И по ногам ему сквозило. И окна из серых стали белыми. И первый вторник после первого понедельника вступил в свои права...

* * *

— Хаки — настоящий парень! — орали все эти в белых комбинезонах в свои усилители.

— Хаки знает, кому надо отдать голос! — орали все эти, натащившие с утра Ящики и сделавшие Аквариум.

— Хаки не из тех, кто отдает свой голос кому попало! — орали все эти с эмблемами двух видов.

Еще они орали, что Хаки — это вам не хлюпик Завр, заставивший содрогнуться в ужасе всю нашу благословенную страну. Что Завр — собака. А вот Хаки — это Хаки! Он, Хаки, знает, что ему устроили Аквариум! Что за каждым его движением следят миллионы добрых граждан, друзей, соратников, собратьев. Хаки понимает, какая на нем ответственность! Можно только восхищаться мужеству, с каким Хаки несет бремя этой ответственности. Хаки все нипочем, да!

— Друг мой! — позвал Док. — Друг мой! Хаки! Еще порцию колы! — Док после вчерашнего Инцидента держал руку на перевязи и был бледнее обычного.

— Плюнь на эту синюшную рожу, Хаки! Старина! Он корчит из себя трезвенника, а сам качается после вчерашнего запоя. А мне скрывать нечего! Я с вами, я такой же, как вы, добрые граждане! И налей-ка ты .мне, старина, порцию с содовой! И себе налей! — Милашка после вчерашнего Инцидента даже не переоделся и опирался на мощную трость.

У Хаки свербило в носу из-за утреннего сквозняка по ногам. Свербило в глазах из-за ночного бдения. И еще кое-где свербило из-за того, что Хаки после вчерашнего наглотался содовой. А все эти в белых комбинезонах помимо Аквариума устроили Стену. И ему, Хаки, было некуда деться.

Ничего, он потерпит! И даже нальет себе порцию с содовой. И даже нальет себе колы. И выпьет вместе с Милашкой. И вместе с Доком тоже выпьет. Хотя кое-где свербило все сильней. Лишь бы Они не подумали, что Хаки решил, кому отдать голос. Лишь бы Они его не дематре... Ну, вот это самое...

И Они могут сделать то самое с ним в любой момент. Они могли сделать с ним то самое еще утром, когда двое из Службы Безмятежности посетили его. Но тогда для всех них было бы «ноль — ноль». И Они правильно решили, что «ноль — ноль» от них никуда не денется. И сейчас все Они устроили для Хаки Аквариум с тем, чтобы весь избранный Богом народ мог видеть его, Хаки, каждую секунду. И не упустить момента Решения. И не упустить реакцию другой стороны на Решение. А реакция возможна только одна... И тогда — «ноль — ноль». Но при этом одна сторона будет козырять своей гуманностью против зверской реакции другой стороны. И выиграет. Но где какая сторона — ему, Хаки, будет уже все равно. Он будет демарте... Ну, то самое.

Лучше бы они ухлопали кого-нибудь, и соотношение нарушилось бы, подумал Хаки. Но потом вспомнил четверых и четверых, вспомнил Двойку Патруля, вспомнил Службу Безмятежности. И сообразил, что Они предусмотрели и такие варианты. Сколько трупов положит одна сторона, столько же положит и другая. Так что решать только ему. И как бы он ни решил...

Так что у Хаки свербило в носу, в глазах, еще кое-где. Но больше всего свербило на душе.

И Док, едва оклемавшись после Инцидента, продел руку в черную перевязь и с утра облюбовал уважаемое заведение Хаки, прихлебывая колу и показывая всем друзьям, соратникам, собратьям, какой он, Док, демократичный.

И Милашка после Инцидента тоже прихромал сюда-же и глотал порции с содовой, показывая добрым гражданам, какой он, Милашка, демократичный.

И оба они не говорили о политике, о красной и синей опасности, о законопроектах и поправках. Они просто демонстрировали, какие они отличные ребята.

И они на самом деле выглядели отличными ребятами, черт побери! А все эти в белых комбинезонах орали в свои усилители, что он, Хаки, отличный парень! И почему бы этим отличным ребятам не поладить между собой?!

И Хаки рад был поладить, но не знал, на кого ставить. Вернее, знал: на кого бы он ни поставил, его дермате... ну, то самое.

