Марсия улыбнулась:

– Спасибо за комплимент и особенно за приглашение. – Обращалась она к Кайле, но смотрела на Сэма, смотрела глазами, полными благодарности, и на миг он даже позабыл, что она благодарит его за возможность повидать Кайлу, и только.

Отругав себя мысленно за забывчивость, он вежливо ответил:

– Будем рады видеть вас у себя.

– С удовольствием приеду. – Она улыбнулась, взглянула на свои руки, сжимающие сумочку, и начала прощаться:

– Благодарю вас за все. Я замечательно провела время, и у вас, и на празднике.

И Марсия потянулась к двери фургона..

– Не беспокойтесь, я сейчас открою! – воскликнул Сэм, отворяя дверь со своей стороны.

– Да я и сама справлюсь, – запротестовала Марсия.

Словно не расслышав, Сэм обошел вокруг фургона и открыл дверь перед Марсией. Пусть знает – мужчины в маленьких городках не чужды галантности. Но когда она, опершись на его руку, спустилась вниз и он почувствовал исходившие от нее токи, то не мог не признаться себе, что не галантность была его главным побудительным мотивом.

Он продолжал держать руку Марсии в своей, а она не делала попыток отнять ее. Глядела на него, и открытое ее лицо выражало робость и желание. Предвечернее солнце золотило ее волосы, а в глазах отражалось небо Оклахомы.

– Я читаю книгу, пап! – крикнула из фурго на Кайла. – Взора не отрываю от страницы!

Марсия удивленно подняла глаза:

– Разве у нее там есть книга?

– Да нет, конечно, – хмыкнул Сэм. – А если б и была, ей сейчас не до чтения. Она ждет… гм…

Сэм почувствовал, как кровь прилила к его щекам. Проклятие! Краснеет и заикается, словно мальчишка на первом свидании. Он строго напомнил себе, что с Марсией у него роман понарошку.

Однако его дочка ждет, чтобы он поцеловал гостью, и не понарошку, а по-настоящему.

Тем временем губы Марсии приоткрылись чуть-чуть – он бы этого и не заметил, если бы не смотрел на них без отрыва.

Он положил руки ей на плечи, всеми силами своей души желая дотронуться до нее, прижать к себе… Нет, сейчас для этого не время, не место, да и возраст у него не подходящий для безумств, хотя Марсия уже обвила его руками, и Сэм мог бы поклясться, что от их прикосновения на его коже останутся десять ожогов, оставленных ее длинными тонкими пальцами. Чуть ли не теряя рассудок от вожделения, он заставил себя склониться к ее рту неспеша, напоминая себе непрестанно, что поцелуй должен быть коротким, небрежным и, уж конечно, лишенным даже намека на страсть.

Но едва его губы коснулись ее рта, едва он ошутил ответное движение навстречу и услышат запах яблок с карамелью, как он и думать обо всем забыл.

Где-то в глубине его сознания звучал, правда, голос, приказывавший ему остановиться, заявлявший, что он, Сэм, сделал уже достаточно для того, чтобы пустить Кайле пыль в глаза, но он не желал прислушиваться к этому голосу. Да и звучал он недостаточно громко, чтобы заглушить шум крови, гудевшей в его голове, и музыку ее поцелуев.

Марсия первая оторвалась от него, молниеносно развернулась и бросилась к своей машине, но он успел заметить на ее лице смятение и испуг.

Сэм с трудом перевел дыхание, дрожащими пальцами провел по волосам и медленно направился к фургону. Сердце его стучало как бешеное, кровь бурлила в жилах.

Да кого же он, черт возьми, обманывает? Этот поцелуй вовсе не предназначался для Кайлы. Не будь девочки рядом… Нет, дальше не стоит и думать, если он собирается сесть в фургон и завести разумный разговор с дочкой.

Кайла за это время успела перебраться на переднее сиденье.

– Ты ей нравишься, папа, – сказала она с явным удовлетворением. – А какой серьезный шаг ты сделал, разрешив ей принести мне родственный подарок!

Не просто серьезный, доченька, а весьма рискованный.

– Я ее едва знаю. Говорить о чем-либо серьезном рановато. – Он намеренно умолчал о том, как можно истолковать его разрешение Марсии принести Кайле подарок.

Кайла опустила окно около себя и высунула голову наружу.

