— Вот и прекрасно! — обрадовался Доктор. — Теперь послушай: оба эти лекарства, хотя и обладают таким резким запахом, совершенно безвредные. Если ты, конечно, не будешь их пить. Люди лечатся ими от насморка и других болезней. Как ты думаешь, собакам понравится этот запах?

— Конечно, не понравится, — фыркнула Ночная Тень. — Они убегут от него за версту. Стоит только собаке один раз вдохнуть это, как у нее отшибет нюх на целый день. Вы же знаете, как они берегут свои носы. Особенно гончие.

— Отлично! — воскликнул Доктор. — А сейчас смотри: когда этот флакончик плотно закрыт и завернут в носовой платок — вот так, — запах совершенно не чувствуется. Ты даже можешь взять его в рот и походить с ним. Вот попробуй.

Лиса осторожно взяла завернутую в носовой платок бутылочку и положила ее себе за щеку.

— Ну как? — спросил Доктор. — В таком виде она совершенно безвредна и ничем не пахнет. Но если ты положишь пузырек на землю и уронишь на него тяжелый камень, стекло разобьется, лекарство выльется и пропитает весь платок. Тогда запах будет очень резким. Ты понимаешь, к чему я веду?

— Конечно, — ответила лиса. — Нарцисс, перестань сейчас же играть с моим хвостом! Ты мне мешаешь слушать, что говорит Доктор. Иди лучше вон к тому дереву и делай упражнения.

— Потом, — продолжал Доктор, — ты ляжешь на носовой платок и немного поваляешься на нем. Тогда от тебя тоже будет пахнуть лекарством. И я могу смело сказать, что после этого ни одна гончая не станет охотиться за тобой. Во-первых, она не поймет, что это за запах, а во-вторых, она убежит от него, как от огня.

— Это уж точно, — подтвердила лиса.

— Очень хорошо. Сейчас я тебе дам один из этих флакончиков. Какой тебе больше нравится: с камфарным спиртом или с эвкалиптом?

— Они оба ужасно пахнут, — ответила Ночная Тень. — Не могли бы вы дать мне и тот, и другой?

— Конечно, бери, — сказал Доктор.

— Спасибо. Может быть, у вас найдется и два носовых платка?

— Да, у меня есть как раз два платка — красный и синий.

— Замечательно! — воскликнула лисица. — Тогда я сделаю так, чтобы мои детеныши пахли камфарой, а я этим… эвка… эвка…

— Эвкалиптом, — подсказал Доктор.

— Какое красивое название! Пожалуй, я назову так своего третьего сыночка. Я никак не могла придумать ему имя. И тогда у меня будут: Нарцисс, Пион и Эвкалипт!

— Трое сыновей Ночной Тени, — добавил Доктор, взглянув на маленьких круглых лисят, кувыркающихся под дубом. — Звучит очень благородно — почти как имена древних римлян. Но послушай, ты должна завернуть бутылочки как следует, иначе, когда стекло разобьется, ты можешь пораниться. Обертка должна быть мягкой и плотной. Давай-ка я сам это сделаю — у меня в кармане как раз есть подходящий шнурок.

И Джон Дулитл завернул бутылочки в носовые платки и туго обмотал их шнурком. После этого он вручил Ночной Тени свое новое изобретение.

— Ты должна всегда носить эти флаконы с собой, — сказал он. — И как только ты увидишь, что за тобой бегут гончие, разбивай их о камень и «пропитывайся» лекарством. После этого тебе не будут страшны никакие собаки — даже Рысак.

Оставив лис с этим новым «уничтожителем запаха», Джон Дулитл начал собираться в дорогу. Ночная Тень несколько раз поблагодарила его за все, что он для них сделал, и тоже заспешила домой. Надо сказать, что в тот момент ни Доктор, ни лиса не подозревали, к каким последствиям приведет его необычное изобретение.

В тот же самый вечер, когда Ночная Тень с детенышами бежали к себе в нору, на их след снова напали гончие, возвращавшиеся домой после неудачной охоты. Как только лисица поняла, что их преследуют собаки, она положила свои флакончики на землю и бросила на них камень. Тут же воздух наполнился едким лекарственным запахом.

Из глаз Ночной Тени градом покатились слезы, но, невзирая на это, она вывалялась на одном платке, а лисят заставила поваляться на другом.

После этого, благоухая лекарствами, как в аптеке, и задыхаясь от своего собственного запаха, все четверо бросились бежать через широкое поле к своей норе. Гончие, увидев лис на открытом месте, побежали им наперерез с другой стороны поля. Они надеялись опередить их до того, как они смогут укрыться в кустах.

Для собак это было совсем не трудно, так как Ночная Тень не могла бежать быстро: ей все время приходилось следить за отстающим Нарциссом.

Гончие во главе с Рысаком неуклонно приближались к семейству Ночной Тени. Уставшие от бесплодных скачек по полям охотники, видя, что собаки вот-вот схватят добычу, воодушевились и пришпорили своих лошадей.

Но вдруг в пяти шагах от лис вожаки остановились как вкопанные.

— Что случилось с Рысаком, Джоунз? — закричал сэр Уильям джентльмену на серой кобыле. — Погляди, он сидит и смотрит, как лисы уходят.

Внезапно порыв ветра дунул со стороны лисьего семейства на восток, прямо на свору. Все собаки как одна повернули назад и, поджав хвосты, бросились в разные стороны. Даже лошади навострили уши и зафыркали.

— Боже, что это за запах! — воскликнул сэр Уильям. — Пахнет каким-то лекарством! Что это, Джоунз?

Но джентльмен на серой кобыле не слышал его. Щелкая длинным хлыстом и выкрикивая ругательства, он носился по всему полю, пытаясь собрать свою разбежавшуюся свору.

А Ночная Тень с лисятами в это время спокойно добежала до своей норы. Укладывая в этот вечер детенышей спать, она без конца бормотала про себя:

— Он — великий человек, поистине великий человек!

На следующий день, отправившись на поиски завтрака, Ночная Тень встретила свою соседку, другую лису. Но та, почувствовав запах камфары, бросилась от нее бежать, как от зачумленной, даже не сказав ей «доброе утро».

Таким образом, лисица-мать скоро обнаружила, что ее новый запах доставляет ей и некоторые неудобства. Никто из ее родственников не хотел теперь общаться с ней и ее камфарно-эвкалиптовыми лисятами, и ни в одной лисьей норе их не принимали.

Но прошло совсем немного времени, и все местные лисы начали говорить о том, что Ночная Тень безбоязненно разгуливает, где только пожелает, и за ней никто не охотится. И вскоре к Джону Дулитлу стали без конца приходить таинственные звериные посланцы с просьбой дать им бутылочку эвкалиптовой настойки. И каждый раз Доктор выполнял их просьбы. Он послал в эти края сотни маленьких пузырьков, завернутых в носовые платки.

Скоро у каждой лисицы, живущей на сто миль в окрестностях Бристоля, был свой «противоохотничий сверток» Джона Дулитла.

Это привело к тому, что свора Дичема вообще прекратила свое существование.

— Это бесполезно, — говорил сэр Уильям. — Мы не сможем охотиться на лис, пока не выведем новую породу охотничьих собак — эвкалиптовых. Да, я готов поклясться своим последним пенни, что это — дело рук Дулитла. Он всегда говорил мне, что хочет покончить с этим видом спорта. И пусть Бог мне будет свидетелем — в наших краях он добился того, чего хотел!