Сергей Таранов

Творцы прошлого

Книга I.

ЧАСТЬ I

В самой западной из нескольких десятков областей государства, называвшегося в 1991-2025 годах Российской Федерацией, в самой восточной части этой области был городок под названием Советск. До 1946 года он назывался Тильзитом и входил в состав сначала Ливонского ордена, затем Пруссии, а с 1871 года - Германской Империи. Известен этот городок был тем, что в 1807 году русский царь Александр I подписал в нем мирный договор с императором Франции Наполеоном.

Но к 2004 году, когда началась эта история, от тех времен, когда Советск назывался еще Тильзитом, остался лишь мост Королевы Шарлотты, перекинутый через пограничную с Литвой реку Неман, да считанные единицы домов старой немецкой постройки.

В одном из таких домов и жила обычная российская старушка, муж которой, ныне покойный, был когда-то офицером-фронтовиком и в составе одной из частей войск генерала Черняховского участвовал во взятии этого города, а затем получил квартиру в том самом немецком доме, которая, как говорили, была конфискована у семьи эсэсовского офицера. При этом новым жильцам достались не просто голые стены, а вся мебель, посуда и даже постель немецкой семьи, все представители которой были вывезены энкавэдэшниками в неизвестном направлении.

И вот однажды та самая старушка решила переехать к своему сыну. Сын ее, как и его отец, ранее был офицером, но, дослужив до своих сорока пяти лет, был он уволен в запас в звании подполковника. Теперь же он зарабатывал на жизнь тем, что работал начальником охраны в одной частной фирме в Санкт-Петербурге - городе, где ему и его семье удалось, наконец, осесть на твердую почву после долгих скитаний по разным гарнизонам от Мурманска до Кушки.

Но не бросать же квартиру в старом немецком доме довоенной постройки.

Поэтому решила семья поселить в этой квартире внука этой старушки, которому еще предстояла учеба в выпускном классе, прописать его там, якобы по уходу за старушенцией, а по достижении им совершеннолетия оформить квартиру на него по внутрисемейному обмену.

Конечно же, мать была против того, чтобы отпускать "ребенка" одного в чужой город. Но отец заявил, что он сам с семнадцати лет жил в отрыве от семьи, поступив в военное училище, но раз его сын идти по стопам предков никакого желания не проявляет, то пусть привыкает к самостоятельности таким вот образом.

- Деньги посылать мы ему будем, - заявил отец, - не много, конечно, но пусть приучается экономить и знает, что если все профершпилит за один день, то раньше, чем через месяц новые деньги он не получит.

- Но ты же знаешь, какой у него возраст, - не унималась мать, - паспорт уже есть, а ума еще нет. Он сейчас только и думает, что о девках да о дискотеках. Устроит из квартиры притон. А потом какая-нибудь шалава напишет на него заявление об изнасиловании или, хуже того, на себе женит. Не говоря уже о том, что Калининградская область у нас на первом месте по СПИДу.

- Да не преувеличивай ты! То Калининград, а то Советск. Городок маленький, не портовый. Да и насчет девок. Он по натуре не бабник: больше фантастику читает да за компом сидит. Уж лучше бы на дискотеки ходил, да познакомился с кем-нибудь. А то сидит в своей комнате и читает всякую муть. Я один раз взял почитать, так ни хренюшеньки не понял.

- Ну а деньги-то ему как посылать? Проследит какая-нибудь шпана, где он деньги получает, и будет его там каждый раз караулить.

- Тогда давай сделаем так. Пусть он там бабкину пенсию по доверенности получает. Ему как раз хватит, а мать мы уж здесь как-нибудь прокормим.

Наконец, семья посовещалась, и отец решил, что этим же летом они все поедут в гости к бабульке, после чего старушку возьмут к себе, а сына оставят там, предварительно оформив его в местную школу.

Так шестнадцатилетний пацан по имени Игорь с раскулаченной в годы первой пятилетки фамилией Кулаков стал к началу сентября единственным обитателем трехкомнатной квартиры в доме немецкой постройки.

