14

14

По городу гулял слух - амидарейское Сопротивление растет и набирает силу, чтобы дать отпор оккупантам. Таинственное Сопротивление набирало силу то в лесах под столицей, то дислоцировалось севернее, в болотистых краях, то хоронилось среди руин разрушенных городов - в зависимости от воображения рассказчиков. Настроение горожан было под стать - от истеричного, с фанатическим блеском в глазах, до пессимистичного.
- Рано обрадовались ироды, - шепталось население. - Мы еще покажем, где раки зимуют.
- Амидарейцев не сломить! - выкрикивали те, кто посмелее, но всё ж с оглядкой. - Вчера мы пожертвовали пешками, а завтра завалим ферзя.
Под ферзем подразумевалась вся даганская рать, которую со дня на день обездвижит и спеленает как младенца загадочное Сопротивление. Сплетни гуляли, подпитывая надежды побежденных, а чужаки, не подозревая о том, чувствовали себя вольготно на амидарейской земле.
Ниналини организовала сбор пропитания для Сопротивления. Ходила по квартирам и требовала напрямик:
- Нашим бойцам нужны продукты. Поможем, чем можем.
Брала всё - от жиденьких постных супов до продуктовых даганских пайков. Айями тоже отдала брикет с перловой крупой.
- Что ж мелочишься? - прищурилась Ниналини. - Наши воины не жалеют жизней за свободу, а ты кормежку зажала?
Айями отдала банку с тушенкой. Последнюю. И всё равно поборщица осталась недовольной.
- Больше нет, - оправдывалась Айями. - Это аванс, а заработок еще не дали.
Поджала губы Ниналини и постучала в другую дверь - никто не уклонится от патриотического долга. А через неделю явилась за новой порцией помощи для Сопротивления. На этот раз Айями поделилась остатками пустой каши.
- Разве мяса нет? - спросила Ниналини. - Ладно, что есть, то возьму.
- Так-так-так, - появилась в дверном проеме Эммалиэ, услышавшая брюзжание соседки. - Значит, помогаем Сопротивлению?
- Помогаем, - ощерилась Ниналини. - А у тебя, как погляжу, имеется особое мнение.
- Имеется. Объясни на милость, как собираешься снабжать Сопротивление кашами и супами. Они же завтра протухнут. Или твое Сопротивление храпит на соседней подушке?
- Да как ты смеешь? - возмутилась дворовая активистка. - Это святое! В Сопротивлении - наши мужья и сыновья! Они рискуют ради нас жизнью!
На крики выползли из квартир соседи.
- Закрой рот! - наступала Эммалиэ. - Мне ли не знать, за кого наши мужья и сыновья отдали свою жизнь. Уж не за тех, кто сейчас, их именами прикрываясь, последнее у людей отнимает и на рынке спекулирует. Что молчишь? Видела я намедни тебя в торговых рядах с товаром.
- Ах ты! - Ниналини пошла красными пятнами. - Люди добрые, что же творится-то? Я ж со всей душой... чтобы помочь... А она... паскудной тварью обозвала... Лучше свою товарку воспитывай, дрянь проститутскую!
- Сейчас ты раздашь соседям то, что успела собрать. И больше не смей стучать в двери, - ответила Эммалиэ медленно и четко, и от её спокойствия повеяло чем-то... страшным. Тем, что разводит соотечественников по разные стороны баррикад и заставляет сына идти против отца, а брата - против брата. Беспощадностью повеяло и решительностью.
Соседи не встревали в склоку. Связываться со скандальной Ниналини - себе дороже. Разве что дед Пеалей, покачав головой, сказал: "о-хо-хо", и жиденькая бородка затряслась горестно. Укоризна в голосе старика еще пуще распалила поборщицу.
- Кому верите, люди добрые? Бабке, которая из ума выжила и напридумывала невесть что? Мне-то не жалко, верну вашу кормёжку. Пусть совесть вам спать не дает за то, что бойцов наших не поддержали!
- К нашей совести не взывай, лучше свою поищи, - парировала Эммалиэ.
Ниналини вернула жильцам экспроприированное. И, швырнув в руки Эммалиэ баночку с кашей, гордо удалилась.
- З-зачем вы так? - пробормотала Айями, когда злополучное кушанье водрузилось на столе. Её щеки пылали от прилюдного стыда. - Вдруг она действительно помогает Сопротивлению?
- Нашему Сопротивлению, существуй таковое, хватило бы совести не обирать население. Люди и так перебиваются с сухарей на воду, - сказала Эммалиэ и поморщилась брезгливо. - Ишь, повадилась лиса. Святым прикрывается. Значит, единожды уже обходила квартиры?
