Вдруг по другую сторону озера резко и отчетливо ударил колокол. С минуту он звонил настойчиво и гулко. Затем вновь воцарилась тишина. Звон слышно было так, будто звонарь стоял у кромки воды, за монастырской стеной, — так отчетлив был высокий, повелительный голос колокола. Дора повернула назад и быстро побежала к тропинке меж вязами. Колокол напугал ее. Она торопливо взбиралась по косогору и о туфлях вспомнила, лишь когда ступила одной ногой на ступеньки. Бросилась шарить в высокой траве по обе стороны от ступеней. Проклятых туфель нигде не было. Она глянула вверх, на мрачную громаду дома, нависшую над ней в ночном небе. Снова начала беспомощно рыться в траве. Но было слишком темно и ничего не видно. В доме, где-то у балкона, зажегся свет. Дора отчаялась и поплелась вверх по усыпанной гравием площадке. Идти по камням было больно.

В комнату, где горел свет, можно было попасть прямо с балкона, с правой стороны, через двойные застекленные двери — их, похоже, также прорубили относительно недавно по инициативе все того же вандала, который похозяйничал внизу. В освещенной комнате Дора увидела много людей. Раздумывать времени не было, и она, прикрыв глаза ладонью, быстро переступила порог.

Кто-то схватил ее за руку и повел вглубь. Это была миссис Марк.

— Дора, бедняжка, жаль, что мы вас спугнули. Надеюсь, вы не заплутались в саду?

— Нет, но я потеряла туфли, — ответила Дора. Теперь она сразу почувствовала, какие у нее мокрые и ледяные ноги. Она инстинктивно подалась вперед и уселась на краешек стола. Вокруг столпились люди.

— Ты потеряла туфли? — неодобрительно спросил Пол. Он тоже подошел вместе со всеми и стоял теперь прямо против нее.

— Я сбросила их где-то около ступенек, там, у тропинки, а потом не смогла найти. — Дора была крайне довольна простотой такого объяснения.

Джеймс Тейпер Пейс выступил вперед и сказал:

— Надо организовать поиск! В группу войдут Тоби и я — мы ведь уже знакомы с миссис Гринфилд. Прихватим с собой фонарики. А миссис Марк тем временем всех ей представит.

— Я тоже пойду, — заявил Пол.

Дора знала, он всегда был уверен, что найдет любую вещь, которую она потеряла. И надеялась, что именно он, а не кто-то из этих двоих отыщет ее туфли. Это бы его ублажило.

Болтая холодными мокрыми ногами в рваных и грязных чулках, Дора сосредоточилась на единственном знакомом ей лице — миссис Марк. Все остальные стояли напротив и разглядывали ее. Она же не осмеливалась перевести взгляд — все было настолько ужасно, что ей стало наплевать, кто что видит и думает.

— Надо вас познакомить с нашей маленькой компанией, — сказала миссис Марк. — С Тоби мы уже всех познакомили.

Дора не сводила глаз с миссис Марк, отмечая теперь про себя, как румяно ее незнакомое с пудрой лицо, которое ухитряется быть и лоснящимся и нежно-пушистым одновременно, и как длинны, должно быть, ее белокурые косы, если их распустить. Миссис Марк была одета в голубую блузку с открытым воротом и коричневую хлопчатобумажную юбку, из-под которой выглядывали голые волосатые ноги в парусиновых туфлях.

— Это мистер Топглас, — представила миссис Марк. Доре поклонился высокий лысоватый мужчина в очках.

— А это Майкл Мид, наш руководитель.

Устало и застенчиво улыбнулся Доре долгоносый мужчина со светло-каштановыми взлохмаченными волосами и слишком близко поставленными голубыми глазами.

— А с бородкой — это Марк Стрэффорд.

Вперед с кивком шагнул здоровяк с густыми волосами, красновато-медной бородой и легкой саркастической улыбкой.

— Я мистер миссис Марк, вы понимаете, что я имею в виду, — сказал он.

— А это Пэтчуэй, наша гордость и опора в огородных делах.

На Дору угрюмо уставился грязноватый мужичок в ветхой шляпе, всем своим видом показывавший, что к обществу этому он не принадлежит и ничуть из-за этого не переживает.

