Третий оказался умнее двух других. Он достал нож и, угрожая им девушке, стал подталкивать ее вперед, как живой щит. Я быстрой тенью скользнул у нее между ног и вцепился зубами в его мужское естество. Контроля было достаточно, чтобы понять – он итак умрет от кровопотери, но этот негодяй посмел напасть на женщину, воспользовавшись ее беззащитностью, а потом и прикрываться ею.

Я навис над ним, скаля зубы и тихо глухо рыча. Он держался за свою промежность, слезы катились по его щекам, но он боялся вымолвить хоть слово. Когда я клацнул зубами у него перед лицом, он обгадился. Внимательно рассмотрев каждую черточку его мерзкой физиономии, я решил, что не стану дарить ему быструю смерть и, отвернувшись, отошел. Азалию я нашел совсем рядом, она плакала, съехав по стенке и сидя на холодном камне в своих тонких юбках. Я хотел было обратиться и успокоить ее, как всегда успокаивал Арьянэт, но не смог. С синей девой делать это было просто, как дышать, но трепет, внушаемой мне этой прекрасной дамой, вызывал смущение лишь при одной мысли о подобном порыве.

Я позволил себе только уткнуться мокрым носом в ее щеку, понадеявшись, что вид большого черного пса, который только что убил троих человек, ее не отпугнет. Она замолчала и, убрав руки от лица, внимательно на меня посмотрела. Несколько мгновений мы смотрели друг друга в глаза, после чего она улыбнулась и стала чесать меня за ушами. Я, чтобы ее развеселить (ну и самую малость для собственного удовольствия) упал на спину, подставив животик. Она почесала меня и погладила, но потом встала, отряхнулась и прошептала:

- Прости, песик, но меня ждут.

Стоило ей отвернуться, я вернулся в человеческую форму и сел на корточки, прикрываясь рукой.

- Мисс, постойте.

Она испуганно обернулась, но, рассмотрев в каком виде я нахожусь, успокоилась и зарделась. Румянец великолепно оттенял цвет ее глаз.

- Я оставил кошелек и хлеб в булочной, не могли бы вы их забрать? Я буду ждать Вас у входа.

Сказав это, я сразу же обернулся белым жеребцом, чтобы более не смущать даму моего сердца своим видом. Она вновь улыбнулась, глядя немного исподлобья, и двинулась вперед. Когда она покинула булочную с хлебом, кошельком и, к моему удивлению, охапкой одежды, я присел, чтобы ей было удобнее вскарабкаться, и медленно двинулся по улицам, позволяя своей наезднице править.

Когда мы добрались до стоянки, окончательно стемнело. Но Арьянэт выскочила нам на встречу, было видно, что все это время она не находила себе места. Я вновь присел, позволяя Азалии спешиться с поклажей, и отойдя в сторонку, вернул себе форму, пользуясь прикрытием темноты. Ведь, как я выяснил (прекрасная дева сама прошептала мне это на ухо), подруга Арьянэт не умела видеть в темноте. Я, на всякий случай, обойдя ее сзади, аккуратно забрал сверток с одеждой у нее из рук и отошел, чтобы одеться.

АРЬЯНЭТ

Я не находила себе места, потому что Джек задерживался. Они уже должны были приехать, но, сколько я не смотрела вдаль, они все не появлялись. Хокен пытался меня приободрить, и, возможно, это у него получилось бы, забудь я про его эгоистичную выходку с татуировкой. От его лица, украшенного синяком и имевшего каждый раз виноватое выражение, меня начинало трясти. Поэтому ожидание пришлось провести в напряженном молчании.

Когда глаза уже стали слипаться от усталости, я начала держать их пальцами, но продолжала упрямо смотреть вдаль, откуда должны были появиться друзья. И, когда я уже была готова поехать за ними сама, на горизонте объявился всадник. Меня смутило то, что он был один, но вскоре я смогла разглядеть подругу, и белоснежного скакуна на котором она ехала, хотя тот, на котором отбыл оборотень, был черным. С души свалился гигантский камень и с грохотом укатился куда-то вниз.

Стоило ей спешиться, я накинулась на нее с объятиями.

- Лисса!

- Янэт!

Мы долго стояли, обнимая друг друга и поливая распущенные волосы слезами. Прошло много времени, пока Джек не позвал нас.

- Дамы, вы, наверное, голодны, мы с Хокеном приготовили ужин.

