- Да-да. Ты в самом деле очень хорошая девочка, - жрица покачала головой, как будто не

одобряла этого, - ты даже слишком хорошая. И в этом вся твоя беда. Ты такая, другой быть

не можешь. Леций даже говорил, что ты святая.

- Он так сказал?

- Он в чем-то прав. Может, ты и не святая, но определенно к этому стремишься.

Скирни не возражала. Как взрослая, честная женщина, она вполне могла себя оценить.

Она была добра. Она считала, что это самое главное. Она даже не нуждалась во внешней

красоте, к ней и так все тянулись: и мужчины, и женщины. Она была немножко

волшебницей, когда дело касалось ее пациентов. Это она тоже про себя знала, считала, что

вполне свой дар заслужила и должна его использовать с полной отдачей. Этим и занималась

всю жизнь. И вообще она была вполне довольна собой и своей жизнью… если только не

вспоминать мерзкое прошлое.

- Я не то чтобы стремлюсь, - сказала она, - так получается.

- Ты хочешь быть совсем безупречной, да?

- Нет. Просто жить в согласии с собой и своей совестью.

- Хочешь, Скирни, - строго посмотрела на нее Гева, - хочешь быть святой, не меньше. И

на самом деле вся твоя беда именно в этом. Согласия с собой у тебя нет. Ты слишком к себе

строга, Скирни. Ты требуешь от себя невозможного. Ты ненавидишь себя за такие обычные

слабости, которые другая женщина давно бы себе простила и жила бы себе спокойно со

своим прекрасным мужем. Что я могу тут сделать? Это вопрос твоей гипертрофированной

совести. Ты сама не желаешь себя прощать.

- Считаешь, всё безнадежно?

- Наоборот. Я считаю, что всё скоро образуется, если ты не будешь претендовать на

вселенскую безупречность. Ведь этого от тебя никто не ждет, кроме тебя самой. Пойми! И

монашество твое тоже никому не нужно. Ты любишь Льюиса, Льюис любит тебя, а всё

остальное – чушь и накипь.

- Чушь и накипь, - повторила Скирни с горечью, - спасибо, Гева. Я поняла.

- Я тебе сделаю настой, если хочешь. Будешь принимать на ночь по полчашки. Это

поможет успокоиться.

- Да что ты, Гева. Я спокойна.

– 42 –

КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 1 – Пирамида

Она сказала так и снова прослезилась, от этого даже стало неловко.

- Оно и видно, - вздохнула жрица.

На том их разговор и кончился. Скирни вышла на мороз. После духоты и полумрака этот

мир просто поразил свежестью и яркостью. И мысли пришли в голову тоже свежие и яркие.

Хотелось непременно что-то сделать или изменить в этой жизни. Она побродила по стоянке

вокруг своего модуля, потом посмотрела на часы и позвонила Ольгерду.

- Да, - сказал он деловито.

- Папа, это я.

- Привет, Скирни. Что у тебя?

- Папа… ты очень занят?

- Умеренно.

- Папа… мне надо на Шеор.

- На Шеор?!

- Мне надо срочно увидеть Льюиса.

Она так редко его о чем-то просила, что упираться он не стал.

- Ну, хорошо. Прилетай к нам домой. Я как раз успею переодеться.

Хорошо иметь отца Прыгуна! И мужа Прыгуна, и дядю Прыгуна и прочих

родственников. Скирни до сих пор порой удивлялась, как ей удалось заиметь такую родню!

Потом она вспоминала, что если бы не Льюис, ничего бы этого у нее не было. Был бы

грязный задний двор, где она состарилась бы преждевременно или умерла бы давно от

голода. Но Бог ее почему-то любит, и он послал ей прекрасного белого принца с далекой

звезды. И она любит его больше жизни. Так неужели же эта любовь не сильнее какой-то

«накипи»?!

Папа Ольгерд обнимал крепко. Он и выглядел мощно и был таким физически. Скирни

подумала, что у нее сейчас треснут ребра.

- Какие вы все разные, - проговорила она, вспомнив, как деликатно и ласково переносил

ее Леций.

- Не мешай, - строго сказал отец.

