Одна из ярких особенностей истории нашего столетия — это стремительнейшее развитие химии полимеров, создающей различные заменители природным продуктам — коже, меху, шелку, льну, хлопку, каучуку, дереву, металлу, естественным краскам и т. п. Иначе говоря, в жизни человека, в его обиходе в наши дни происходит быстрое замещение естественных продуктов искусственными. Уже сегодня для того, чтобы приобрести шубу, не обязательно убивать овцу. Завтра люди научатся получать — из той же нефти, например, — искусственные белки, жиры, сахар и т. п.

Этот процесс замещения естественных продуктов искусственными — кстати, более практичными и удобными — начался как-то очень незаметно, а ныне приобрел такой колоссальный размах, что просто невозможно сомневаться в его объективности, в том, что предметный мир человека будущего, его пища в основном будут определяться химией — наукой, призванной широко раздвинуть горизонты человека.

Но если отнюдь не моральные побуждения заставили человека заменить шкуру овцы искусственным мехом, то теперь можно все-таки оценить и моральное, психологическое значение этого факта, можно попытаться понять, как эта победа человека над природой скажется на нем самом, на его отношении к внешнему миру.

Первое и главное заключается в том, что замещение естественных продуктов искусственными освобождает человека от необходимости посягать на жизнь других существ и тем самым предопределяет еще один психологический перелом во взаимоотношениях человека с природой. Только осуществив этот скачок, человек действительно порвет со своим биологическим прошлым — произойдет, таким образом, определенное завершение психологической эволюции человека, его окончательное становление во внешнем мире как особой категории.

Можно представить и моральный, психологический результат; он выразится в ином, более уважительном, чем сейчас, отношении ко всему сущему, в признании права на существование за всеми живыми организмами. Такое понимание и такое восприятие природы чрезвычайно обогатят человека внутренне, они сделают внешний мир прекрасней, ближе, позволят обрести новых друзей среди животных и растений, откроют ему сложность всякой жизни, в том числе сложность психических проявлений у животных и психо-физиологических у растений.

Совсем немаловажно, наконец, что, избавившись от повседневной необходимости уничтожать живое, человек обнаружит гораздо больше внутренних родственных связей с природой, чем обнаруживаем мы сегодня.

Как ни далеко то грядущее, одну из граней которого приоткрывают нам перспективы развития современной химии, можно все-таки указать по крайней мере на две задачи, которые придется решать в том далеке науке.

Первая из них связана с реакцией биогеносферы на деятельность человеческого общества, с тем очевидным фактом, что уже сегодня биогеносфера «учитывает» человека в своем приходо-расходном балансе. Так, во время мировых войн, когда резко сокращался вылов рыбы в Северной Атлантике, среди промысловых рыб начинали распространяться болезни из-за скученности, «тесноты» в море, а средний размер рыбин заметно уменьшился. Это свидетельствует о регулирующей роли человека в ходе биологических процессов в море, о том, что природа подладилась особым образом к нашей хозяйственной деятельности.

Полный переход к миру синтетических предметов и синтетической пищи приведет, естественно, к ликвидации некоторых издавна сложившихся связей, и это может вызвать нежелательные последствия, тем более что этому переходу будет предшествовать усиление взаимодействия человека с природой. Вероятно, поэтому физической географии придется конструировать новые или восстанавливать разрушенные звенья в цепочках природных процессов, чтобы предупредить нежелательные последствия.

Вторая задача — конструирование ландшафтов поверхности суши. Те тенденции в жизни человечества, которые позволяют сегодня заглянуть в будущее, как будто бы свидетельствуют, что традиционное представление о материках как распаханных и засеянных едва ли правильно. И «смещение» сельского хозяйства с суши на море, и развитие химии позволяют предположить и другое: скорее всего, материки будут заняты массивами лесов, лугов и парков, среди которых разместятся города, населенные пункты, промышленные предприятия, пролягут дороги. Мир будет зеленым, могучим, шумящим… Но подбор лесных ландшафтов — в зависимости от широты, климата — не прост, и им должна будет заняться физическая география, а также такие ее разделы, как ландшафтоведение, учение о культурных ландшафтах.

Вернемся теперь к нашим дням, поразмыслим о тех явлениях, которые мешают единению человека с природой.

Уже говорилось об экономических последствиях загрязнения рек и водоемов. Но все вредные общественные последствия этим далеко не исчерпываются. Изменяя таким образом природу, безответственные хозяйственники не только демонстрируют изъяны собственного общественного сознания и морали, но и оказывают колоссальное вредное влияние на сознание, психологию, мораль десятков тысяч других людей, загрязняя не только реки, но и души.

В 1967 году журнал «Вопросы философии» (№ 7) опубликовал материал «Из рукописи К. Маркса «Критика политической экономии» (Черновой набросок 1857–1858 годов)», в котором содержится такая мысль: «Труд есть положительная, творческая деятельность» (подчеркнуто Марксом). Стало быть, не всякая работа — труд. Труд — положительная деятельность, но есть и отрицательная. Значит, есть «труд» и есть «антитруд». Все мы помним формулу социализма — «каждому по труду». Но если труд — точнее, «антитруд» — ведет к гибели воды, рыбы, воздуха, — может ли он, с марксистских позиций, материально компенсироваться обществом?.. Скорее, наоборот: общество за счет таких «трудящихся» должно компенсировать свои потери — и материальные и духовные… Субъективно жаль, а объективно опасно, что в таком аспекте проблема эта у нас совершенно не разработана юридически, что антитруд слишком часто сходит, принимается за труд, — и жаль, что проблема антитруда еще не стала достоянием социологии, не стала предметом пристального исследования.

Элементарные нормы коммунистической морали, сознательности требуют отношения к природе как к народной собственности, как к государственной сырьевой базе. К сожалению, психологическая перестройка значительной части населения нашей страны, еще не избавившейся от частнособственнических интересов, в этом направлении далеко не закончилась. Природа для этих людей «ничья», с ней можно тво рить все, что угодно: и стрелять скворцов, и пиратствовать у волжских плотин.

С этой точки зрения натурсоциология уже сегодня предъявляет особые требования к юридической науке. Во всех странах, где существует частная собственность на землю, грабеж земли, принадлежащей частному лицу, и грабеж его дома юридически расцениваются как равнозначные преступления. У нас же случилось невероятное; советская юриспруденция фактически санкционирует разное отношение к государственной собственности, находящейся, скажем, на заводском складе, и к государственной собственности в озере, море или лесу, по-разному расценивая грабеж сырья на складе и грабеж сырья в природе. Кража пары валенок ведет к уголовной ответственности. Уничтожение же всей принадлежащей государству рыбы в реке, то есть нанесение ущерба, несравнимого с мелкой кражей, не ведет ни к какой юридической ответственности!

В период строительства коммунистического общества совершенно необходим юридический кодекс, защищающий природу так же, как вообще защищается у нас государственная собственность, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Недопустимо, что у нас в стране имеет место грабеж природы, а юридические нормы таковы, что грабителей нельзя призвать к ответу. Помимо всего прочего, это замедляет психологическую перековку людей, затрудняет воспитание коммунистической сознательности, морали.