Ф и л и п п. Склеенные половинки — отнюдь не новое целое. Тетя Шура, я бы переварил чего-нибудь, а? Винегретик, к примеру?
З а т е м н е н и е.
Ночь. Берег реки.
Ш у р а и В а р я одеваются после купания, причесываются.
Ш у р а. Не сиди на земле, сыро.
В а р я. Обожаю ночью купаться.
Ш у р а. У тебя все наоборот.
В а р я. Потому что страшно. И никакого дна вообще нет.
Ш у р а. Тебе бы рыбий хвост, и совсем — русалка.
В а р я. Слушай, мама, а тебе который из двух больше нравится?
Ш у р а. Встань с земли, простудишься.
В а р я. Мужчина должен быть победителем.
Ш у р а. Ох, Варька, Варька! Надень туфли, идем.
В а р я. Я босиком. Ты бы слышала, как он тогда с профессором говорил в университете!.. Как удав с кроликом. Сильная личность!..
Ш у р а. Откуда в тебе столько пошлости?!
В а р я. Не пошлость, а просто я говорю вслух то, что не принято. Прилично, неприлично — вот это как раз и пошло. И несовременно.
Ш у р а. Уж ты-то современная, куда там!
В а р я. Ну а что в этом Сторожеве хорошего? Молчальник какой-то. Далеко не пойдет.
Ш у р а. А победители умеют любить что-нибудь, кроме самих себя?
В а р я (веско). Мама, даже в Большой Советской Энциклопедии про любовь ничего не сказано. Не будем строить иллюзий.
Ш у р а (просто). Наверное, я и вправду старомодная. Идем.
В а р я (обнимает ее). Шура ты моя наивненькая!
Ш у р а. Ты еще скажи — глупенькая… Терпеть не могу, когда сочувствуют.
Уходят.
Тот же берег, чуть подальше. Костер.
С т о р о ж е в, Б о р з о в, Ф и л и п п.
Б о р з о в. На огонь налим отлично идет.
Ф и л и п п. Заметят костер — шум будет.
Б о р з о в. Трешкой откупимся, налим того стоит.
Ф и л и п п. Тут не то что налимов, пескарей сроду не бывало.
Б о р з о в. Неважно. Удят не для того, чтобы рыбу поймать.
Ф и л и п п. Не люблю ничего делать так, для балды.
Б о р з о в. Интересно, а о нас-то вы что думаете?
Ф и л и п п. Я хлеба принесу, на него плотва хорошо клюет. (Ушел.)
Пауза.
Б о р з о в. Для балды… Слушай, Борька, а ведь с нами что-то такое происходит, а? Черт его знает!
С т о р о ж е в. Ты о чем?
Б о р з о в. Впрочем, миражам свойственно скоро рассеиваться… (Пауза.) Ты давно развелся?
С т о р о ж е в. Там было совсем другое.
Б о р з о в. Мы с тобой всегда разными были.
С т о р о ж е в. Пожалуй… (После паузы.) Я хотел поговорить с тобой об этом проекте.
Б о р з о в. Вник?
С т о р о ж е в (достал из кармана несколько густо исписанных листков бумаги). Я тут кое-что записал.
Б о р з о в (берет их у него, просматривает). Двенадцать страниц?! Однако… И про что это все?
С т о р о ж е в. Прочти. Не сейчас, конечно.
Б о р з о в. Непременно. А все-таки?
С т о р о ж е в. А ты-то сам к проекту ничего не имеешь?
Б о р з о в (рассмеялся). Имею. Я буду его осуществлять, с твоего разрешения. И при твоем участии. Кстати, не забудь — в четверг ты идешь к Белову, я договорился с ним. Хочет сам тебя прощупать, уж не подкачай. Дядя он не вредный, все понимает, но — не прост, учти.
С т о р о ж е в. Я хотел бы, чтоб ты сперва прочел это. До того, как мне идти к Белову.
Б о р з о в. Конечно. (Подсел ближе к огню, пролистывает записи Сторожева.) Ночь, река, луна сияет, лягушки квакают, рядом две удивительные женщины! Так нет же, тебе все равно неймется, деятелю! (Читает.)
К костру подходят Ш у р а и В а р я.
В а р я. Много наловили?
Ш у р а. А мы роскошно искупались, вода совсем теплая. Сторожа бы костер не заметили.