– Всего хорошего, Марсия! Жду вас на дне рождения!

– До свидания, Кайла! Непременно приду.

Сэм всем туловищем повернулся в сторону Марсии. Ему хотелось проверить, так ли она взволнована поцелуем, как он, но ее внимание было целиком сосредоточено на Кайле.

Она ответила на его поцелуй. Это несомненно. Но он означат для нее гораздо меньше, чем для него. Недаром же она так легко переключила все свое внимание на дочку.

Он вставил ключ в зажигание и нажал на газ. Двигатель ожил с таким ревом, что Кайла немедленно откинулась на сиденье.

Уголком глаза Сэм видел, как машина Марси; и пересекает парковку и выезжает на скоростное шоссе.

– И по-моему, вряд ли тебе стоит беспокоиться из-за какого-то парня по имени Митч. В вашем возрасте всегда есть что вспомнить из прошлого.

– О мудрейшая из мудрых, благодарю тебя за то, что ты поделилась со мной твоим богатым жизненным опытом! – торжественно возгласил Сэм. На самом деле Митч очень даже его беспокоил, но по иной причине, чем предполагала Кайла. Вслед за Марсией он вырулил на шоссе, но тут пути их разошлись – они поехали в противоположные стороны. Сэм взглянул в зеркало заднего обзора, но машина Марсии уже скрылась за крутым поворотом. Его глазам предстало лишь пустое шоссе да на горизонте яркий шар солнца, осенявшего землю прощальным сиянием. И Сэм снова уставился в шоссе перед собой.

– Это первая женщина, за которой я… ммм… за которой я пытаюсь ухаживать, не вызывающая у тебя антипатии.

– Да.

– Мне всегда казалось, что ты опасалась, как бы они не заняли место твоей покойной матери, а потому относилась к ним настороженно.

– Да нет. Просто они вели себя глупо. Всячески добивались моего расположения, чтобы угодить тебе. А на самом деле я их нисколько не интересовала.

– Марсия – ты ведь так ее называешь? – тоже старается добиться твоего расположения, иногда, по-моему, даже чересчур. Так в чем же разница?

Кайла, погрузившись в раздумье, склонила голову набок.

– Да, она и вправду порой хватает через край. Но мне кажется, что ты тут ни при чем. У меня такое впечатление, что я ей действительно нравлюсь. Как ты думаешь?

– Я думаю, ты права, – признал он. До чего же наблюдательна Кайла! Даже она подметила, что Марсия интересуется ею, а не им.

– Вот почему я к ней отношусь по-иному, – кивнула Кайла.

После минутного молчания она заговорила необычным для нее тихим голосом.

– Моя мама очень меня любила, правда ведь?

– О да, дорогая. Она любила тебя больше всего на свете. Последние ее слова были о тебе.

– Помню, как она водила меня гулять в парк. Там мы покупали мороженое. А по вечерам она пела мне лесенки и рассказывала сказки. Однажды мама купила мне голубое платье, я вышла в нем на улицу, упала и разорвала его, но она мне и слова не сказала. Я помню о маме очень мало, но иногда перелистываю это в голове, чтобы не забыть ее окончательно.

– Тебе едва исполнилось пять лет, когда она скончалась. Много ты помнить не можешь. Да и ни к чему.

– А как ты думаешь, она – там, наверху – помнит меня? И продолжает еще любить?

И тут Сэм пожалел, что они на шоссе, а не дома. В такие минуты его девочке, как никогда, нужно, чтобы он нежно обнял ее, приласкал и успокоил.

– Ну конечно же, родная. Твоя… – ему вспомнилась Марсия, и он не сразу решился употребить слово «мама». Но ведь Лиза была Кайле матерью, хоть и не рожала ее. – … мама смотрит на тебя с небес и любит Тебя даже больше, чем любила здесь, на земле.

– Мать Рейчел ненавидит новую любовницу своего мужа. И Рейчел тоже ее терпеть не может и не желает с ней общаться.

И тут Сэм понял, что явилось первопричиной этого разговора.

Он бросил быстрый взгляд на милое детское личико в обрамлении пушистых прядей волос, выбившихся из конского хвостика, позолоченное умирающим солнцем. Ради мира в душе своей дочери он готов – быть может, на свою погибель – выступить в защиту Марсии.