— Спасибо, Уил, — поблагодарил Доктор, забирая деньги. Бросив их себе в карман прямо на лисенка, он сказал: — Я вышлю тебе их обратно по почте.

И выйдя из рощицы, Джон Дулитл проводил взглядом охотников, которые, щелкая хлыстами и улюлюкая, помчались на юг и скрылись за горизонтом.

— Какая-то детская забава! — пробормотал он. — Не понимаю, что они находят в этой охоте! Просто не понимаю. Взрослые люди носятся по холмам на лошадях, вопят, как кошки, и дуют в жестяные рожки — и все это, чтобы поймать одного несчастного маленького зверька. Ну совсем как дети!

Вернувшись к ручью под сень деревьев, Доктор вытащил из карманов лисят и поставил их на землю.

— Да, — сказала лисица-мать, — я часто слышала, что вы великий человек, Джон Дулитл, но только сегодня я поняла, что вы действительно можете творить чудеса. Я не знаю, как вас благодарить, у меня просто нет слов… Нарцисс, выйди сейчас же из воды!

— Не нужно меня благодарить, — сказал Доктор. — По правде говоря, я и сам получил большое удовольствие, надув старика Уила Пибоди, — хоть он и одолжил мне десять гиней. Сколько уже лет я пытаюсь убедить его бросить охотиться на лис. Ха-ха, он решил, что собаки по ошибке пошли по моему следу.

— Ах, — вздохнула лиса. — Их не так-то просто обмануть, этих гончих. Этот громадный зверюга Рысак, с которым вы разговаривали, — сущий дьявол. У него самый острый нюх во всей округе. Плохо придется той лисе, чей след он учует!

— Но за тобой ведь охотились и прежде! — удивился Доктор. — Значит, собакам не всегда удается поймать добычу?

— Да, иногда мы можем убежать от них. Но нам удается спастись только благодаря счастливой случайности. Если, например, повезет с погодой или ветер будет дуть в нужную сторону. Ветер вообще ужасно важная штука. Когда гончие берут след с наветреной стороны и бегут за нами, как мы говорим, против ветра, шансов на спасение почти нет. Правда, если кругом холмы и собаки тебя не видят, можно попробовать обмануть их и вернуться назад каким-нибудь окольным путем. Тогда ты окажешься сзади собак, и так как ветер будет дуть от них, они быстро потеряют след. Но обычно за нами охотятся на голых полях, где спрятаться совершенно негде — куда ни побежишь, тебя отовсюду увидят.

— Гм, — хмыкнул Доктор. — Понятно.

— Иногда, — продолжала лиса, — ветер может поменяться, когда охота в самом разгаре. Но такая удача выпадает очень редко. Один раз это спасло мне жизнь. Помнится, это произошло в октябре. Было очень сыро, дул легкий ветерок — как раз такую погоду обожают охотники. Я перебегала через луг недалеко от фермы Торпа, как вдруг услышала охотничий рог. Когда я поняла, с какой они стороны, то пришла в ужас. Ветер дул прямо на меня, луг был совершенно открытый, и если бы я попробовала вернуться, чтобы оказаться позади собак, они бы меня непременно увидели. Я знала эти места прекрасно, потому сразу решила, что мое единственное спасение — это лес в Топем Уиллоуз. И я бросилась туда со всех ног.

Топем Уиллоуз — это заброшенный старый заповедник. Он находится в пятнадцати милях к западу от фермы Торпа.

«Если я доберусь до него, — думала я, — я спасена. Ни один человек на лошади не сможет пробраться в эту непроходимую чащу из ежевичных кустов и деревьев, и ни одной своры собак не хватит, чтобы ее окружить».

Но до заповедника мне нужно было бежать целых пятнадцать миль по голым полям и холмам!

Чтобы увеличить с самого начала разрыв между мной и собаками, я помчалась вперед с такой скоростью, на которую только была способна. Гончие сразу же увидели меня, а люди закричали: «Ату ее! Ату ее!..» Мне показалось, что сам дьявол гонится за мной. Это была долгая и жестокая гонка. Единственными заграждениями на тех голых холмах были каменные изгороди. Но ни одна лиса не будет настолько глупа, чтобы прятаться за ними. Я просто перепрыгивала через них на бегу, и каждый раз, когда мой хвост взлетал над очередной оградой, охотники начинали улюлюкать еще громче.

До леса оставалось всего три мили, но вдруг я почувствовала, как меня что-то кольнуло в сердце. В глазах у меня потемнело, я споткнулась о камень. Пересилив боль, я поднялась и поплелась дальше. Топем Уиллоуз был уже виден, но добежать до него у меня не хватало сил. Я поняла, что начала гонку со слишком большой скоростью.

Тут лисица Ночная Тень на минуту прервала свой рассказ. Уши ее были прижаты, маленький рот полуоткрыт, а глаза уставились в одну точку. Казалось, она снова переживает тот кошмарный день, ту долгую и безжалостную погоню, когда спасительное убежище было уже так близко, но сил больше не оставалось, а Гончие Смерти уже настигали ее.

Помолчав немного, лиса тихо сказала:

— Я поняла, что это конец. Собаки догоняли меня, и у них еще было полно сил. И вдруг внезапно поменялся ветер.

— Я не смела поверить своему счастью. Теперь мне оставалось только найти какую-нибудь канаву или изгородь — и я спасена. Ведь на таком открытом месте, когда тебя видно со всех сторон, запах уже не так важен. И, спотыкаясь, я побежала дальше. Вдруг слева от себя я заметила холм, поросший папоротником. Между мной и охотниками все еще сохранялось небольшое расстояние. Я свернула налево, оставив свору бежать к лесу, а сама кинулась в заросли папоротника. Мне очень повезло, что они были разбросаны по всему холму. Наконец-то мои преследователи больше не видели меня! Я начала бегать по склону между папоротниками, повсюду оставляя свой запах. Потом я спустилась с другой стороны холма, нашла канаву, ведущую в Топем Уиллоуз, и побежала по ней снова в лес.

К тому времени я уже немного оправилась и не так ковыляла. Собаки же, упустив меня из виду, теперь совсем запутались из-за переменившегося ветра. Выглянув из своей канавы, я увидела, как они бегают по холму между папоротниками, пытаясь понять, куда же ведет мой след. Если бы ветер все еще дул от меня, кто-нибудь из них наверняка бы почуял, что я бегу по канаве, и они бы отрезали меня от леса. Но пока собаки рыскали по холму, я добралась до Топем Уиллоуз. Совершенно разбитая и полуживая от усталости, я заползла в заросли ежевики и поблагодарила свою счастливую звезду за то, что ветер переменился вовремя, и это спасло мне жизнь.

— Да, — промолвил Доктор, когда лисица закончила. — Все это очень интересно. Но из твоего рассказа я понял, что если бы не острый нюх гончих, вам было бы легко убегать от охотников.

— Конечно. Если бы собаки не узнавали нас по запаху, спрятаться от них было бы пара пустяков. Ведь мы видим и слышим собак намного раньше, чем они нас.

— Понятно, — задумчиво сказал Доктор. — Послушай, у меня, кажется, есть идея. Предположим, что лиса пахнет не лисой, а чем-нибудь другим. И этот запах собакам совсем не нравится. Как ты думаешь, они побегут по такому следу?

— Конечно, нет, пока они не будут знать, что это лиса. И даже когда узнают, они могут за нами не побежать, если этот запах будет им очень неприятен.

— Вот это как раз то, что нам нужно: обманный запах. Причем он должен быть достаточно резким, чтобы заглушить ваш настоящий запах. Ну-ка, посмотри сюда! — И Доктор вытащил из кармана толстую черную сумочку. Она была набита аккуратными маленькими бутылочками. — Это моя карманная аптечка. Некоторые из этих лекарств обладают очень резким запахом. Сейчас ты сама в этом убедишься. Попробуй понюхать вот эту.

Доктор вытащил пробку из крошечного флакона и поднес его к носу лисицы. Вдохнув один раз, Ночная Тень отпрянула назад.

— Боже! — воскликнула она. — Какой сильный запах! Как это называется?

— Камфарный спирт, — ответил Доктор. — А теперь понюхай еще одну, это эвкалипт.

Лиса опустила нос в другую бутылочку и после этого, громко взвизгнув, отпрыгнула на три шага в сторону.

— Этот еще хуже. Он сразу разъедает глаза. Скорее закройте флакон, Доктор! — закричала Ночная Тень и начала тереть лапами глаза. — У меня слезы просто градом катятся!