- Мисс, постойте.

Она обернулась, внимательно посмотрев на меня. От ее взгляда я вздрогнул, прежде мне не доводилось видеть такой необычный цвет.

- Мисс, я, кажется, заблудился, Вы подскажете мне дорогу?

Она подошла, голос у нее оказался звонким как серебряный колокольчик и очень приятным.

- Конечно, что Вы ищете?

- Швейную мастерскую, находящуюся недалеко от пансиона мадам Жижинды. Если Вы не знаете, где мастерская, может, подскажете, где пансион?

На мгновение мне показалось, что я уловил во взгляде ее кроваво-красных глаз волнение. Но ее обворожительная улыбка, заставила меня временно забыть обо всем.

- Я знаю, где находится мастерская, как раз иду туда. Вы захотели заказать себе новый костюм?

Она игриво пробежала взглядом по голой коже, которую не застегивавшийся пиджак прикрыть не мог. Против обыкновения, мне не захотелось немедленно прикрыться, я лишь поражался тому, каким красивым сделалось ее лицо от этой улыбки. Я улыбался в ответ, не умея сдержаться, и надеялся лишь на то, что не выгляжу безнадежным дураком.

- Нет, - я выдвинул руку с букетом вперед, - лишь хочу доставить цветы прекрасной даме, работающей там. «Не будь это так необходимо, я бы подарил их Вам», - добавил я в мыслях.

Она опустила голову, посмотрев немного исподлобья, отчего улыбка стала казаться озорной.

- И как же зовут ту прекрасную даму?

- А как зовут Вас?

- Азалия Долгоцветная.

Сердце пропустили пару ударов. Заплетающимся языком я только и смог, что произнести:

- Эти цветы Вам, мисс.

Я протянул ей букет и записку, внимательно следя за ее нежным лицом. Ее красивые глаза вызывали едва уловимое ощущение страха, которое не отвращало, а лишь будоражило кровь, привлекая к обладательнице все сильнее. Пока она взглядом перебегала по строчкам, я заметил, как ее зрачки сузились до булавочных головок, а потом расширились, став еще больше, чем были до этого. По фарфоровым щекам покатились слезы.

- Возьми меня за руку и тени не увидят тебя, - даже ее голос дрожал безупречно.

Я протянул девушке руку, и она коснулась ее своей прохладной ладонью. Вскоре мы уже петляли между домами, быстро дойдя до нужной булочной. Наказав ждать ее там, Азалия быстро ушла, напоследок счастливо просияв глазами.

Я смотрел ей вслед, пока тонкая изящная фигура не скрылась из виду. Моя душа трепетала от волнения. Присутствие этой девушки в моей жизни впервые заставило кровь закипеть. Я чувствовал себя, как больной в лихорадке, но это ощущение доставляло неожиданное удовольствие. «Почему же тогда оракул сказала, что моей судьбой станет Арьянэт?» Я улыбнулся, вспоминая неизвестный мне прежде цвет глаз и фарфоровую белизну ее кожи. Каждая минута вдали от нее тянулась невероятно долго. Мое тело подрагивало от возбуждения, что как-то успокоиться, я решил заняться делом, которое мне поручила Арьянэт.

За прилавком стояла дородная молодая девушка, чей передник был выпачкан мукой. По здравому рассуждению, ее круглое лицо, усыпанное веснушками, и широко расставленные бледно-голубые глаза составляли самую простую композицию, лишенную какой бы то ни было привлекательности. Но поднимавшееся в моей душе чувство, которое было сравнимо разве что с азартом, делало даже светлый деревянный прилавок полным манящих тайн и возможностей. Прежде чем заговорить, я облизал пересохшие губы.

- Здравствуйте, мисс, - это прозвучало так, будто я пушка, которая стреляет словами.

- Добрый день, мсье, - девушка оробела.

- Мне сказали, - еще два пушечных выстрела, мне самому смущали слух, потому пришлось применить волевое усилие, чтобы говорить медленнее. Глубокий вдох помог мне в этом начинании. – Мне сказали, - теперь получалось говорить так, будто я кот, который решил завести с пойманной мышью светскую беседу, – что у вас пекут лучший во всем городе хлеб, - я улыбнулся, отчего девушка зарделась, как маков цвет.

- Так говорят, мсье, - она вдруг обнаружила на своем переднике какое-то особенно интересное пятно и принялась его разглядывать.

