Она снова рассмеялась.

— Замечательно, Эрни. Кстати, не хотите выпить? И кто будет говорить — вы или я? Вам известно что-нибудь о работе, которой я занимаюсь?

— Нет…, — Гвельвада вернулся к французскому окну и аккуратно закрыл его. — Я так понял, что вы какое-то время живете здесь и уверены, что в стенах нет микрофонов, а у слуг — чутких ушей?

— Можете быть спокойны. Что будете пить?

— Да, это самый важный вопрос, Тельма, потому что первый тост я подниму за вашу красоту, ваш ум и за вас саму. Вы невыразимо очаровательны. Так что бокал должен быть большим — большой, холодный бокал рома. Это будет восхитительно.

— Хорошо, — она подошла к бару и смешала большую порцию «Куба либре».

Гвельвада восхищался ловкостью её движений. А как очаровательно мерцали кольца на её пальцах в полутьме!

Вскоре она принесла бокал, и он тут же поднял его.

— Ваше здоровье и ваш успех, Тельма. И давайте сядем.

Она села в широкое кресло напротив. Сел и Гвельвада, и хлебнув ещё глоток. Глаза его, с виду добрые и нежные, внимательно оглядывали её поверх бокала.

— Сначала говорю я, потом вы. Устраивает?

— Да, — согласилась Тельма. — Но одно я скажу. Я не знаю, говорили вы с мистером Квейлом о моем задании или нет, но если он недоволен…

Он перебил, подняв руку и щелкнув пальцами.

— Это не так. Ну как можно быть вами недовольным, Тельма? Поверьте, о вашей миссии я ничего не знаю. Конечно, о вас я слышал. Вы работаете на Квейла. Давно и успешно. Но наступает момент в жизни женщины, особенно в этой специфической профессии, когда влияние мужчины, скажем, благотворно. Понимаете, милая?

— Да, прекрасно понимаю.

Гвельвада допил бокал и встал.

— Если позволите мне сделать ещё порцию этого восхитительного напитка, я перейду к делу.

— Конечно.

Гвельвада отошел к бару и принялся смешивать коктейль.

— Квейл отправил меня на Черную Багаму потому, что совсем недавно погиб при таинственных обстоятельствах агент по имени Сэндфорд, работавший на острове. Его считали пьянчугой. Время на острове он проводил в праздных шатаниях. Ну, многие агенты прячутся за масками пьяниц и развратников. Часто это прекрасно срабатывает. Люди свободно говорят при пьянице и осторожничают при трезвом. Не думаю, что в момент гибели Сэндфорд был трезв.

Она кивнула.

— Понимаю.

— Он вывалился из рыбацкой лодки, — продолжал Гвельвада. И его сожрала акула. Но поймите, Сэндфорд был опытным рыбаком. Есть вероятность, что он был под воздействием наркотиков; что оказался на лодке, потому что думал скрыться на время с острова. Может — кто знает, — он пожал плечами, кто-то за ним охотился. Ему нужно было время на раздумье. Я поехал на Черную Багаму попытаться разобраться. Приехал, подышал местным воздухом, нанес пару визитов. Нашел парня с той самой лодки — по имени Меллин — который подтвердил, что смерть не была случайной. И у меня проснулись подозрения. Я собирался делать дальнейшие шаги, когда меня сорвала записка курьера Квейла — миссис Велингтон — с которой вы уже знакомы. Ведь так?

— Совершенно верно, — кивнула Тельма. — Я нашла её очаровательной.

— Так и есть, — согласился Гвельвада. — Она милая. Мы зовем её путешественницей, потому что она нигде не задерживается больше недели. Квейл не дает ей покоя, скажу я вам. Я приехал к ней, и она поведала мне историю, которая попала к Квейлу через «Ченолт» и Скотланд-Ярд. Ее переслали ему чисто по привычке. Это история вашего визита в «Ченолт» и поручения человеку по фамилии Айлес, который отправился на Черную Багаму, чтобы вытащить оттуда эту обаяшку, — он улыбнулся, эту безрассудную красавицу мисс Стейнинг. Знаете, Тельма, думаю, Айлесу трудно будет с ней справиться. Я недавно её видел, и она была в стельку пьяна. Дошла до той стадии, — он махнул рукой, — когда уже ничто не кажется важным — даже беседа с Эрнестом Гвельвадой.