Когда, наконец, родители уехали, не забыв, к счастью, забрать с собой бабушку, которая за две недели совместной жизни успела Игорю порядком надоесть своими вопросами и советами, Игорь принялся наводить в квартире новый порядок. Прежде всего, он избавил ящики дубового письменного стола от скопления старых газет, среди которого попался даже экземпляр газеты "Сталинский Путь" за 1947 год. На освободившееся место он поместил "сидюки" с записями любимой музыки, а на покрытую зеленым бархатом крышку стола водрузил монитор своего "писюка", подаренного ему отцом по случаю шестнадцатилетия.

"Какое хорошее покрытие, - подумал Игорь, проведя пальцами по старому бархату, - мышку можно катать без всякого коврика".

Затем он расставил по разным углам книжного шкафа свои любимые книги, а на сам шкаф установил пару мощных колонок, чтобы наслаждаться теперь музыкой не через наушники.

После этого он принялся развешивать по стенам плакаты и календари с портретами любимых исполнителей, но скотч, которым он их крепил, не выдерживал веса толстой мелованной бумаги и плохо лепился к стенам, побеленным известкой, которая к тому же пачкала одежду при каждом случайном прикосновении.

Однако Игорь решил не сдаваться. "Если не держит скотч, - подумал он, то надо прибить их простыми гвоздями".

Подставив табуретку, сколоченную когда-то руками покойного деда, он влез на антресоли и, разобрав кучу разного хлама, обнаружил удобный молоток, который, судя по его добротности, тоже, вероятно, достался деду от прежних немецких хозяев. Там же он отыскал и кучу разнокалиберных гвоздей, сложенных в железную банку из-под леденцов, которые были съедены наверное еще при жизни так почитаемого бабулькой товарища Сталина.

Выбрав из всех гвоздей тот, который показался ему наиболее крепким, Игорь принялся вбивать его молотком в кирпичную, как он тогда думал, стену. Гвоздь поначалу шел туго и то и дело норовил загнуться куда-нибудь в сторону. Но вдруг после очередного сильного удара он неожиданно легко провалился в стену по самую шляпку. То же самое произошло и с другим гвоздем. Удивившись, Игорь постучал молотком по самой стене. Характер звука говорил о том, что стена была деревянной. Игорь вышел из комнаты и постучал по этой стене с обратной стороны. Здесь, наоборот, без сомнения, был кирпич.

"Наверное, это замурованный вентиляционный короб", - подумал Игорь и решил проверить свою догадку, выйдя на улицу и посмотрев, не кончается ли этот короб вентиляционной трубой на крыше. Однако вентиляционная труба находилась там, где ей и положено находиться - точно над ванной комнатой. "Значит, в стене что-то есть", - не без основания заключил Игорь. Быть в этой стене, по его мнению, могло все, что угодно. Наиболее вероятным Игорь считал, что там спрятан такой же хлам, подобный тому, которым были забиты все кладовки и антресоли. Могло там оказаться и что-нибудь ценное: например, старинный патефон или швейная машинка "Зингер". Такую вещь можно было бы отвезти в Калининград и сдать в антикварную лавку. "Труп там, конечно же, не поместится, - рассуждал про себя Игорь, - разве что детский. Толщина стены всего сантиметров двадцать - двадцать пять. Правда, если труп положить набок... А что, если этот тайник устроили еще немцы? Спрятали там перед арестом свои денежки. Только бы не рейхсмарки. Для коллекционеров они не представляют большого интереса, а платежной силой уже не обладают. Другое дело - доллары. Их принимают любого года выпуска. Правда, не в России. Да и в Польше вряд ли возьмут. Да и вообще, откуда у немцев доллары? За их хранение в войну у них можно было загреметь в гестапо так же, как и у нас в НКВД".

Несколько последующих дней эти мысли не давали Игорю покоя. Наконец, в субботу, придя из школы, он решил не откладывать более этого дела в долгий ящик и разобрать загадочную внутреннюю перегородку.