Айями подтвердила. В тот день Эммалиэ ушла с Люнечкой к знакомой, чтобы обменять крупяной брикет на теплую одежду и обувь для дочки. Потому и не застала акцию принудительной помощи.
- Запомни, Айями, война меняет людей. Она, как лакмусовая бумажка, проявляет их сущность.
- Значит, теперь человек человеку - волк? - спросила понуро Айями. Нет ничего разрушительнее, чем потеря веры в ближних.
- Боюсь, не быть нам с тобой волками, - улыбнулась ободряюще Эммалиэ. - Давай-ка ужинать. И Люне сказку расскажи. А то ходят тут всякие, детей пугают.

Айями ценила свою работу, которая не дала семье протянуть ноги от голода и подарила тепло в доме. Щепотка угольной пыли в печку - и чайник вскипел, каша сварена, а комната не выстывает до утра.
Поскольку дипломатические отношения с Даганнией прекратились давным-давно, то технических словарей в природе не имелось. Не напечатали. Пришлось Айями завести свой собственный словарик, взяв чистую тетрадь. Впрочем, Айями заметила, что и девушки-переводчицы пользуются похожими шпаргалками, записывая специфические термины, транскрипцию и перевод.
"Не отставать от них. Быть эрудированнее и подкованнее", - внушала себе Айями денно и нощно. Вечерами она заучивала слова, бормоча под нос. Или Эммалиэ читала вслух на амидарейском, а Айями записывала на даганском, после диктанта сверяясь с оригиналом. Когда у Имара выдавалось свободное время, он приносил в комнату переводчиц схемы и чертежи. Айями тыкала в разные линии и узлы, а он называл:
- Вентиль - furius... Клапан - doatic... Колено - ...
- Urivor? - вставила Айями.
- Нет, - рассмеялся Имар. - Urivor употребляют в значении "коленная чашечка", а agacon - это изгиб, отвод. Взгляните, на схеме трубопровода пять колен.
- Понятно, - кивнула она, записывая в тетрадь уточнения.
И так день за днем, точнее, вечер за вечером, в течение часа, а то и двух после работы. Схемы, диаграммы, графики... Электротехнические, строительные, физические, химические термины...
- Спасибо вам, - сказала как-то Айями, когда за короткое время ей удалось осилить пространную статью из научного журнала о транзисторах и вакуумных лампах. Айями здорово попотела, расшифровывая терминологию, но одобрение Имара, бегло прочитавшего отпечатанный перевод, того стоило.
- Я лишь подсказывал, а вы проделали основную работу, - потряс он свернутой в рулончик брошюрой. - Очень полезная и важная вещь. Отправим её по назначению. А с меня - премиальные.
Премией стал кусочек свежего сливочного масла в фольге. Основная часть маслица досталась Люнечке, а Эммалиэ и Айями хватило чайной ложки. Вкуснотища!
Даганны поняли, что отсутствие технических словарей стопорит работу. Поэтому переводчицам разрешили беспрепятственно подходить к инженерам и спрашивать, что означает тот или иной термин на даганском. Однажды Айями поинтересовалась, какой резон победителям нанимать неопытных переводчиц, набирающихся знаний на ходу. Не проще ли принимать специалистов-профессионалов? Спросила и испугалась. Сейчас Имар ударит себя по лбу и скажет: "Действительно, почему мы не догадались раньше?"
- Конечно, нам было бы проще и легче, - ответил он. - Но профессиональных переводчиков и в довоенное время насчитывалось не так много, а сейчас остались единицы. И они заняты переводами, как и вы.
- Придумывают содержание плакатов?
- И агитационные лозунги в том числе. Аама... - посмотрел Имар серьезно, - вы поехали бы в Даганнию?
Айями смешалась. Что ответить? Сказать, что работа на чужеземье напоминает сыр в мышеловке? Что под красивыми обещаниями скрывается элементарное рабство?
- Я люблю свою страну. Нас, амидарейцев, трудно сдвинуть с насиженного места.
- Понимаю. Значит, не верите нашим посулам? - усмехнулся Имар.
- Отчего же? Верю, - согласилась Айями поспешно.
- Не бойтесь говорить правду, - успокоил он. - Ваша настороженность - показатель того, что в нашей программе имеются недоработки.
- То есть, нужно придумать новый фантик для конфеты-обманки? - вырвалось у Айями. Сейчас Имар рассердится за откровенные слова.
Но он, наоборот, развеселился.
- Да, нужен новый привлекательный фантик. И поверьте, Аама, это не обманка. Конфета действительно есть. Может быть, не так сладка, как хотелось бы. По крайней мере, мы честны и не обещаем свыше того, что можем предложить.