Следующее, что мне сообщили — Айлес по прибытии на остров каким-то образом влип в убийство молодого человека — Хуберта Гелерта. Моя задача — вытащить Айлеса. Сейчас мне стало ясно, что вы использовали Айлеса и «Ченолт» для своих личных целей; рассказали им сказочку — какие мы в нашем-то деле мастера рассказывать, когда нужно добиться желаемого эффекта. Теперь, Тельма, рассказывайте все как есть.

Гвельвада поправил складки на брюках, откинулся на спинку, поставил бокал на столик, вытащил из кармана изящный красно-белый портсигар, закурил и расслабился.

— Рассказывайте, Тельма. У меня зреет идея, которая целиком зависит от вашего рассказа.

— Почему вы так считаете?

Он развел руками.

— Подумайте сами, дорогая, я знаю о вас достаточно. Вы считаетесь великолепным агентом. Я знаю о ваших военных заслугах. Не думаю, чтобы когда-либо раньше вы работали с мужчиной. Так что, когда Квейл наказал мне найти вас и взять управление операцией на себя, я понял, что, во-первых, это чрезвычайно важно, и во-вторых, что у вас проблемы. Догадка верна?

Она кивнула.

— Абсолютно, Эрнест. Вот история в двух словах. Главный виновник всего не Виола Стейнинг, а её брат, молодой ученый Джон Стейнинг. Он работал в секретной области ядерной энергетики. Вы в курсе?

— Знаю, — фыркнул он. — Атомные бомбы, водородные — всеми этими штучками мы угрожаем собственному существованию — как это ужасно! — На его лице появилось выражение комического ужаса. — Подумайте только, даже Гвельвада не может спорить с атомной бомбой! Но продолжайте.

— Джон Стейнинг сделал несколько открытий, которые считал очень важными, или у него были бумаги, которые он считал важными. Об этом узнал кто-то со стороны и начал его обрабатывать. Вы знаете, у них иногда странные методы…

Гвельвада зловеще кивнул.

— Знаю я их методы.

Она продолжала:

— Хорошо. Стейнинг был непоколебим в своей преданности работе и людям, на которых работал. Несомненно, он видел опасность. Он исчез, и бумаги с ним вместе. Так было, когда Квейл впервые влез в это дело. Один из агентов Квейла, который работал в паре с Сэндфордом, напал на след Стейнинга. Тот вел на один из Багамских островов. Когда агент туда добрался, Стейнинг был уже мертв.

— Уже интереснее. Как он умер?

Тельма пожала плечами.

— Официально — самоубийство! Застрелился, но при странных обстоятельствах.

— Вы хотите сказать, что его могли убить?

Она кивнула:

— Так все и подумали. Либо нервы его были настолько измотаны, что он решил застрелиться, либо это сделали за него. Главное, что исчезли бумаги.

— Понимаю. Их забрали?

— Не думаю, — она покачала головой. — В день своей смерти он отправил письмо сестре Виоле. Даже более чем письмо — бандероль. Решили, что предчувствуя конец, каким бы он ни был, он все отправил сестре.

— А! Теперь начинаю понимать. И вас натравили на нее?

— Верно, меня приставили к Виоле Стейнинг.

— Все становится не место. Вас направили на Черную Багаму. Там уже действовал Сэндфорд. Теперь ясно. Квейл мог поручить Сэндфорду присматривать за вами — его обычная привычка. Они это поняли и добрались до Сэндфорда раньше. Скажите, дорогая, как успехи с Виолой?

— Никак. Виола очень славно проводила время, но более или менее блюла себя, пока не узнала о смерти брата. Понимаете?

— Понимаю. И ещё это письмо!

— Верно, — кивнула Тельма. — Или из-за смерти брата, или из-за крайней важности этого письма, но она сломалась. Запила. И выкидывала такие номера! Я решила сделать единственное, что смогу — вытащить её с острова. Вернуть её в Англию и присматривать, пока не сможем что-либо из неё вытянуть.

— Понимаю… понимаю…, — Гвельвада смял сигарету и взялся за бокал. — Складывается вполне ясная картина. Очень интересно. Я рад быть её частью.

— Приятно слышать, Эрнест. Надеюсь, и дальше так пойдет.

Он пожал плечами:

— Жизнь, моя милая, состоит из черных и белых полос. Если мы восхищаемся хорошим, то не должны ворчать на плохое. Но продолжайте. Это захватывает.