– Да, они признались, что взяли кукурузу из фургона еще до того, как сообщили нам про труп.

Подбородок Кремера был опущен, глаза сощурены под кустистыми бровями.

– Фактически ведь вы владелец ресторана?

Вульф покачал головой:

– Не владелец. Мое попечительство согласно завещанию моего покойного друга Марко Вукчича заканчивается в будущем году. Вы же помните эту историю, так как сами расследовали дело. Именно я доставил убийцу из Югославии.

– Да-а… Не исключено, что я никогда вас ни за что не благодарил…

– Дело не в этом…

Глаза Кремера теперь были направлены на меня.

– Вы бываете там довольно часто, не в Югославии, а у Рустермана. Как часто?

Я приподнял одну бровь. Этот фокус раздражал инспектора, потому что у него самого так не получается.

– Раз в неделю, иногда два раза. Там я пользуюсь привилегированным положением, и потом это на самом деле лучший ресторан в Нью-Йорке.

– Олл-райт. Были ли вы там сегодня?

– Нет.

– Где вы находились в 17.15?

– В седане марки «герон», который принадлежит мистеру Вульфу, а езжу на нем я. В пять пятнадцать, говорите вы? Примерно в районе Гранд Конкур по дороге в Ист-ривер-Драйв.

– Кто был с вами?

– Сол Пензер.

Кремер фыркнул:

– Вы да Ниро Вульф – единственная пара людей, ради которых Пензер солжет, не задумываясь. Где вы были?

– На матче. Янки-стадион.

– Что случилось на девятой минуте?

И тут же махнул рукой:

– К черту! Вы об этом непременно подумали бы и правильно ответили бы на все мои вопросы, даже если бы вас там не было… Как близко вы знакомы с Максом Масловым?

Я снова приподнял одну бровь:

– Обоснуйте, пожалуйста.

– Я расследую убийство.

– Это я понял. И, очевидно, я подозреваемый. Обоснуйте.

– Среди прочих вещей в кармане Кеннета Фабера была маленькая записная книжка. На одной из страничек были записаны карандашом имена четырех мужчин, причем три были помечены галочками. Последним, без галочки, было ваше имя. Арчи Гудвин. Первым – стоял Маслов. Этого достаточно?

– Я бы предпочел взглянуть на записную книжку.

– Она в лаборатории.

Кремер слегка повысил голос:

– Послушайте, Гудвин, вы – частный детектив, работающий по лицензии…

Я кивнул:

– Вот-вот, знакомая песня. А до этого заявление о том, ради кого станет давать свои показания Сол Пензер. О'кей, я вам отвечу: я не знаю никакого Макса Маслова, впервые слышу это имя. Два других имени с галочками?

– Питер Джей. Д-ж-е-й.

– Такого не знаю и никогда не слышал о нем.

– Карл Хийдт, Х-и-й-д-т.

– Это лучше. Модельер, да?

– Он делает наряды для женщин.

– В том числе и для моей приятельницы, мисс Роувен. Я несколько раз вместе с ней ездил к нему в мастерскую помочь ей сделать выбор. Его платья и костюмы высоко котируются, но, как я считаю, ему далеко до фирмы ККК.

– Как близко вы с ним знакомы?

– Практически почти не знакомы, хотя я зову его Карлом, а он меня Арчи. Вы же знаете, как это бывает. Пару раз мы с ним одновременно проводили уик-энд у мисс Роувен. Но вообще я встречался с ним только тогда, когда бывал у мисс Роувен.

– Знаете ли вы, почему его фамилия с пометкой могла попасть в записную книжку Кеннета Фабера?

– Не знаю и не берусь догадываться.

– Хотите, чтобы я увязал с этим Сюзен Мак-Леод, прежде чем спрошу про нее?

Я ждал этого вопроса, как только услыхал имя Карла Хийдта. Поскольку записная книжка находилась в руках полиции целых четыре часа, им хватало времени на установление всяческих связей. То, что меня не вызвали сразу же в управление, а Кремер сам к нам явился, являлось, конечно, комплиментом, но не столько по моему адресу, сколько Вульфа.