Так что больше всего у Хаки свербило на душе. И засвербило еще больше, когда в голове сверкнуло про Пигалицу. Слава богу, все Они ничего не знают про Пигалицу. Слава богу, что Пигалица далеко! Слава богу, что Пигалица осталась на Плато! Слава богу!..

* * *

Команда Дока — Те, Кто Мозгует, Запершись В Прокуренной Комнате, следила за Большим Компьютером.

Голоса распределялись «ноль — ноль». Команда Дока следила за Датчиком Аквариума — Датчик показывал стойкое равновесие.

— Ни черта он не решит! — сказал первый.

— Решит! — сказал второй. — Он должен отдать свой голос. Или по закону его дематериализуют.

— Кому бы он ни отдал голос... — начал третий.

— Вот именно! Но лучше бы — за Дока... — сказал четвертый.

* * *

— Вот именно! Но лучше бы — за Милашку... — сказал четвертый из команды Милашки.

— Копать надо! — сказал первый. — Копать, пока есть время. Должно быть у этого ублюдка что-то. Не может не быть!

— Времени, между тем, не так много, — сказал второй.

* * *

Они устали. Милашка стал терять контроль над собой и прихрамывал на другую ногу, демократично курсируя от столика к стойке за порцией с содовой и обратно. Док стал терять контроль над собой и хватал стакан с колой той рукой, что на перевязи, демократично провозглашая здоровье хозяина и процветание уважаемого заведения.

Но на них вряд ли обращали внимание владельцы визионов, прилипшие к экранам. Хаки! Вот сейчас фигура номер один!

Фигура номер один традиционно вертела в руках стакан, накручивая его на салфетку. Хаки занимался делом. Дел у Хаки в этот День было много. Например, приготовить Милашке очередную порцию...

— Сейчас он покончит с этим делом и скажет!!! — надрывались усилители...

Например, откупорить Доку очередную колу.

— Сейчас он покончит с этим делом и скажет!!! — надрывались усилители...

Например, протереть стойку...

— Сейчас он покончит с этим делом и скажет!!!

...Накручивать стакан на салфетку Хаки мог долго.

Работа у Хаки такая. Накручивать стакан на салфетку, пока сил хватает.

И визионы крупно показывали его руки, усилители надрывались, что в этих крепких руках не только стакан и салфетка, но и судьба Холма на четыре года вперед.

Хаки заложило уши от усилителей, глаза воспалились от направленных пучков, кое-где уже не свербило, а пинало снизу в живот — тупо и мучительно.

Да, Хаки! В твоих руках судьба Холма на четыре года вперед, думал Хаки. Только собственная судьба в руках других. И не на четыре года, а на все время, оставшееся до встречи с всевышним, думал Хаки. И время это — даже не четыре года, а очень может быть — четыре часа. Если ничего не изменится...

Что может измениться?! Хаки отдает голос Доку — с Хаки покончено. Хаки отдает голос Милашке — и с Хаки покончено. Хаки никому не отдает свой голос — с Хаки покончено. По Закону.

* * *

— Что такое Пигалица? — спросил первый из команды Дока.

— Синюшник, — сказал второй.

— А я думал — леди!!! — рявкнул первый. — Что такое Пигалица?

— Сейчас... — сказал третий. — Пигалица. Кличка. Присвоена умиротворителем роты Корпуса. Хаки. Эмоциональный контакт «Пигалица — Хаки» категории А. Периодизация контакта — десять лет.

— Сейчас ему стукнуло сорок, — сказал четвертый. — Минус десять. Тогда он входил в Корпус на Плато. Этой... Пигалице было десять наших земных. И сейчас как раз...

* * *

— И сейчас как раз эмоциональный контакт категории А! — сказал первый из команды Милашки. — Это ход!!!

— Она знает только свой язык, — сказал второй. — В отличие от синюшников, осевших на Земле.

— Тем лучше! — сказал третий. — Хаки знает ее язык, язык синюшников. Кто еще знает этот синюшный стрекот? Ставлю десять против одного — их можно пересчитать по пальцам.

— Пересчитать надо, — сказал четвертый. — Только не по пальцам. Надо подключить Большой Компьютер. Данные получим через минуту. И сразу глушить канал визиона тем, кто поймет стрекот Пигалицы...