- И дорожный хлеб у вас тоже есть? – беседа помогала отвлечься, отчего я, наконец, заговорил как обычно.

Судя по всему, я затронул любимую ее тему, потому что девушка подняла голову и, глядя куда-то в сторону, заговорила, переполняемая энтузиазмом.

- Да, уважаемый мсье Мист, владеющий этой пекарней постоянно совершенствует рецепт, добиваясь более долгого сохранения свежести и меньших размеров. Сейчас у нас есть хлеб, сохраняющий свои свойства в течение полугода. Одной такой булки взрослому человеку хватает на двадцать дней! При этом она умещается в ладонь.

Звучало заманчиво, даже лучше, чем описывал Хокен.

- И сколько же стоит этот замечательный во всех отношениях хлеб?

- Один золотой дракон за булку.

Я практически ничего не знал о том, что можно купить на эти деньги. Поэтому с легким сердцем развязал выданный мне кошель и отсчитал четыре монеты. Взяв хлеб, я в ожидании стал расхаживать по заведению. Девушка некоторое время молча разглядывала меня, после чего робко спросила.

- Может быть, мсье, желает присесть и отведать чаю?

Я настолько был поглощен мыслями о предстоящей встрече с прекрасной Азалией, что до меня не сразу дошел смысл ее слов.

- Вы что-то сказали, мисс?

Она густо покраснела и, глядя куда-то себе под ноги, еще тише повторила:

- Может быть, Вы желаете присесть и отведать чаю?

- Благодарю Вас за предложение, мисс. Но, боюсь, что не смогу в данный момент насладиться вкусом чая или какого-то другого напитка.

Я продолжил мерить шагами булочную и, чтобы хоть как-то отвлечься, стал их считать. Помещение оказалось четырех шагов в поперечнике, и мне хватило пройти его еще десять раз, чтобы решить, что произошло что-то неладное. Я вновь обратился к девушке за прилавком:

- Я отлучусь ненадолго, может прийти дама, которая меня сюда привела и… В общем не могли бы вы отдать ей купленный мною хлеб и вот это, - я достал из кармана пиджака кошель и протянул ей.

Она заволновалась, но кивнула, и я бегом выскочил на улицу. День постепенно растворялся в сумерках, и людей на улице совсем не стало, но я все-таки зашел за угол, чтобы не привлечь ненужного внимания. Я достал из другого кармана записку и выложил ее на булыжную мостовую, стараясь касаться ее только кончиками пальцев, хотя и без того запачкал ее своим запахом уже донельзя. Представление образа, привычное умственное усилие и вот я уже стою на четырех лапах, весь обросший шерстью.

Обнюхав пергамент, я с легкостью вычленил запах Азалии. Он был таким же тонким и приятным, как и ее голос, но при этом навязчивым и будто сам лез в ноздри. Собачья сущность рвалась вперед, но прежде я заставил ее съесть записку, на тот случай, если кому-то написанное в ней могло о чем-то сказать. Пес с неудовольствием подчинился, и как только он это сделал, я отступил в тень, дав зверю волю. Я сразу почувствовал, что скоро будет дождь. Вокруг царило множество запахов прошедших в этом месте за день людей. К ним примешивались запах хлеба и камня, едва уловимые запахи еды и экскрементов, но нужный вел меня, словно ухватив за нос.

В одном из переулков я собирался свернуть направо, но ветер легонько дохнул на меня с другой стороны, заставив ненадолго отвлечься. Однако этого времени хватило на то, чтобы опомниться. В тупике стояло четыре человека, трое мужчин и одна женщина. От пришедшего с той стороны запаха, моя человеческая сущность подняла голову. К Азалии приближались трое незнакомцев с дурными намерениями.

- Ну что, попалась птичка в клетку?

- Что за…?

Я с рычанием бросился на того, кто стоял ко мне ближе остальных и почувствовал вкус крови, вырвав ему кусок мяса на ноге вместе со штаниной. Пока этот противник катался по земле, скуля от боли, другой попытался сбежать. Я прыгнул ему на спину и прокусил горло, крепко сжав зубы на тонкой коже и пальцах, что пытались ее защитить. Его крик эхом отразился от узких стен тупика и был еще слышен тогда, когда его обладателя уже покинула жизнь.