Мы засмеялись и, держась за руки, пошли к весело потрескивавшему костру. Мужчины расчистили небольшую площадку и положили пару бревен, на которых можно было удобно сесть, вытянув ноги к огню. Холод меня не волновал, но от тепла исходило ощущение уюта, которое в нынешних обстоятельствах окрашивало все в добрые тона.

Мужчины поймали и поджарили несколько кроликов, по одному на человека, и даже заварили травяной чай в дорожном котелке. При свете подруга заметила мой новый цвет кожи, для меня ставший уже привычным, и удивленно посмотрела мне в глаза, отчего замерла пораженная. Отведя взгляд, я пояснила:

- Как оказалось, Лисса, я всегда была такой, только скрывалась под маской. Вот этот негодяй, - я указала на Хокена, - который был моим женихом, помог мне от нее избавиться, заодно пометив как свою собственность. Этим он разгневал меня и, непонятно откуда взявшаяся у меня сила, забрала у него эти чудные глазки, - я указала на плясавшие в моих глазах синие язычки пламени.

- О-о-о, - только и смогла вымолвить она и присела на бревно.

Мы приступили к трапезе, мясо оказалось натертым какой-то душистой травой и солью, отчего у него появился замечательный привкус. Я жадно вгрызлась в еду зубами, слизывая сочный жир, капавший с пальцев. подруга была куда более аккуратной. Когда первый голод был утолен, завязалась беседа, и подруга первым делом попросила не звать ее Мелисандрой и производными этого имени.

- Я теперь Азалия, теперь у меня новая жизнь.

Я коротко рассказала о произошедших со мной с момента нашей разлуки событиях, а Лисса (мне было трудно отучиться называть ее так) рассказала о том, что случилось с ней.

- Как мы и рассчитывали, когда сопровождавшие нас гвардейцы заметили твой побег, они кинулись в погоню. Точнее один погнался, а тот, что был в испуганной маске, сначала стал искать своего коня, будто не догадался сразу, на каком ты ускакала. Лекарь вылез, чтобы посмотреть, что произошло. И в тот момент пока молодой гвардеец пытался отвязать коня из упряжки, а лекарь и еле живой от старости извозчик во весь голос обсуждали твой побег, я выскользнула и скрылась в лесу пешком. Думается мне, меня еще долго не хватились, - она достала из маленькой сумки кружку. – Как бы мне чаю налить?

Джек вскочил и, обмотав, руки домотканой рубашкой, налил ей чай, не расплескав ни капли. Оборотень выглядел перевозбужденным, и его слегка потряхивало, отчего я стала переживать, не подхватил ли он какую-нибудь болезнь. Отхлебнув, подруга посмотрела на нас:

- Что, кружек нет?

- Да, пока мы вас ждали, пили чай прямо из котелка, дождавшись пока отвар остынет.

Она, улыбнувшись, протянула кружку мне. Я отпила немного, наслаждаясь приятным чувством, с которым горячее питье проникало внутрь, согревая. Я так увлеклась, что опустошила кружку полностью. Поддавшись внезапному порыву, я взяла горячий котелок голой рукой. Он должен был быть обжигающим, но я вновь почувствовала лишь приятное тепло. Когда я протянула наполненную кружку Джеку, он посмотрел на мою руку, перевел взгляд на лицо, потом снова на руку. Его лицо, с каждым днем обраставшее все сильнее, выглядело крайне удивленным. Я воззрилась на ладонь, ожидая там увидеть как минимум отросший палец, но оказалось, что кожа в месте, где она соприкасалась с котелком, приняла цвет остывающих углей. Длинные смуглые пальцы переплелись с моими.

- Горячо? – спросила я оборотня.

- Нет, просто теплее, чем обычно.

Новообретенная кожа не переставала удивлять, и я с любопытством подумала о том, какие способности еще могу в себе открыть. Мы с подругой могли бы проболтать всю ночь до самого рассвета, но этого не случилось по нескольким причинам. Во-первых, оборотень никак не желал вливаться в беседу, бросая странные взгляды на Мелисандру, а она, в свою очередь, чувствовала себя скованно в присутствии бывшего Главного гончего. И я не могла ее за это винить, ведь ей все это время приходилось жить в страхе, что он отыщет ее и отошлет жениху. Во-вторых, Джек рассказал, что успел натворить в столице, прежде чем уехать.