В а р я (подсела к костру). Обожаю огонь.
Ш у р а (Сторожеву). Она — отчаянная.
В а р я. Просто я все веселое люблю. Если и боюсь чего — скуки. Ненавижу, когда скучно!
С т о р о ж е в. И часто бывает?
Ш у р а. А нам в юности не скучалось. (Сторожеву.) Правда?
В а р я. Еще бы!
Ш у р а. Это правда!
В а р я. А почему?
Ш у р а. Как тебе сказать…
В а р я. То-то!
Ш у р а (огорченно). Как серьезное — так ей скучно…
Б о р з о в (отрываясь от чтения, в сердцах). Семнадцать пунктов! И все в одну дуду!.. Нерационально, дорого, не там, не так, не продумана проблема энергетической базы, отдаленность от потребителя, трудности снабжения… Все подверг сомнению! Какая-то детская арифметика!
С т о р о ж е в. Я инженер, привык считать.
Б о р з о в. И за цифрой ничего не видеть! Эх ты, провинциал мой дорогой! Испугался масштабов! Ты привыкай, Борька, привыкай! Не сквалыжничай! Научись смотреть на солнце не мигая.
В а р я. Опять о делах!.. Дня вам не хватает?!
Ш у р а. Они мужчины, Варя, в этом их несчастье.
Б о р з о в (Сторожеву). Ко всему прочему, ты, наверное, думаешь, что первым сказал «эврика»? Извини меня, Боря, и до тебя нашлись любители ловли блох. Поверь им, так и по улице ходить небезопасно — вдруг кирпич на голову свалится? Как же, по закону всемирного тяготения, все очень научно. Кажется, поутихли наконец, как тут, чудо-юдо, ты объявился! (Горячась.) А инженер — это арифметика плюс дерзость! Плюс фантазия, Борис! И — риск! Чудной ты мужик, Борька, — все подсчитал, а того, что у черта на куличках, на вечной мерзлоте, в безлюдье, вымахает такая громадина, — не учуял! Комбинатище мирового класса! Что минерал, который три миллиона лет мерз себе подо льдом и в ус не дул, пойдет в дело! Что мы тобой отгрохаем там город с горячим водоснабжением и кафе-молочными. Можно даже с театром оперетты, пожалуйста! За Полярным кругом, у белых медведей! Единственный в мире в таких широтах! Плюс фантазия, Боря, плюс фантазия! Мелочность нам не с руки.
С т о р о ж е в. А трезвость?
В а р я (Сторожеву). Эх вы, трезвенник! Не стыдно?
Ш у р а. Варя, не вмешивайся!
С т о р о ж е в (Варе, резко). Что, скучно стало?
Б о р з о в. Неужели, Борис, тебе этого не понять — прийти в пустыню, в снег, в полярную ночь, ничего еще нет, даже на карте тебя еще нет, даже палаток еще не поставили, одни костры пока, но ты знаешь — все будет! Ты-то знаешь! И утром скажешь: начали! — и все зашевелится. И — будет! Неужели?!
Ш у р а. Пожалуй, не так уж плохо быть мужчиной.
В а р я (торжествующе). Ага!..
С т о р о ж е в (Борзову). Нет, понятно. Мне понятно. Только я хочу наперед знать: то, что я делаю, — самое точное, верное, единственно необходимое. Я за оптимальные варианты. И за эту твою фантазию в оптимальном варианте. Плюс расчет. Плюс безошибочность. Плюс рентабельность. Я за это.
В а р я. Ну вот, божий дар с яичницей!..
С т о р о ж е в (Борзову). Ты все-таки прочти на досуге эту бескрылую арифметику.
Б о р з о в (отходя). Ладно. Крохобор из меня все равно не получится, Борька. Не обижайся, я — вообще. Разные мы темпераменты. Тем лучше. Плюс и минус, а в итоге получается молния. Люблю это занятие — молнии метать!.. (Кинулся к удочке.) Клюет! Будь я неладен — клюет!.. (Вытащил удочку, на крючке — малек.)
Ш у р а. Хорош улов!
Б о р з о в (искренне огорчился). Осетры тут не водятся, это я знал, но чтоб такая мелочь…
В а р я. Эх вы, громовержец…
Ш у р а. Пойду откупорю бычков в томате, это верней. (Ушла.)