Иногда Айями казалось, что Имар возится с ней и с девушками-переводчицами как наседка с птенцами. Он вел себя мягче и интеллигентнее, нежели другие даганны, обращался учтиво и на "вы". Порой Айями забывала, что между ними глубокий разлом, что она принадлежит к поверженной и побежденной нации, а Имар - победившая сторона. Он не обладал привлекательной внешностью, применительно к даганнам это понятие неуместно, потому как амидарейские стандарты красоты не совпадают с иностранными. Возможно, даганки красивы, но это не факт. Кроме неестественно накрашенной женщины в клубе, иных представительниц чужеземного племени Айями не видела.
Имар помогал, это несомненно. Не смеялся, отвечая на наивные вопросы, и охотно разъяснял возникающие затруднения. Не прогонял, хотя часто бывал занят, а еще чаще отсутствовал в разъездах. И всё же он не был ИМ. Не был вторым заместителем полковника О'Лигха.
Странные у даганнов имена и смешные. Но Айями решилась бы насмехаться в самую последнюю очередь. Когда зависишь от руки дающей, потешаться над ней, по меньшей мере, глупо. А уж при виде второго заместителя господина военачальника и вовсе немеет язык, и сводит скулы.
Его присутствие она ощущала каким-то шестым чувством. Или седьмым. Или всеми органами чувств сразу. А'Веч заходил в кабинет к инженерам, приветствуя, или спускался по ступенькам к машине, или шел навстречу по коридору, или разговаривал с сослуживцами на крыльце ратуши, пуская струйки дыма - и Айями впадала в ступор. Или в коллапс. Наверное, от страха, с чего бы еще? Это А'Веч был с ней в клубе. И в кабинете музыки был он. И тогда, в машине, тоже был он. И... Айями не могла выбросить его из головы, как ни старалась. Он был не бесполым даганским офицером. Он был мужчиной. К примеру, Имар - инженер и непосредственный руководитель Айями и не более того. Полковник О'Лигх - самый большой и грозный начальник в городе и не более того. А А'Веч ... С ним сложнее. Иногда эпизоды того вечера в клубе всплывали в памяти Айями, и сердце начинало биться как сумасшедшее, а удушливая волна накрывала с головой. И Айями ворочалась без сна, тщетно пытаясь смежить веки и вразумляя себя.
При всей политкорректности к местному населению и к пленным, даганны смотрели на побежденных свысока и вскользь. Потому что амидарейцы были безликой массой. Рабочей силой, без которой не обойтись. Сомнительно, что даганны запоминали женщин, приходящих в клуб и просящих об устройстве на работу. Победители пользовались услугами амидареек так же естественно, как пользовались помазком и бритвенным станком, и, не задумываясь, заменяли новыми. Даганн мог позвать первую попавшуюся уборщицу: "Эй, ты! Вычисти здесь", не тратя времени на выяснение имени. Аналогично обращались и к переводчицам. Исключение составлял разве что Имар. И, пожалуй, А'Веч, и то лишь из-за предвзятости и неприязни к Айями. Потому как отношения с ним не заладились. Совсем.
Их следующая встреча приключилась в первый рабочий день Айями, и повод оказался крайне неловким.
Естественные надобности никто не отменял, и их справляли на заднем дворе ратуши, в клозете. Нужник на четыре отверстия или, как грубо выражаются даганны, на четыре толчка. Внутри грязно и воняет. Мужчины не стараются соблюдать аккуратность - или по чистой случайности, торопясь, или специально, зная, что убирают амидарейки.
В одиночку идти боязно, вот и собрались Айями, Мариаль и Риарили втроем, выбрав подходящий момент, когда на заднем дворе станет безлюдно. Набросив плащики, спустились по лестнице через черный выход.
Что за бескультурье? Мужчины и женщины вынуждены справлять надобности по очереди. Могли бы разделить клозет на две половины, как это устроено во всех жилых дворах. Фу, до чего же грязно! Айями, зажав брезгливо нос, вышла на цыпочках. Мерзопакостное впечатление сглаживал рукомойник и брусок хозяйственного мыла. Вода стучала в раковине и утекала в толстую трубу, врытую в землю.
Теперь очередь Айями караулить, пока девушки уходят робко в вонючий сортир. И тут, как назло, у нужника начали останавливаться даганны. Один, второй... Уж и очередь образовалась. Посмеиваются и поддевают Айями. Покраснев от смущения, она пояснила на ломаном даганском:
- Там женщины. Подождите немного, пожалуйста.