— А это отец Боб Джойс, наш духовник. Священник в рясе, только что вошедший в комнату, заспешил вперед и пожал Доре руку. Лицо у него было одутловатое, в глазах светилась вера. Он улыбнулся, показав темный от пломб рот, а потом вперил в нее такой испытующий взор, что у нее мурашки по спине забегали.

— А это сестра Урсула, имеющая право выходить за пределы монастыря, она наш добрый посредник в сношениях с монастырем.

Сестра Урсула приветливо улыбнулась Доре. У нее были темные брови дугой, и вид она имела начальственный. Дора почувствовала, что случая с носовым платком та ей ни за что не простит.

— Рады вас видеть здесь, — сказала сестра Урсула, — мы вспоминали о вас в своих молитвах.

Дора вспыхнула — не то от негодования, не то от смущения. Ей через силу удалось выдавить из себя улыбку.

— А это Кэтрин Фоли, наша маленькая святая, думаю, вы ее полюбите, как и все мы.

Дора повернулась и увидела ту самую интересную девушку с продолговатым лицом.

— Здравствуйте, — сказала Дора.

— Здравствуйте, — ответила Кэтрин Фоли.

Вовсе она и не такая красивая, с облегчением подумала Дора. В лице у Кэтрин было нечто робкое, отрешенное, и потому никак нельзя было сказать, что она блещет красотой. Мягкая, какая-то уклончивая улыбка. Большие холодные свинцо-во-серые глаза не выдержали Дориного взгляда. И все же Дора подспудно чувствовала таящуюся в ней опасность.

— Хотите вареное яйцо или еще чего-нибудь? — спросила миссис Марк. — Ужин у нас обычно в шесть, а после вечерни только молоко с печеньем. — Она показала на боковой столик, где стояли кружки и поднос с печеньем, так уж распоряжался Питер Топглас.

Кольцо вокруг Доры разомкнулось. Майкл Мид разговаривал теперь с Марком Стрэффордом, нервно улыбаясь и показывая неровные зубы. Его длинные руки стремительно взмывали в прямо-таки египетских жестах.

— Хлеба с маслом не буду, — задумчиво говорил себе под нос Питер Топглас.

— Нет, не надо, спасибо, — сказала Дора, — я перекусила в поезде.

— Тогда молока?

— Нет-нет, спасибо, я ничего не буду, — ответила Дора. Она думала о бутылках с виски, они теперь, очевидно, уже в Южном Уэльсе.

В дверь ворвался Джеймс Тейпер Пейс и закричал:

— Победа! Тоби повезло!

Следом шествовал Тоби Гэш, держа в каждой руке по Дориной туфельке. Дойдя до Доры, он опустил глаза, его и без того пунцовые щеки вспыхнули еще ярче. Вручая Доре туфли в смущенном поклоне, Тоби продемонстрировал ей свою округлую макушку.

— О, Тоби, большое спасибо, — поблагодарила Дора.

В комнату вошел Пол с перекошенным от злобы лицом.

— Вы потрудились на славу, дорогие Джеймс и Тоби, — заключил отец Боб Джойс. — Так уж повелось — сильнее радуешься тому, что потерял и нашел, чем тому, что всегда имел при себе.

— А теперь, — сказал Джеймс, — коли туфли миссис Гринфилд нашлись, можно и на покой.

Пол с Дорой остались наедине.

— Этому блокноту цены нет, в нем годы моей работы, — выговаривал Доре Пол. — Надо же быть таким дураком — просить тебя его привезти.

— Я очень виновата, — оправдывалась Дора. — Он наверняка найдется. Я завтра же пойду на станцию.

— Надо было мне сразу туда позвонить, — сказал Пол, — только из-за твоих выкрутасов это совершенно выпало у меня из головы. Зачем, скажи на милость, тебе понадобилось снимать туфли?

— У меня ноги заболели, — ответила Дора. — Я же говорила.

Они стояли и смотрели друг на друга при слепящем электрическом свете. Комната Пола была на втором этаже, обоими окнами она глядела на монастырь. В свое время она служила парадной спальней, от той поры осталась зеленая обшивка и огромное зеркало в стене. Обстановка была скудная: две железные кровати, два непарных стула, большой чертежный стол, который Пол завалил книгами и бумагами, да миленький столик красного дерева, эдакий остаток былой роскоши. В углу стоял открытый полуразобранный чемодан Пола. На голом полу лежали два дешевеньких новеньких коврика. Слова в комнате отзывались гулким эхом.