Б о р з о в (бросил малька в реку; Сторожеву, серьезно). А я хочу осетра поймать, Борис, вот какое дело. Пудового, не менее. Я, Борька, вытяну.
В а р я (Борзову, неожиданно и вызывающе). А вот ведь слабо вам прямо сейчас, ночью, Москву-реку переплыть?!
Б о р з о в (усмехнулся). Испытание водой?
В а р я. Слабо?!
Б о р з о в (снимая с себя рубаху). Волгу! Тихий океан! Нет ли у вас под рукой какого ни на есть океана?! (Отдает Сторожеву листки с записями.) Утону — напечатаешь в газете вместо некролога.
С т о р о ж е в. Пижон ты, Женька.
Б о р з о в. По требованию публики! (Пошел к реке.)
В а р я. Я не шучу!..
Б о р з о в (на ходу, весело и серьезно). Я — тоже. (Ушел.)
Пауза.
В а р я. Он хорошо плавает?
С т о р о ж е в. Будем надеяться. (Листает свои записи.)
Пауза.
В а р я. Я наш Серебряный бор ни на что не променяю. А вы вот и не слышите, как сейчас тихо. И даже от воды пахнет хвоей. И от земли тоже. И — сверчки…
С т о р о ж е в (серьезно). Я вот все пытаюсь вас разгадать — что вы за явление такое?
В а р я. Уж лучше бы вам в «Огоньке» кроссворды разгадывать.
Подошел Ф и л и п п.
Ф и л и п п (Сторожеву). Шумный у вас диспут был, на весь лес орали.
С т о р о ж е в. А ваша точка зрения?
Ф и л и п п (не сразу). Я прошлым летом на целину ездил, на уборку. На вокзале, натурально, речи, в дороге песни пели, охрипли даже, убирали — опять же сплошная романтика. Кстати, раньше срока убрали. Директор совхоза — тот тоже на энтузиазм все напирал. А осенью я прочел в газете — в том самом совхозе хлеб не вывезли, под дождем сгнил.
С т о р о ж е в (прислушался). Плывет.
В а р я (вскочила на ноги, растерянно). Я пойду…
С т о р о ж е в (обернулся к ней). Что это вы?
Ф и л и п п (схватил ее за руку). Варя!..
В а р я (ему, тихо). Что ты, Филипп? Все хорошо, что ты?.. (Освободила руку.) Мама сумку забыла, а в ней ключи от всего. (Ушла.)
Ф и л и п п. А я ее люблю, видите ли… Сплошной цирк.
З а т е м н е н и е.
Ресторан в современном духе в новых кварталах близ Серебряного бора. Стеклянная стена, за ней как на ладони — новая Москва. Музыка. За столиком — Ш у р а, В а р я, С т о р о ж е в, Б о р з о в.
Б о р з о в. У меня правило — выбираю из меню самые необычайные названия, особенно если не по-нашему пишутся. Судак-орли, картофель-фри.
В а р я. А это просто жареная картошка.
Ш у р а. Так всегда. Придумываем сами себе бог знает что, а потом оказывается — все гораздо проще.
В а р я. Шура сегодня не в форме, не обращайте внимания.
С т о р о ж е в. Странные какие у вас отношения.
В а р я. Что называю Шурой?
Ш у р а. Это она хочет, чтобы обо мне думали, что я молодая.
В а р я. Пока тут дадут поесть — с голоду умрешь.
Б о р з о в (изучая карточку). Сервис.
В а р я (Борзову). А вы за границей бывали?
Б о р з о в. И в соц. и в кап.
В а р я. Ну и как?
Б о р з о в. Домой хочется.
В а р я. Это я и без вас знала, этим все путевые заметки кончаются.
Ш у р а. А я, кроме Рижского взморья, — нигде.
Б о р з о в. В Рио-де-Жанейро все ходят в белых штанах. (Варе.) Пока принесут — потанцуем?
В а р я. Тогда пусть не несут хоть до утра.
Варя и Борзов ушли танцевать.
Пауза.
Ш у р а. Вы танцуете?
С т о р о ж е в. Да. (Привстал.) Извините, пожалуйста.
Ш у р а. Нет, я так. А то официант подумает, что мы все ушли.
С т о р о ж е в (садится). В догадливости меня упрекнуть нельзя.
Ш у р а. Не более, чем других.
С т о р о ж е в. За что вы так нашего брата?