- Есть свежие следы?

- Никаких, командир. Просто глыба стоит торчком, а глубинная локация говорит об отрыве ее от основного пласта.

Летели низко, описывая круг. Не обнаружили ничего опасного. Только выход глубинных пород зафиксировали в десяти пунктах, равноудаленных от предполагаемого центра. Это и было место исчезновения наших товарищей, оно представляло собой чашу с диаметром венца 13084,66 метра, как показала локация. Условная линия выхода глубинных пластов на поверхность имела форму идеального круга, что никак не вязалось с законами тектоники. Поэтому сразу возникала мысль об искусственном происхождении такого образования. Но это ничего не говорило о судьбе наших товарищей.

- Вижу вдали очертания Керла, командир...

- Углубляемся в зону. Выдерживай интервал семьсот метров. Скорость минимальная. Высота пятьдесят...

- Иду за тобой. Хорошо вижу твою машину. Ничего опасного.

- Высота тридцать метров. Хорошо заметны следы Марка Энса и Клитоцибера. Высота двадцать метров. Как связь?

- Устойчивая. Иду за тобой. Интервал восемьсот. Все в норме.

- Мою машину качнуло... Возрастает скорость. Увеличил антигравитацию... Но скорость растет... Я падаю... Тошнит...

На четвертом экране мы хорошо видели, как машина Трелинга клюнула носом, потом слегка завалилась на левый бок и упала, зарывшись в песчаный грунт.

- Ничего не понимаю. Все произошло мгновенно. Связь есть, командир?

- Да. Мы тебя слышим.

- Ты зарылся левым бортом. Не разбился? - послышался голос Шалого.

- Ударился грудью. Но, кажется, цел. Что же случилось? Мне показалось, что при включении антигравитации падение ускорилось. Такое возможно лишь при взаимодействии с другим гравитационным полем. Нужно проверить.

- Не выходи из машины!

- Ладно, я только выключу генератор поля! Есть одна идейка, мне показалось... - но, дико расхохотавшись, так и не смог закончить свою мысль.

И тут же изматывающее душу звучание камертона заставило нас оцепенеть. И мы снова услышали вибрирующий звук камертона.

- Шалый! Немедленное возвращение! Шалый! Немедленно! - Драголюб закричал надорванным, каким-то бесцветным голосом.

На четвертом экране заметно было, как машина Трелинга на какой-то миг поднялась в воздух, а потом... Потом просто исчезла. Правда, было такое впечатление, что какое-то время она уменьшалась, и глаз вроде бы успел запечатлеть отдельные фазы этого удаления. И все. Словно ничего и не было.

Через несколько минут Шалый возвратился на корабль. Открыл тяжелую бронированную дверь центрального салона, где мы все находились. Хорошо понимая всеобщее настроение, заставил себя улыбнуться:

- Это не смерть. Понимаете? Я, кажется, начинаю понимать. Но это не смерть, поверьте.

Ему никто не ответил, но каждый достойно оценил желание Шалого вытравить из нас крупицы отчаяния и бессилия. Степан долго смотрел, уставившись перед собой в одну точку.

- Нужно поразмыслить, все взвесить. Вы понимаете, куда они все исчезли? Я, кажется, догадываюсь... Вам хорошо все было видно?

Ему не ответили.

На экране внешней панорамы догорал центурианский день. Оранжевое светило медленно опускалось за море. Нить воспоминаний невольно протянулась к далекому Солнцу, которое каждый из нас так давно не видел... Как оно заходит в море, за горы...

Хенк Михайлов медленно вышел в соседний отсек. Было слышно, он открыл кран и начал плескаться. Вышел с мокрым лицом, капли висели на его ресницах, на кончике носа.

Вновь просмотрели видеозапись, вторично пережили короткие минуты полета Трелинга.

Оранжевое светило спряталось за море.

Никто не проронил ни слова, хотя каждый изнывал от множества мыслей, вопросов, планов. Но не хватало уже сил. Мы медленно разошлись, как лунатики, по своим каютам, мечтая хотя бы на час забыться.

А впереди долгая центурианская ночь. Семьдесят часов ночи. Никому из нас не удалось тогда обойтись без большой дозы транквилизатора.

Тишина. И в ее глубине не умолкая звенит камертон.

Через шесть часов Драголюб собрал всех в зале библиотеки.

- Прослушаем еще раз записи Андрея Астрагала, - сказал он тихо, попытаемся домыслить все, что может стоять за центурианскими легендами.

Я быстро отыскал в фонотеке материалы предыдущей экспедиции. На большом библиотечном экране появилось лицо известного биолога - седые усы глубокие морщины на высоком лбу. Каждый из нас помнил его именно таким. Зоряна вся напряглась, собралась, словно капля ртути, а в глазах блеснули слезы. Говорил ее отец.

- ...легенду о Вечном Мейбомии Тиридан рассказал мне неохотно и даже с некоторым страхом... Вечный Мейбомий жил на Плато Вечности. Центуриане не знают кто он такой, откуда появился, но с уверенностью говорили, что Мейбомий не принадлежит ни к племени Диору, ни к Биору, ни к Нару - основным центурианским племенам. Он - вечный, говорится в легенде, он живет здесь и везде одновременно. Его никто не видел и никто не может увидеть, потому что Мейбомий так велик, что может спрятаться в небольшом зернышке. Мейбомия никогда не видели даже его дети - дилиаки, которые жили когда-то на Плато Вечности. Интересно, что племя Нару называет дилиаков машинами Мейбомия, но на языке Нару понятия "слуга" и "машина" передаются одним словом. Дилиаки были уродливыми зелеными созданиями, имели много глаз и длинный хвост, владели всеми языками центуриан и, кроме того, еще каким-то неизвестным языком, дилиакским. Эти зеленые чудища охраняли когда-то Мейбомия, спрятавшегося в неведомом зерне. Интересно, что все эти сведения, как утверждает Тиридан, исходят от самих дилиаков, которые никогда не покидали Плато Вечности, но охотно вступали в контакты со всеми, кто приходил к ним, рассказывали обо всем и не останавливали никого, кто хотел увидеть Вечного Мейбомия, только предупреждали, что возврата назад не будет. И действительно, никто никогда не возвращался. А однажды все дилиаки сами ушли к нему. Исчезли, словно их никогда и не было. Сохранилось несколько древних центурианских рисунков, где изображен последний танец дилиаков, во время которого они скрывались в зерне Вечного Мейбомия.

На экране появился один из таких рисунков, на котором замерли зеленые дилиаки в различных позах странного танца. Каждый дилиак был меньше стоящего перед ним. И так они уменьшались на рисунке до полного исчезновения. Длинная извивающаяся змейка танцующих дилиаков.