– Не утруждайте себя, инспектор, я сам способен увязать. В первый же раз, когда Кеннет Фабер приехал сюда с кукурузой шесть недель назад, а именно тогда я с ним познакомился, он по собственной инициативе поведал мне, что Сью Мак-Леод уговорила отца предоставить ему работу у себя на ферме. Кеннет был необычайно разговорчив, объяснил, что по профессии он карикатурист, не связанный с определенной редакцией, но на эти заработки не проживешь, ему нужен свежий воздух и солнце, а для мускулов физическая нагрузка. Сью Мак-Леод часто проводил каникулы на отцовской ферме, так что все будет очень мило… Так что теперь спрашивайте меня о Сьюзен Мак-Леод.

Кремер буквально пожирал меня глазами.

– Вас не назовешь тугодумом, Гудвин, не правда ли?

Я подмигнул:

– Я изо всех сил стараюсь шевелить мозгами, инспектор.

– Только не перестарайтесь… Как давно вы стали с ней близки?

Я удивился.

– Ну, слово «близки» можно понимать по-разному. Что именно вы имеете в виду?

– Вы прекрасно понимаете.

Мои плечи слегка приподнялись:

– Раз вы не желаете уточнять, мне придется догадываться.

Плечи опустились.

– Если вы подразумеваете самое скверное – или самое лучшее, в зависимости от того, как смотреть на это дело, тут прочерк. Я знаком с ней три года, увидел впервые, когда она привезла сюда початки. Вы сами ее видели?

– Да.

– Значит вам известно, как она выглядит. Таким образом, ваши предположения можно посчитать за комплимент. Девушка не из кротких овечек. Возможно, она и хотела бы выглядеть скромницей, но она не может не кокетничать, потому что это у нее в крови. Ведь она не выпросила себе ни глаз, ни голоса, ни фигуры, ими наделила ее природа. Ее речь – нечто особенное, ты не только никогда не знаешь, что она тебе скажет, она сама этого не знает. Однажды вечером я ее поцеловал, поцеловал от всей души, а когда отпустил, она мне и говорит: «Один раз я видела, как лошадь целует корову». Но она очень скверно танцует, а после шоу, матча, какого-нибудь соревнования я люблю часок-другой потанцевать под оркестр. Поэтому в этом году мы с ней редко виделись. Последний раз встретились пару недель назад на какой-то вечеринке. С кем она туда пришла, не знаю, только не со мной. Что касается наших с ней «близких» отношений в том смысле, как это понимаете вы, чего вы ждете? Этого нет, но даже если бы и было, мы-то с вами не настолько близки, чтобы я стал вам про такое трепаться… Что еще?

– Очень многое. Вы устроили ее на работу к этому Карлу Хийдту, вы же нашли ей квартиру всего в шести кварталах отсюда.

Я вскинул голову:

– Кто вам все это наговорил, Карл Хийдт?

– Нет, она сама.

– И она не упоминала имени мисс Хийдт?

– Нет.

– В таком случае честь ей и хвала. Вы накинулись на нее в отношении убийства, а она не пожелала втягивать в эту историю мисс Роувен. Так вот, однажды, это было во второе лето, как Сью стала нам привозить кукурузу, она мне сказала, что хотела бы найти для себя работу в Нью-Йорке, и попросила ей помочь. Поскольку ни один из моих приятелей не смог бы предложить ей ничего подходящего, я посоветовался с мисс Роувен, и та принялась за дело. Начать с того, что она нашла двух порядочных девушек, с которыми Сью сняла одну квартиру на троих не в шести, как вы сказали, а всего лишь в пяти кварталах отсюда. Мисс Роувен заплатила за курс обучения Сью в Мидтаун-студии, позднее Сью с ней за это рассчиталась, и, наконец, рекомендовала Карлу Хийдту испробовать девушку в качестве манекенщицы. Как я слышал, сейчас Сью считается одной из самых популярных манекенщиц в Нью-Йорке, получает по сто долларов в час, но это всего лишь разговоры… Я не видел ее портретов на обложках модных журналов, И я не находил ей ни работы, ни места для жилья. Но я знаю мисс Роувен лучше, чем ее знает Сью, и уверен, что она не рассердится за то, что я назвал ее имя инспектору полиции… Есть еще вопросы?

– Очень много. Когда и как вы узнали, что Кеннет Фабер вытеснил вас и сам занял ваше место при мисс Мак-Леод?

Я буквально подпрыгнул от негодования:

– Чепуха!

И повернулся к Вульфу:

– Ваша честь, я категорически возражаю против данного вопроса на том основании, что он оскорбительный, наглый и внушающий отвращение. Он допекает, что меня можно «вытеснить» даже оттуда, где я никогда не бывал.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: