Действительно, Брагину повезло: его заместитель по политчасти капитан П. Г. Поштарук человек эрудированный, уравновешенный. По пустякам не горячится. Умеет глубоко проникнуть в красноармейское сердце. Каждый раз, когда я смотрел на Петра Поштарука в работе, его облик ассоциировался у меня со столяром, стоящим за верстаком и неторопливо делающим красивые и добротные вещи…

Широкий круг вопросов боевой подготовки, в комплексе отрабатывавшихся на тактических учениях и занятиях, определял и тематику бесед, докладов, с которыми выступали агитаторы, ветераны кавказских и крымских боев. Весьма эффективной формой работы ветеранов оказалась их индивидуальная шефская помощь новым бойцам. Смотришь — на занятии в горах «старичок» показывает «молодому», как поставить прицел на карабине — стрельба в горах имеет свои особенности, в установке расстояний и прицела надо делать определенные поправки.

Там же, на местности, ветераны учили новобранцев приемам перебежек в горах, умело используя камни, выступы скал, ручьи и т. д. Бывало и так: ночью все уже спят, а ветеран с новичком, укрывшись шинелями, все еще потихоньку шепчутся о том, как в горном бою перехитрить противника — его уничтожить, а самому остаться целехоньким.

Полковой парторг Л. Б. Консон, парторги и комсорги батальонов и рот направляли внимание коммунистов и комсомольцев на то, чтобы помогать командирам в обучении бойцов действиям в горах. С агитатором полка и членами партбюро мы разработали тематику бесед об особенностях горной войны. Назову лишь некоторые темы: «Особенности движения по горным тропам, без троп, через горные речки. Обязанности вьюковожатого в горах»; «Как ориентироваться в Карпатах»; «Особенности ведения огня в горах из карабина, пулемета, миномета, орудия»; «Гранатный бой в горах»; «Что требуется от телефониста, радиста, посыльного в горах»; «Почему обманчива тишина в Карпатах»; «Без разведки — ни шагу»; «Воевать не числом, а умением»; «Успех боя в горах часто решает горстка смельчаков»; «Дерзость, храбрость, взаимовыручка-качества гвардейца»; «Учись наносить врагу внезапные удары с тыла и фланга».

Парторги, комсорги, командиры подразделений обеспечили агитаторов брошюрами о Карпатском театре военных действий, листовками и памятками, изданными политуправлением 4-го Украинского фронта и политотделом 18-й армии. Командный состав получил специальные инструкции о действиях в горно-лесистой местности, изданные штабом 4-го Украинского фронта. Эти инструкции дополняли некоторые уставные положения.

Беседы были проведены также с поварами, санитарами, подносчиками пищи в термосах по ротам и взводам, с шоферами, повозочными. Беседы насыщались конкретными примерами из опыта ветеранов полка, ранее воевавших в горах — на Кавказе, в Крыму. Приведу один из них.

После того как генерал Петров вручил орден Славы II степени командиру стрелкового отделения А. А. Гришину, отличившемуся в боях на Крымском полуострове, агитатор красноармеец Михаил Платонов по заданию парторга роты подготовил обстоятельную беседу об опыте Гришина. «Как отделение сержанта Гришина захватило вражеский дзот в горах» — такова была тема беседы агитатора. Я внимательно слушал Платонова. Говорил он просто и дельно. И это нравилось бойцам.

— Кусты Гришин использовал очень умело, тщательно замаскировался и дополз до вражеского дзота незамеченным, а потом в амбразуру полетели его гранаты. Вот и все. Вроде просто? — спрашивал Платонов своих слушателей. И сам же отвечал — Конечно. Но просто — при условии, что ты соображаешь, как надо действовать, а не дуром прешь. Просто, если ты смел и настойчив, если ты умеешь гранату бросить как надо и куда надо.

— А то бросишь, да промахнешься. Как Ильин, — сказал сидевший рядом с Платоновым боец.

— Чуть командира не задел… Хорошо, что командир успел отскочить в сторону, — подхватил Платонов.

— А как сейчас Ильин? — спросил я Платонова.

— Вроде бы ничего. — Платонов обвел взглядом своих слушателей.

— Научился, научился, — послышались голоса.

— Да я и умел, а как тогда получилось — сам не пойму, — смущенно оправдывался Ильин. — Да вы посмотрите, как я гранаты бросаю…

Платонов вопросительно взглянул на меня. Я разрешил, и бойцы двинулись к учебному нолю, подшучивая над Ильиным…

У политработников полка немало самых разнообразных обязанностей. В одиночку с ними не справиться. Если не будешь опираться на командиров, партийный и комсомольский актив, — желаемых результатов не достигнешь.

Думая о предстоящих боях, я вновь и вновь окидывал мысленным взором людей, на которых следует опираться.

Сам я на фронте — до прихода в Карпаты — прошел путь от красноармейца до заместителя политрука роты, затем был политруком, комиссаром батальона и замполитом полка. Ближайшими своими помощниками я считал парторга полка старшего лейтенанта Л. Б. Консона и агитатора полка капитана Я. В. Гору. Оба они грамотны, хорошо подкованы в военном и в политическом отношении. Яков Варфоломеевич обладал еще одним великолепным даром — педагогическим. Это позволяло ему быстро устанавливать душевные контакты с воинами, создавать в ротных и батальонных коллективах атмосферу доброжелательности, взаимного доверия. Он не администрировал, был неизменно мягок к старательным воинам и суров к нерадивым, пассивным и равнодушным людям. Собственное счастье Я. В. Гора видел в счастье воинского коллектива.

Лучшего агитатора для полка, чем Яков Гора, я и не мыслил. Беспокойный, целеустремленный, всегда среди бойцов и командиров, человек большой душевной щедрости— таким остался в памяти моей капитан Гора.

Никогда не забыть мне и Л. Б. Консона. Его словно магнитом притягивали красноармейские блиндажи, окопы, доты и дзоты. Именно здесь с наибольшей полнотой раскрывались его высокие партийные качества: умение зажигать сердца воинов пламенным коммунистическим словом, направлять работу ротных партийных организаций на то, чтобы каждый боец, сержант, офицер был лично причастен к делам своего подразделения, всего полка, всей дивизии и армии. При самых острых ситуациях парторг не впадал в уныние, терпеливо преодолевал трудности, личным примером увлекал красноармейцев на подвиги. Кое-кому он вначале казался слишком спокойным, замкнутым, порой даже угрюмым. Но, узнав его лучше, люди проникались к нему искренним доверием, большим уважением.

До призыва в армию Л. Б. Консон прошел хорошую трудовую школу. Восемнадцатилетним юношей он поступил на работу в модельный цех Кировского (Путиловского) завода в Ленинграде. Там же его приняли в партию, избрали в заводской комитет комсомола. Рабочую школу «Красного путиловца» Консон очень ценил. Она помогла ему успешно справиться с ответственными обязанностями, когда Ленинградская партийная организация в тридцатых годах выдвинула его на должность помощника начальника политотдела МТС по комсомолу. Перед войной, уже из города Николаева, где он возглавлял комсомольский комитет на крупном судостроительном заводе, Консон вернулся в Ленинград. Отсюда ушел на фронт.

Л. Б. Консона и Я. В. Гору я знал по совместной, правда недолгой, службе в 319-м гвардейском горнострелковом полку. Поэтому присматриваться друг к другу нам не было нужды и за работу в новом полку мы принялись дружно, без раскачки.

Комсорг полка Михаил Хорошавин тоже был близким для меня человеком. Мы частенько беседовали с ним. За кружкой чая обменивались мыслями о том, как активизировать комсомольскую работу среди молодых воинов, быстрее вовлечь их в снайперское движение. Обоих нас беспокоила одна мысль: новобранцы, которыми пополнились роты и батальоны, призванные из районов Западной Украины, медленно свыкались с воинской жизнью, полной невзгод, неожиданностей и опасностей.

— Работы с новобранцами, еще не обстрелянными и не «обкатанными» в горах, — сетовал Миша, — много. Радует нас то, что весь полковой партполитаппарат мобилизован на усиление воспитательной работы с молодыми воинами.

Находясь в батальонах, ротах и на батареях, я видел, что красноармейцы — ветераны и молодые — душой и сердцем тянулись к Михаилу Хорошавину. Значит, нравился им этот парень с юношеским задором, всегда веселый и сосредоточенный, умеющий находить общий язык с молодежью.