Её просьба вызвала новый взрыв шуточек и похабных высказываний. Однако мужчины внутрь не ломились, хотя и увеличились в численности - исключительно ради того, чтобы почесать языками. Коли руками юбку сконфуженной амидарейке не задрать, то хотя бы словесно пофантазировать. "Не было печали", - подумала Айями с тоской, глядя, как на глазах растет очередь.
- Что происходит? Что за сбор?
Даганны расступились, пропуская офицера. Того самого, что угощал Айями вином в клубе. Того самого, чья щека вчера познакомилась с рукой Айями. Правда, на лице не осталось ни синяка, ни отпечатка ладони. Айями сперва обомлела, а потом заозиралась. Куда бы спрятаться? Может, снова нырнуть в сортир?
Солдаты зашумели. "Вот, амидарейки стопорят процесс опорожнения мочевого пузыря" - примерно так переводилось их оживление.
- Ты? - удивился офицер на даганском и нахмурился. - Что ты тут делаешь?
- Работаю, - промямлила Айями.
- Здесь? - он оглядел окрестности. - Билеты продаешь?
Зрители загоготали. А тут и девушки вышли из клозета под свист и улюлюканье мужчин, залившись краской румянца.
- Не здесь. В ратуше... В комендатуре... переводчицей, - выдавила Айями на амидарейском. Имеющихся знаний хватило, чтобы с грехом пополам понять простые вопросы, но отвечать на даганском ума не достало.
- Кем-кем? - изумился офицер, забыв о сигарете. Она, догорев, опалила пальцы, и даганн, зашипев, выругался.
- До свидания, - пискнула вежливо Айями и побежала вслед за девушками. Скорей исчезнуть, пока не поймали за шкирку и не начали трепать.
- Стоять! - окрик заставил затормозить и втянуть голову в плечи. Сейчас Айями напомнят о вчерашней наглости и не замедлят наказать. Или уволят. А она и дня не проработала, а уже тратит аванс.
Офицер обошел кругом, заложив руки за спину, и встал лицом к лицу.
- Значит, переводчица, - протянул на амидарейском. - А в чью койку запрыгнула переводчица, чтобы получить место?
- Ни в чью. П-прошла собеседование, - ответила Айями с запинкой, опустив глаза долу: уж так офицер пугал. Вот вчера, видно, у неё страх трансформировался, а сегодня боязно до заикания.
- Неужели? - усмехнулся даганн. - И суток не минуло, а ты успела получить работу?
- Д-да.
- Переводчица... - пробормотал он и выдал длинную фразу на даганском. - Что я сказал?
- Н-не знаю. Меня приняли для обработки текстов, - пролепетала Айями.
- А может, тебя приняли по совмещению постельной грелкой? - навис над ней офицер.
- Может и так, - не сдержалась она. - Прикажете помирать с голоду, если по-другому на работу не устроиться?
Офицер сверлил свирепым взглядом, и Айями сжалась, решив, что сейчас он разорвет её на части. Вчера амидарейка-замухрышка гордо отказала, влепив пощечину, а сегодня посмела заявить, что работает в комендатуре, не иначе как потеплив чью-то кровать.
- Даганского ты не знаешь и не понимаешь. От тебя больше пользы, если вылизывать сортир два раза в день, - кивнул он в сторону нужника.
Айями молчала, опустив голову. Нельзя дерзить и спорить. Нельзя распалять и провоцировать даганна. Кто знает, вдруг первый рабочий день окажется последним?
- Ступай, переводчица, работай, - обронил насмешливо офицер. - Узнаю, кого обслуживаешь - попрошу одолжить тебя на вечер-другой.
Унижение застлало глаза Айями багровой пеленой. А может, слезами. Не видя дороги, она метнулась к крыльцу и взбежала по ступеням, но на лестнице отдышалась и зашла в кабинет с улыбкой. У неё всё прекрасно. Просто отлично. А с даганским офицером её дороги больше не пересекутся. Айями постарается.
Старалось из ряда вон. Офицер оказался заместителем господина военачальника. Вторым человеком среди даганнов. И волей-неволей пути А'Веча и Айями пересекались. Когда это происходило, она замирала как статуя или скользила неслышной тенью, молясь, чтобы он не заметил. Надо сказать, А'Веч не распространялся о подробностях знакомства. Айями надеялась, он узнал о том, что её приняли на работу честно, без чьей-либо протекции, и понял, что Имар помогает с освоением даганского, не имея корыстных интересов. И все же, каждый раз убегая как заяц, она чувствовала взгляд А'Веча - щекочущим ощущением меж лопаток, поднявшимися волосками на коже, мурашками озноба.
А после памятного общения у сортира на заднем дворе ратуши установили отдельный туалет для женщин.