Она затихла, благодарно и доверчиво обвивая его шею руками. Они стояли во дворе его

дома между качелей и снеговиков. Своего отца она преданно, без памяти любила. Она

вообще искренне любила многих в силу своего доброго сердца. Но Ольгерда она сама себе в

папы назначила, когда ему уже некуда было деваться. Ей очень этого хотелось.

Он тогда был несчастен. Они почему-то все тогда были несчастны: Ольгерд, Леций,

Молчун-Сиргилл, такие большие сильные дяди, которых ей было до смерти жалко. Жалость

вообще была основным чувством в ее жизни, она ею управляла. И из-за этой жалости -

Скирни вдруг вспомнила - она сама приходила к одному охраннику с грустными глазами. Он

никогда ее не требовал, просто ходил такой одинокий и потерянный и даже чем-то болел.

Она его жалела, она приносила ему заваренную травку и даже сама раздевалась, и ей было

приятно, что ему хорошо, и он смотрит на нее с благодарностью.

Не об этом ли говорила Гева? Неужели за это она не может себя простить? Странно…

она даже забыла, как его звали. Может, она еще что-то забыла?

Всё это Скирни вспомнила во время прыжка. Ольгерд крепко держал ее, они падали в

бездну, но страшно не было. Чего можно бояться с таким папой, даже если он и не родной?

Чего можно бояться рядом с Ольгердом Оорлом?

- Приехали, - сказал он и погладил ее по волосам.

Было холодно. Ей объясняли, что после прыжка всегда идет понижение температуры.

Выход канала всегда холоднее, чем вход.

- Мы на Шеоре? - зачем-то спросила она.

- Судя по бронзовеющим краскам заката…

Скирни еще не открывала глаз. У нее кружилась голова.

- Как же хорошо иметь папу Прыгуна!

- Хорошо иметь хорошего Прыгуна, - усмехнулся Ольгерд, - посмотри куда мы попали!

Они были в поле, в широком голом поле с осенней высохшей травой, полегшей от

дождей. И холодно было от пронизывающего ветра. Город Хаах маячил далеко на горизонте.

– 43 –

КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 1 – Пирамида

- Такова моя точность попадания, - развел руками Ольгерд, - плюс-минус километр. Я не

Индендра.

Он устало сел прямо на траву, достал фляжку из-за пояса и глотнул. Тут же захотелось

погладить его по голове. Мужчины вообще напоминали ей собак, больших и неприкаянных

лохматых псов, которых так и хочется потрепать за ушами и приласкать.

- Ладно, папочка, это мелочи, - она присела рядом с ним, - главное, что ты планетой не

ошибся.

- Я только домой хорошо попадаю, в Радужный. Привычный такой маршрут. Да и то

позавчера в лужу угодил перед калиткой. Там уж март, всё растаяло.

- С тетей Гердой? - уточнила Скирни.

- Да, - он вздохнул, - в который раз с тетей Гердой. Знаешь, мужья приходят и уходят. А

брат остается.

- А Льюис мне и муж и брат, - заметила она.

- У этих аппиров, - Ольгерд даже засмеялся, - сплошной инцест! И мы туда же.

Она улыбнулась, но в самом деле ей было грустно.

- Почему она ушла, папа? Ты же больше знаешь. Что у них случилось?

Ольгерд помрачнел, вспоминая, и сказал уже раздраженно:

- А с ним вообще жить нельзя. Я ей когда еще говорил…

- Почему нельзя?

- Ему не жена нужна, а красивая кукла для спальни и для торжественных приемов,

которая не будет соваться в его великие дела. Это Герда-то! Капитан звездолета! Она могла

горы свернуть, а что сделала? Родила ему двоих детей, совершенно невоспитуемых, и

свихнулась на собственной внешности. Куда-то же надо энергию направлять! Вот и все ее

достижения. Теперь она хоть делом займется.

- Каким?

- Собирается открыть салон красоты для стареющих дам. И быть живым

олицетворением вечной молодости. И мне кажется, у нее получится.

- А он сказал, - вспомнила Скирни, - что вместе с ней состарится.

- Слова. Сплошная теория, как и вся его любовь. Никогда он ее не любил, дочка. Он

вообще любить не умеет. Жена у него на двадцать пятом месте, вполне определенном. Он

правитель, он политик, он практичный реалист, между прочим, хотя и жутко обаятельный. И