхающему и утопающему в черном дыму зданию. Люди сновали туда-сюда, бегали солдаты, давая распоряжения, девушка ускорила шаг, но тут ей преградили дорогу.

– Дальше вам нельзя, немедленно вернитесь в карету, сударыня!

Катя посмотрела на измазанного в саже мужчину в обгоревшем нарядном камзоле, покрытом копотью, и подумала, что где-то уже видела его. Что он кого- то смутно ей напоминает… Да ведь это – Глеб Сергеевич Соколов, брат Сергея! Девушка так обрадовалась встрече, что даже улыбнулась.

– Сударь, Господи, какое счастье, что это вы! Вы узнали меня?

– Да, конечно я вас узнал, Екатерина Павловна. Немедленно вернитесь в безопасное место! – Мужчина серьезно посмотрел на нее и жестом показал в сторону карет и экипажей.

– Глеб Сергеевич, умоляю, скажите мне – где он? И я уйду. С ним все в порядке? Он жив?!

Девушка вцепилась в рукав его камзола и с отчаяньем в глазах заглядывала в лицо майора.

– Конечно же, ваш муж жив, сударыня! Он просто ранен, порезался битым стеклом, немного обгорела одежда… Его унесли. Возможно, даже, уже везут в поместье на озере.

Он попытался освободиться от ее цепких пальцев. Но она впилась в его руку еще сильнее.

– Нет, это мне не важно! Где ваш брат? Что с ним? Он цел?!

Глеб в недоумении посмотрел на девушку.

– Конечно, цел. Вон он, видите? Спасает раненых.

И граф показал пальцем на лейтенанта, несущего на руках девушку в алом платье, которая обхватила его шею обеими руками и прижалась к его груди. Катя разжала пальцы – офицер бережно нес Татьяну Завадскую, прильнувшую к нему всем телом.

– Да, вижу... – пробормотала Катя побелевшими губами. – Спасибо.

Она медленно пошла обратно к карете, а старший Соколов проводил ее сиротливую фигурку долгим взглядом, полным недоумения.

Княгиня вернулась в свою карету, и Настя Печерникова тут же накинулась на нее.

– Где вы ходите? Мы изволновались все! Приходил слуга от вашего мужа, нас попросили отвезти вас в дом у озера. Григорий Петрович ранен, его уже увезли в вашей карете. Брат хотел пойти вас искать.

– Отчего же не пошел? – ехидно спросила Катя и откинулась на мягкое сиденье.

Антон избегал ее взгляда и ничего не ответил.

– Вот она я, поехали. Теперь-то чего ждем?

Только сейчас девушка почувствовала, как сильно она устала, но больше всего одолевали думы об офицере и княжне Завадской… Что ж, эта особа одержала верх. Она могла себе позволить то, о чем Катя и не мечтала теперь – оказаться в объятиях Соколова. Татьяна молода, свободна, а она теперь – чужая жена, презренная лгунья и обманщица… Девушка проглотила слезы. Скорее домой, к Марте! Там она будет плакать, сколько ей захочется, спрячет лицо на мягкой груди кормилицы и даст волю слезам. Одно хорошо – эта проклятая свадьба наконец-то закончилась.

Показались повозки с пожарниками, вслед за ними кони тянули бочки с водой, паровые и ручные насосы, свернутые пожарные рукава и прочее снаряжение. Но огонь уже так разбушевался, что вряд ли удастся спасти роскошное поместье, разве что просто усмирить пламя и потушить его, оставив тлеть и дымиться руины именья ее мужа. Но Катя не сожалела о том, что этот дом сгорел. Для нее он был тюрьмой все эти несколько недель. Теперь она вернется к Марте и Савелию.

Сергей чувствовал, что он совершенно выбился из сил, сильный кашель душил его, а дым разъедал глаза и обжигал легкие. Он чувствовал, как пощипывает кожу, и ноют едва зажившие раны. Но в доме все еще могли быть люди, он слышал их стоны из густой пелены дыма. Под обломками потолочной балки точно оставался еще кто-то – Сергей видел носок сапога. На помощь пришел брат, и они с трудом разгребли горячие куски дерева, показались ноги в черных кожаных сапогах. Мужчина был зажат огромным куском рухнувшей люстры и явно был без сознания, но живой – Сергей тронул его руку, чтобы убедиться в наличии пульса. От огня его спасли именно обломки, но он, скорее всего, успел надышаться дымом и гарью. Глеб склонился над ним и повернул на спину. То был отец жениха – Петр Николаевич Потоцкий.